Номер 40 (1137), 26.10.2012

Как мы уже сообщали, в Приморском районном суде Одессы возобновлено судебное следствие по делу Вячеслава Грациотова. Он обвиняется в превышении пределов необходимой обороны, что привело к смерти Романа Трачева, который вместе с Евгением Савко беспричинно напал на Грациотова с подругой. Эти трагические события происходили 23 августа 2010 года на Соборной площади в Одессе.

Пока решение по делу не принято, есть возможность обсудить некоторые основополагающие вопросы юриспруденции и нашего с вами бытия. И прямо высказаться по поводу того, виновен ли Грациотов (и если виновен, то в какой степени) либо не виновен вовсе.

Заранее отвергаю возможные вопли по поводу "давления на правосудие". В демократическом государстве каждый имеет полное право высказываться (желательно аргументированно) по тем или иным фактам и событиям, давать им оценку. В том числе и об уголовных делах. Исключение составляет судья (судьи), слушающий дело. Ему, конечно, до вынесения решения по делу следует помалкивать. И, скажем, председателю районного суда не стоит высказываться до приговора - виновен/невиновен, это будет давление на подчиненного ему судью. О чьих-либо требованиях к судье (да еще с угрозами) вынести то или иное решение говорить и вовсе не будем - это просто уголовное преступление. Во всех же остальных случаях требование "не высказываться до приговора" является дремучим непониманием сути правосудия и демократии.

Савко уже осудили за хулиганство (в отношении Трачева уголовное дело не возбуждалось в связи с его смертью), условный срок, отсроченный на год, сейчас завершается. Но если органы следствия считают, что и Грациотов виновен, почему их не судили в одном процессе? Это было бы вполне логично и разумно, потому что все события этого инцидента и действия сторон взаимозависимы и неразрывно слиты. Однако мы сталкиваемся с ситуацией, коллизией, которую иначе, чем правовым идиотизмом, не назовешь. Дело в том, что в одном процессе один и тот же человек не может быть одновременно и обвиняемым, и потерпевшим (или свидетелем). У обвиняемого и потерпевшего различный правовой статус и в соответствии с этим разные процессуальные возможности. Так, обвиняемый не несет уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, а потерпевший или свидетель за неправду должны отвечать.

Да, ситуация действительно перекручена донельзя. Но расчленять события на Соборной площади тем не менее нельзя было. Это противоречит здравому смыслу. Когда убийца расчленяет труп, он чаще всего хочет скрыть свое преступление. Вот и здесь расчленение подобного уголовного дела может привести к неправильной оценке случившегося и даже "исчезновению" самого преступления. Да и по закону форма не должна превалировать над содержанием, сутью правосудия. У нас полно юристов, докторов наук и академиков вот с такими огромными головами и еще большими окладами. Так пусть сидят и думают, как найти выход из этой ситуации, какие изменения внести в законы, что предложить Верховной Раде.

Сейчас Грациотову стратегически выгодно, что имеется вступивший в законную силу приговор в отношении Савко (неважно, что тот по нему получил). А представляете, какой кошмар был бы, если бы суд по каким-то причинам оправдал бы Савко?! После чего всё было бы повернуто так, что Грациотов ни с того ни с сего убил человека, ведь против его оппонентов приговоров не было бы.

С другой стороны, теперь судья Дмитрий Осиик в значительной мере связан имеющимся приговором, что не способствует правосудию.

Это мы с вами рассматривали вопрос специальный, профессиональный. А теперь перейдем к главному, касающемуся непосредственно каждого из нас: как вообще Вячеслав Грациотов оказался на скамье подсудимых? Неправильно оказался, несправедливо, незаконно.

Государственное обвинение вменяет Грациотову, что в ответ на нанесение ему и Юлии легких телесных повреждений он явно превысил пределы необходимой в данном случае обороны.

Только не надо говорить о драке. Не было драки. К счастью для Грациотова, избиение было заснято прохожим на мобильный телефон, и теперь эта запись используется в суде в качестве доказательства по делу. На Грациотова и его девушку нападают два подвыпивших хулигана. Начинают избивать. Ногами по голове тоже бьют. А любой удар ногой по голове смертельно опасен.

Вот из этого и надо исходить, а не из того, что получилось.

(Тут некоторые одесские следователи, очевидно, идут по пути своих старших коллег, тоже извращавших совершенно простые вопросы. Вспомните нашумевшее в середине 90-х покушение на убийство журналиста Сергея Лебедева. На пороге издательства в него стреляли из боевого оружия, из пистолета. Однако из-за того, что Сергея угораздило остаться живым, что ранен он был в колено, уголовное дело было не по покушению на убийство, а по нанесению телесных повреждений средней тяжести!) То, что Грациотов воспользовался перочинным ножом, совершенно не усугубляет его вины по сравнению с тем, если бы он схватил с земли камень (или палку) и ударил преступника, отчего тот мог скончаться. В этом солидарны все юристы, да и государственное обвинение не считает перочинный нож отягчающим обстоятельством.

Любой уголовный процесс должен нести и воспитательную функцию. Если подсудимый нарушил закон, как считает гособвинение, то укажите ему и другим гражданам, как следовало себя вести, чтобы впредь в аналогичных ситуациях поступать по закону. Но тут обличители Грациотова как в рот воды набрали. Рекомендовать они ничего не могут.

Убегать надо было, оставляя девушку на поругание врагам? Bариант, конечно, возможный (хотя в данном случае Грациотов физически не мог этого сделать), но украинский закон вовсе не обязывает граждан, мужчин в частности, трусливо, не по-казацки, покидать поле боя.

Напротив, закон поощряет активное сопротивление преступным посягательствам. Гражданин имеет право активно защищать себя и окружающих. Когда же речь идет о смертельной опасности со стороны преступных элементов, то гражданин не должен на аптекарских весах измерять степень нападения и защиты. Идет схватка за жизнь, и здесь со стороны защищающегося (который в какой-то момент может стать и нападающим) все средства хороши. И это должно высоко оцениваться обществом и государством. (Если преступник обезврежен, то дальнейшее физическое воздействие на него должно уже расцениваться как превышение пределов необходимой обороны.) Теоретически так оно и есть, и в законе хорошо прописано, в том числе в руководящих указаниях Верховного Суда Украины. А у нас в Одессе прокурор запросил для Грациотова два года лишения свободы. Неудобно как-то, ведь труп- то есть.

Да, есть. Но ни Вячеслав Грациотов, ни Юлия в этой трагедии нисколько не виноваты. Поэтому подсудимый должен быть оправдан, а уголовное дело - стать прецедентом правильного рассмотрения подобных, важнейших для общества вопросов.

С вниманием ждем окончания этого судебного процесса.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

На фото Леонида БЕНДЕРСКОГО:
Вячеслав Грациотов с мамой в зале суда.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья