Номер 9 (1204), 14.03.2014

(юридическая быль)

Лето 1975 г. Преданья старины глубокой, дела давно минувших дней.

Приморский РОВД гор. Одессы обживается в новом здании на ул. Свердлова.

Широкие стеклянные двери с видом на проходящий трамвай.

Огромная зазывающая реклама специально для потерпевших - надпись "Милиция" на фасаде пристройки.

Утро. Скоро пересменка.

Ночь прошла спокойно.

Разбой на плато Гагарина и два грабежа на Французском не в счет (тем более, что заявлений от потерпевших не приняли, а вежливо и убедительно просили заходить в РОВД вплоть до их, потерпевших, отъезда из гор. Одессы, может, что-то и выяснится).

Тишина. Благодать. Жужжат мухи. Лепота.

Дежурный дооформляет бумаги.

Внезапно все резко меняется. По ступеням поднимаются двое резвых молодых людей, нежно толкающих впереди себя изрядно помятого жизнью весьма пожилого человека, обреченно сжимающего в руках ободранный полиэтиленовый кулек.

За этой группой следует вторая.

Двое молодых людей твердо сдерживают старушку, которая всячески норовит с любовью ударить ногой вышеописанного пожилого мужчину, обзывая при этом его "злыднем" и всячески ругая его, в основном в стиле "секса и матери".

Описываемое поведение старушки в другой ситуации могло осчастливить участкового путем предоставления ему возможности составления административного протокола о мелком хулиганстве, учиненном старушкой.

Многоопытному дежурному, укрывшему от учета за период должностной службы множество правонарушений во избежание судейского сутяжничества, все стало ясным - сыскари городского УВД, работающие по карманным кражам, удачно начали день и со своим "почином" прибыли в РОВД.

"Сами не спят и другим не дают", - тоскливо подумал дежурный, раскрыл книгу регистрации происшествий и стал тщательно выковыривать пером ручки из чернильницы залетевшую туда муху.

Пошла писать губерния.

Однако, не теряя надежды переадресовать утренних посетителей в другой РОВД, дежурный спросил у сыскарей: "А где вы его взяли?"

"Где надо, там и взяли, - отвечает старший сыскарь. - В троллейбусе. На остановке "6-я поликлиника". Твоя территория, не отвертишься", - продолжает он.

"Почин" запирается в "обезьяннике". Он не скрывает своей радости по поводу лишения старушки возможности осуществить над ним суд Линча.

Вызывается опер и судорожно разыскиваются у пивного ларька понятые.

Узнав, что их приглашение в милицию связано всего лишь с исполнением гражданского долга в рамках соответствующей статьи УПК, понятые заметно успокаиваются.

Тревога улетучивается с их лиц, и последние приобретают свой естественный фиолетовый цвет.

В дежурке появляется видавший виды опер - из "стариков".

Окончательно проснувшись, он безучастно смотрит на сыскарей, а затем переводит взгляд на сидящего в клетке "Почина".

И здесь преображается.

"Нахимчик, это ты?" - не скрывая своей радости, спрашивает он у задержанного.

"А мне сказали, что ты уже в Израиле", - продолжает опер.

"Не шей политику, начальник, - отвечает Нахимчик. - Кому нужен старый еврей с моими судимостями? Эти падлы не дали мне вызова", - продолжает Нахим.

"Волки позорные", - соглашается опер.

Затем он вытаскивает из кармана пачку "крутых" по тем временам сигарет "ВТ", достает одну сигарету и протягивает ее через решетку Нахиму, щелкая зажигалкой.

Благодарно испуская из себя сигаретный дым, Нахим спрашивает у опера: "Забурел начальник? Перешел с "Примы" на "БТ"?"

"Стажер пачку подарил", - отвечает опер.

"Вы хоть знаете кого хватанули?", - обращается опер к сыскарям.

Те говорят, что нет.

"Откуда им, неучам, меня знать. Последний срок - шесть лет, намедни вышел", - оправдывает сыскарей перед опером Нахим.

"Дуракам всегда везет", - продолжает он тему.

Опер, скормив Нахиму бутерброд и обильно напоив его водопроводной водой (остальная жидкость была уже выпита за ночь), приступает к оформлению материалов.

Все это время старушка, осознавшая свое "попадание" в колесо Фемиды, пытается покинуть РОВД, ссылаясь на свою занятость.

Дежурный вслух рассуждает в отношении старушки: "Сидела бы старая карга дома и пила бы водочку, да нет, в поликлинику поперлась".

Напомнившую о себе старушку опер берет в оборот и приступает к отобранию у нее объяснения.

Из объяснения старушки неотразимо, как айсберг на "Титаник", выплывает то обстоятельство, что в похищенном у нее "злыднем" Нахимом кульке находятся анализы кала и мочи, которые старушка намеревалась сдать в лабораторию 6-й поликлиники.

Узнав о содержимом кулька, Нахим, по-прежнему сидящий за решеткой, стыдливо прячет глаза.

На лице опера появляется озабоченность.

Молодые сыскари, не осознающие надвигающихся бед с квалификацией деяния Нахима, веселы и беспечны.

Что взять с них? Молодость.

Содержимое кулька вываливают на стол дежурного. Бабушка не обманула. Аптечный пузырек и спичечная коробка действительно носили "анализный характер".

"Ты что, Нахим, нюх потерял?" - с обидой в голосе спрашивает у задержанного опер.

Нахим стыдливо отмалчивается.

Опера осеняет. Он командует дежурному: "Следователя давай. Лицо и анализы налицо. Первичные материалы отобраны. Пусть бодается. Не хрен было университет заканчивать".

Появляется следователь, по молодости не потерявший резвости.

По команде дежурного: "Пики к бою! Шашки вон! В атаку рысью марш!" - следователь приступает к расследованию.

Ему, по молодости, все ясно. Остается лишь урегулировать вопрос с составлением протокола осмотра вещественных доказательств, представляющий собой лишь чисто техническую сложность.

Вместе с тем весть о задержании Нахима с поличным достигает все руководство УВД города.

Удача налицо.

В горуправлении уже ищут шило для прокалывания мундиров на предмет прикручивания всевозможных почетных наград. Нахим - личность легендарная и даже историческая. По преданиям, он совершил первую кражу в первом запущенном в Одессе бельгийской компанией трамвае.

Хотя иные клялись, что Нахим "щипачил" еще на конке...

О содержимом кулька еще не доложено.

В то же время в дежурной части появляется замначальника следотделения.

Зам - мужик с головой.

Он осаживает на полном скаку резво-шустрого следователя вопросом: "А сумма ущерба?"

В процесс разбирательства вновь втягивают потерпевшую. Нужной суммы ущерба бабушка категорически не дает. По ее словам, пузырек щербатый и, соответственно, в хозяйстве непригодный, спичечный коробок цены не имеет, а сам кулек (ему четыре года) дорог ей как память, но цены не имеет.

Завышать обозначенную стоимость похищенного у нее добра она не желает по религиозным соображениям (боится Бога).

"Вот бедоносец, и украсть путного не можешь", - упрекает опер Нахима.

"Что возят, то и краду", - обиженно, но с достоинством заявляет Нахим.

В разговор вновь встревает старушка: "Милые, отпустите меня с анализами, а то они испортятся, и их лаборатория не примет. Мне так плохо. Просто помираю. Вы же моей смерти не хотите?"

Нахим взрывается: "А мне хорошо, да? Возишь дерьмо всякое и людей подставляешь! Начальник! Решай вопрос. Только знай, что за кражу дерьма в зоне еще никто не сидел!"

Помолчав, Нахим добавляет: "А я ведь знал, что у нее в кульке анализы, начальник".

Следователь беспомощно разводит руками. Ушел налим-Нахим, а дело вроде было верное. Тут опера вновь осеняет: "Вот ты и попался, дерьмокрад. Ты анализы украл потому, что бабушкиной смерти хотел. Сейчас следователь всех нас допросит, и тебе "кранты".

Нахим бледнеет и кричит: "Ты что, начальник, охренел? Кой прок мне с бабушкиной смерти? Пораскинь мозгами, скульптор!"

Опер иезуитски парирует: "А ты ее от нечего делать "замочить" решил, то есть из хулиганских побуждений. Oозавидовал старушке, что она лечится?"

Воцаряется тишина. Старушка с ужасом взирает на Нахима и мысленно благодарит сыскарей за свое чудесное спасение.

Нахим не выдерживает этого взгляда.

"Уберите мамашу! Давайте потолкуем!", - кричит он. Следует торг с Нахимом, он получает еще одну сигарету, и стороны заключают мировое соглашение.

Нахима выпускают из клетки, и он под диктовку пишет явку с повинной, суть которой заключается в общем в том, что Нахим торжественно сознается в покушении на убийство!, но неосторожное, путем хищения у потерпевшей исходных материалов для анализов.

Все довольны, в том числе и в связи с тем, что подследственность вроде прокурорская.

Дежурный вызывает следователя прокуратуры.

В начале приезжает следователь, а затем в РОВД появляется сам прокурор района - гарант законности районного значения.

Далее события приобретают динамический характер и развиваются следующим образом.

Сначала из РОВД убегает старушка, бережно сжимающая в руках кулек со своим добром, лишенная статуса потерпевшей.

Затем, подобно ракете с Байконура, из широких дверей РОВД вылетает и жестко приземляется в шести метрах от ступенек Нахим, перешедший с момента контактирования с асфальтом в жертву необоснованных политических репрессий.

Дальнейшие события: со стороны ненаблюдаемы, поскольку происходили в здании РОВД.

Более всех, как ни странно, досталось дежурному, который позволил занести дерьмо (т. е. анализы) в здание РОВД.

Ну и поделом ему, врагу судебной статистики.

А Нахима через день взяли на "кармане" те же сыскари.

Но дело это, к несчастью для Нахима, имело место на территории иного района, где правоохранительные органы и прокурор были послабее.

И пошел Нахим под суд за те 75 копеек, которые были завязаны в платочке у другой старухи, которую он "обчистил", боясь повторения позора, вдалеке от поликлиники.

Награда нашла героя. Поражения Одесской юстиции всегда носят временный характер.

Михаил КОРНЕЕВ.

Коллаж Алексея КОСТРОМЕНКО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья