Номер 25 (821), 30.06.2006

В конце апреля-начале мая в Одесском театра музыкальной комедии им. М. Водяного состоялась премьера. Театр еще раз обратился к жанру рок-оперы, поскольку первый опыт – постановка "Ромео и Джульетты" оказался более чем удачным, принес театру зрительский и официальный успех. Особой любовью этот спектакль уже четыре года пользуется, говоря современной терминологией, у тинейджеров, поскольку его героями тоже по сути являются тинейджеры, которых исполняет такая же молодежь.

Что же за сюжет был положен в основу рок-оперы на этот раз? Сюжет апробированный, родившийся еще в средневековье. История непреодолимой любви и страсти, навязанной обладающим демонический силой любовным напитком. Тема волшебного любовного напитка присуща легендам самых различных индогерманских народов, начиная от персов и заканчивая кельтами. Эта тема вошла и в предание о Тристане и Изольде. В начале XII века появилась первая литературная обработка сказания о Тристане и Изольде. Сказание переложил на литературный французским язык английский писатель с немецким именем Лука фон Гост. Не будем перечислять имена всех писателей и поэтов, которые обращались к этой легенде, варьируя детали сюжета (неизменными оставались мотив волшебного напитка и гибель влюбленных). Начало XIX века – это новый всплеск интереса поэтов-романтиков к старинной легенде. В 60-х годах того же века великий композитор Рихард Вагнер пишет оперу "Тристан и Изольда" по им же разработанному либретто.

Не будем прослеживать всю историю обращений к вечному сюжету. Остановимся на том, которое ближе к нам.

Либретто драматической рок-оперы "Тристан и Изольда", поставленной на сцене Одесской музкомедии режиссером-постановщиком Владимиром САВИНЫМ, написал Сергей ПИСКУНОВ. Я придерживаюсь термина либретто, которое является общепринятым определением литературной основы музыкально-драматического произведения, будь то опера, оперетта, балет, мюзикл и т.д. Тем более, что, несмотря на заявку в программке, работа С. Пискунова на пьесу, простите, не тянет. Она лишь связывает более или менее действие и поэтические тексты вагантов, трубадуров и миннезингеров, чьи имена перечислены в той же программке. Уже не говоря о том, что далеко не все убедительно в этой связке. Например, недоумение вызывает финал, в котором благородный король Марк и интригантка Базилида, покушавшаяся на жизнь короля, уходят вместе. Ну Базилида – женщина коварная и беспринципная, потеряв своего мужа Одре, который был таким же негодяем, как и она, она хватается за чудом оставшегося в живых короля Марка (король есть король), но Марк, потерявший любимого племянника Тристана и обожаемую жену Изольду, зная все происки Базилиды, почему он уходит с ней? По логике их пути должны были разойтись.

Дописав до этого места, я остановилась. Подумалось, излагая свою точку зрения я нарушаю одну из заповедей журналиста: дать читателю возможность выслушать обе стороны. Обычно критики такого принципа не придерживаются, но мне давно хотелось встретиться с Владимиром Юрьевичем Савиновым, поставившим в нашем театре "Мышеловку" по Агате Кристи, "Обнаженную любовь" по Дарио Фо, "Одессу-маму" по Валентину Волевому. Я очень по-разному отнеслась к этим постановкам, поэтому мне было интересно поговорить с Савиновым, тем более что, сев в кресло главного режиссера театра, он будет определять его репертуарную политику, концепцию, словом, определять лицо театра.

Встреча состоялась, привожу нашу беседу практически без сокращений.

— Владимир Юрьевич, вы поставили в нашем театре уже четыре спектакля, абсолютно разных по жанру. Единственное, что их объединяет, – это хореографические вставки. В "Мышеловке" они играют милую, скромную роль. В "Обнаженной любви" или, как ее называют, "Обнаженке" – пластики значительно больше. Надо сказать, что хореография Навроцкой мне показалась очень интересной. А в "Тристане и Изольде" хореографии чуть ли не больше, чем текста. В чем ваше творческое кредо, в чем пристрастия?

— Мое пристрастие к пластике очевидно, и оно давнее. Мне всегда не хватало для выражения чувств и эмоций драматических приемов. Я не утверждаю, что балет пригоден для введения в любой спектакль. В пьесу Камю "Недоразумение" балет не вставишь. Введение пластики должно быть осознанной необходимостью. Оно диктуется чувством, что пластика необходима для усиления полифонии спектакля.

Вы точно и тонко заметили, что в "Мышеловке" балет играет меньшую роль, чем в "Тристане". Изначально ни либретто, ни музыка Журбина балета вообще не предполагали.

— Однако в "Тристане" мне показалось, что балет доминирует над словом, которое, простите, тоже важно. Тем более что хореография не интересна, хореограф возвращается в 70-е годы. Такую пластику можно было увидеть в фильме Боба Фосса "Вся эта дребедень", только в гораздо более интересном варианте. Уже Карена Шахназарова как-то упрекнули, что в его блестящей ленте "Зимний вечер в Гаграх" есть подражание Бобу Фоссу. И вдруг в XXI веке используется тот же хореографический язык.

— Это дело вкуса человека, сидящего в зале. Здесь было бы неправильно спорить. Мы избрали путь неоклассики. Мы с балетмейстером Андреем Бедичевым выбрали его в соответствии с духом произведения. Чаплин говорил, что человечество всегда нуждалось в немом выражении своих чувств. Нам показалось, что именно так должен прозвучать этот слой, без наворотов авангарда и модерна. Нам и так все время навязывают попсу и клубное мышление. Одни шоу, в плохом понимании слова.

— Но в "Обнаженке" Навроцкую нельзя упрекнуть ни в попсовости, ни в устарелости.

— Не будем возвращаться в прошлое. Хореографию "Обнаженки" тоже упрекали. Хореографические вставки в "Тристане" все разные, они просто объединены одним вкусом, одной рукой. Я не согласен, что их много. Чувство меры мне никогда не изменяет. То, что вам кажется излишним, сделано умышлено. Композитор и хореограф тоже были иногда за сокращение номера, но я считал, что короче скажем на четыре такта, будет уже не то.

— Все же хотелось бы, чтобы был ровнее темпоритм.

— Вы смотрели только один спектакль. Посмотрите еще. Профессионалы мне говорили, что смотрится на одном дыхании, что они получали кайф.

— И все же я ценю слово. Мне не хватало драматургии.

— Мое мнение, что текста ровно столько, сколько нужно. Содержание дополняют песни трубадуров. А вообще, спектакль можно поставить, сократив пьесу, ну, например, "Вишневый сад" до восьми страниц. Разработать и поставить. Мне нравится ваша ностальгия по слову. Я тоже люблю слово. Но в Тристане" текста достаточно.

— Я рада, что у нас не просто интервью, а полемика. Еще один полемический вопрос. Мне кажется, что Мирошниченко – Тристан выглядит слишком инфантильным для образа рыцаря, за плечами которого уже есть подвиги.

Тристан – юноша. Кроме того, не забывайте, что во времена Тристана люди были меньше ростом, чем нынешние.

— Однако рядом стоят король Марк – Криницкий и барон Одре – Мильков или Богаченко. Они намного мощнее Тристана. Он рядом с ними и даже хрупкой Изольдой – Ковальской (кстати, очень органичной в этой роли) – мальчишка.

— Главное в спектакле – не рыцарство, а страсть. Речь в первую очередь идет о любви. И потом, маленький худенький юноша, владея приемами в наше время может свалить громилу.

— Тристан – дзюдоист? (смех)

— Может быть, Мирошниченко и не хватает мощи, но по открытости по чистоте – это Тристан. Он еще наработает роль. Это происходит от спектакля к спектаклю.

— Он и вокально мне показался неубедительным.

— Думаю, что здесь не нужен классический вокал. Нужна суть, драматическая эмоция. Бернес тоже не был вокалистом.

— Хотя это рок-опера, что особенно чувствуется благодаря использованию дабл-трека (сочетания фонограммы, живого оркестра и вокала), но в ней есть и мелодичные эпизоды. То есть романтика и рок, выражающий протест. Так что и вокал можно было бы показать.

— Да, музыка синтетическая, в ней есть элементы грегорианского хорала, бургундского пения, звучат баллады нового и старого ренессанса, современный стиль и авангард.

— В некоторых мелодиях я услышала весьма знакомые темы... Вы надеетесь, что на "Тристана" пойдут так же, как на "Ромео и Джульетту"? Что будет та же популярность среди молодежи?

— Народ уже пошел. На третьем спектакле был полный зал. Спектакли по классике нужны. Хотя бы молодежь узнает о Ромео и Джульетте, о Тристане и Изольде.

— Собираетесь ли вы ставить классические оперетты?

— Венское направление из театра не уйдет. Уже в конце этого года мы выпустим "Летучую мышь". Одновременно будем работать с другими жанрами. Чем более полифоничен формат театра, тем лучше. Для этого надо развивать не только драматическую технику актера, но и его пластику.

— И вокальную технику. Тем более, что рок-оперы разбивают голоса.

— Ничего они не убивают и не разбивают. Мы, наоборот, хотим усложнить вокальные задачи. Это входит в нашу программу. "Летучую мышь" мы будем ставить без купюр.

— Штраус – не рок-опера, это классика. Здесь другие вокальные сложности. Чередуют ведь в оперных театрах оперы веристов и, скажем, Верди или Доницетти, чтобы дать голосовому аппарату отдохнуть. Кстати, почему вы хотите ставить "Летучую мышь", которая и так почти не сходила с одесских подмостков? В обойме классических оперетт такое богатство, черпай, не исчерпаешь. При всей красоте музыки Штрауса меня уже трясет, когда я слышу, что собаку тоже зовут Эмма.

— "Летучую мышь" ставили много раз. Мне интересно, что тут можно еще сделать, чтобы, в частности, вас не трясло от старых хохм. Кроме того, в полном виде ее не ставили.

— Простите, нескромным вопрос. Вам приходилось ставить оперетты?

— В чистом виде ни оперу, ни оперетту ставить не приходилось. К балету я тоже только подбираюсь. Да и мюзикл "Мышеловка" был моей первой большой постановкой в этом жанре. Поэтому мне и интересно попробовать свои силы. Что касается классики, то ее, конечно, много, в том числе и неоткрытой. Будем этим заниматься. Сложность подбора репертуара в том, что нужно понять, кто будет исполнять и как это будет, нужно прикинуть возможности актеров, оркестра, постановочные – это тоже важно, мы ведь в XXI веке. В будущем году пойдем по пути открытий неизвестной или мало знакомой нашему зрителю классики.

— Как вы относитесь к постановкам советских оперетт? Были прекрасные оперетты Дунаевского, Милютина, Хренникова, Листова...

— Может быть. Постсоветское – это тема в хорошем смысле, вернее не пост-, а советское ретро. Я смотрю советские фильмы. В них есть чистота, которая, не дай Бог, может быть утрачена навсегда. Есть человечность, душевность.

— Русский театр перехватил у вас "Старые дома", которые шли в музкомедии с огромным успехом...

— Дай Бог и им успеха. Я в молодости в Николаеве играл в "Старых домах" Стасика со скрипкой.

— Вы не собираетесь тряхнуть стариной, в каком-нибудь спектакле выйти на сцену?

-Прежде, чем стать режиссером, я вытравливал из себя актера. Я был, как говорили, очень хорошим артистом. Моя последняя и любимая роль... Я в Москве играл Рогожина. Актер – это другая профессия, но я ничего не исключаю.

— Режиссер Роман Полански время от времени снимается в своих фильмах или в фильмах других режиссеров, и к себе приглашает сниматься известных режиссеров.

— Никогда не говори "никогда". Лет 10 назад я бы не поверил, что окажусь в кресле главного режиссера одесского театра. Но у себя в спектакле я не стану играть. Вот если меня уговорит какой-то интересный режиссер...

— Что еще в ваших планах?

— Во втором полугодии мы будем открывать экспериментальную сцену. Это будет другое пространство, другой объем. Например, это будет коробка сцены. В ней будут идти спектакли, поставленные по бродвейскому принципу – на звезд. Спектакли будут небольшими по числу артистов, но мощными по составу.

— Где вы найдете звезды?

— Они у нас есть.

— Вы будете ставить на конкретного артиста, исходя из принципа "що маємо, то маємо"?

— Да, "що маємо, то маємо", театр должен быть ансамблевым – это самое лучшее и самое сложное для театра. Так будет лучше и для солистов.

— Мне казалось, что в спектаклях театра всегда чувствовался ансамбль, другое дело, что даже отличные постановки прекрасных режиссеров за 10-12 лет могут разболтаться.

— Я не хочу это анализировать. Но это лишний раз говорит, что театр – это искусство настоящего времени, сегодня, сейчас, сию секунду.

Я буду стремиться к тому, чтобы театр звучал мощно сейчас. При этом с уважением относясь к его истории и, сохраняя традиции, вести театр к успеху.

На этой мажорной ноте мы закончили беседу с главным режиссером Одесского театра музыкальной комедии им. Михаила Водяного Владимиром Савиновым.

Елена КОЛТУНОВА.

На фото Л. БЕНДЕРСКОГО: сцена из спектакля "Тристан и Изольда".

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья