Номер 25 (821), 30.06.2006

80 ЛЕТ НАЗАД ПОЯВИЛАСЬ ЛЕГЕНДАРНАЯ ПЕСНЯ "КУПИТЕ БУБЛИКИ!"

Когда Утесов включил в репертуар дебютной программы своего теа-джаза любимую песню своей молодости "С одесского кичмана", он не мог подозревать, что этим надолго закроет дорогу на советскую эстраду мелодиям, рожденным в его родном городе. "С одесского кичмана" вызвала такой поток ругательных рецензий, что Утесову уже много лет спустя приходилось отмывать (точнее, отпевать) "грехи молодости". А даже каких-то два десятилетия назад сама мысль об исполнении с официальной эстрады "Кичмана" или "Мясоедовской" вызывала нервный тик у товарищей, ответственных за "культурную политику".

Знаменитый Борис Рубашкин в силу своего происхождения и места проживания недоступный для действий советских идеологов и потому имевший возможность петь одесские песни безо всяких ограничений, в разговоре с автором этих строк признался, что никогда не мог понять, почему некоторые из исполняемых им песен считаются блатными.

— Да послушайте песни, которые поют в Гамбурге, – горячился артист, – по сравнению с ними одесские песни – сама невинность. А если в них встречаются такие слова, как "амба", "крышка" или "смыться", так это же такой стиль...

Что тут можно сказать? Одесские песни – это действительно такой стиль.

Стиль этот отражает саму суть единственного в своем роде города, где в невообразимом сочетании смешались различные крови, жизненные уклады, бытовые и бытийные философии, города, который с поразительным постоянством дарит миру утонченных лириков и заядлых революционеров, глубоких исследователей и лихих спортсменов, блистательных артистов и жестоких бандитов, изысканных музыкантов и примитивных воров...

Такая уж сложилась репутация у одесситов, что их всегда в чем-то упрекали: в отсутствии должного почтения к власть имущим и хорошего вкуса, в излишнем темпераменте и многоречивости, в нежелании трудиться, пристрастии к развлечениям и т.д. и т.п. Однако все эти упреки и поучения не могли скрыть вынужденного признания уникальности части земного пространства, огражденного, с одной стороны, "самым синим в мире" Черным морем, а с другой, – привольными и плодородными украинскими степями.

Одесситы уникально талантливы во всем. В том числе и в своих песнях. Можно с презрением относиться к так называемому легкому жанру, но куда уйти от того факта, что многие из мелодий, рожденных в причерноморском городе, врезались в память нескольких поколений и, благополучно пережив запреты, гонения и критические разносы, сегодня являют миру невесть какую по счету молодость. Давайте припомним: "Лимончики", "Ах, Одесса, жемчужина у моря", "Свадьба в доме Шнеерсона"... А какие интереснейшие истории, какие человеческие судьбы стоят буквально за каждой из этих песен! Взять хотя бы "Бублички"...

КАЖДОМУ – СВОЯ ПЕСНЯ

В начале шестидесятых поэт Наум Коржавин сочинил ироническое двустишие:

Интеллигенция поет блатные песни:

Вот результаты песен Красной Пресни.

Пародируя популярные в ту пору строки Евгения Евтушенко, Коржавин, видимо, и не задумывался, насколько точно обозначена причинно-следственная связь появления многих мелодий т.н. блатного жанра. В самом деле, большинство кабацких шлягеров, вроде незабвенной "Мурки", создано в начале или середине двадцатых годов, т.е. во время "разгула нэпа". Нэп же (новая экономическая политика) стал результатом развития революционной ситуации, у истоков которой – как раз краснопресненские события 1905 года. Подобно тому, как романтические лозунги революционных лет ("Мир хижинам – война дворцам!") сменились бухаринским призывом "Обогащайтесь!", происходили изменения и в самом массовом из демократических жанров – песне. Если с 1917 по 1920 годы грозным маршем звучало "Смело мы в бой пойдем/ За власть Советов,/ И как один умрем/ В борьбе за это", то после 1921 года стали постепенно возвращаться к первоисточнику – романсу "Белой акации гроздья душистые". Если главными героями революционных песен были красноармейцы и их винтовки, то теперь их место уверенно занимали бандиты и деньги. И хотя большевистская власть отказывалась признавать эти песни "законнорожденными детьми" эпохи, именно они делали сборы на концертах и кассу в ресторанах, став в конце концов одним из символов своего времени.

Среди этих песен – легендарные "Бублики".

Рожденные в двадцатых годах и тесно связанные со своей эпохой, "Бублики" поразительным образом остались в памяти всех последующих поколений. Ко всякому шедевру (а "Бублики", несомненно, шедевр жанра) – особое внимание, тем более, когда "во мгле времен" теряется авторство. "Бублики" – не исключение, хотя давно уже песня превратилась в истинно народную. Расследование – кто же автор песни – превратилось в маленький литературный детектив со своей тайной, ложными следами, версиями и неожиданно простой развязкой. Однако – все по порядку.

ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ

На первый взгляд, никакой тайны тут нет: всякий, кто знаком с русской литературой, укажет на "Повести о жизни" Константина Паустовского, где писатель, проведший в Одессе начало двадцатых годов, пишет конкретно и однозначно: "Я подошел к оркестру и сказал дирижеру, что в зале сидит автор этой песенки – одесский поэт Ядов... Ядов поднялся. Посетители ресторана тоже встали и начали аплодировать ему".

С легкого пера Паустовского и считалось, что Яков Ядов (настоящая фамилия которого – Давыдов) является автором текста "Бубликов". Однако Паустовского оспорил известный критик Бенедикт Сарнов: "Он (т.е. К.С. Паустовский) об авторстве Ядова говорит в книге, представляющей собой художественное произведение". Далее Б. Сарнов утверждает, что, хорошо зная писателя, имеет все основания "относиться ко многим его свидетельствам с той же степенью доверия, с какой относятся обычно к рассказам охотников и рыболовов".

Б. Сарнову гораздо более точной кажется

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ,

принадлежащая не кому-нибудь, а прославленному академику Д.С. Лихачеву. " Член-корреспондент АН СССР известный литературовед Леонид Тимофеев, – утверждал Д.С. Лихачев в книге "Заметки и наблюдения", – в молодости сочинил чрезвычайно популярную в подонках общества у шпаны песенку:

Купите бублички,
Горячи бублички...

Под музыку "Бубличков" в 20-е годы танцевали фокстрот, а в Соловецком театре отбивала чечетку парочка – Савченко и Энгельфельдт. Урки ревели, выли от восторга...".

Авторитет выдающегося ученого нынче незыблем, к тому же Лихачев на сломе двадцатых-тридцатых годов находился в Соловецком лагере, что придает его свидетельству особую весомость.

Но существует, оказывается,

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ,

не менее авторитетная, поскольку принадлежит почти столь же легендарной Ирине Одоевцевой. В своих мемуарах "На берегах Невы", вспоминая об "Институте живого слова", который вел Н. Гумилев, Н. Одоевцева называет "самым заметным из поэтов – "живословцев" некоего Тимофеева (ни имени, ни инициалов его писательница не приводит). "Это он много лет спустя сочинил знаменитые "Бублики", под которые танцевали фокстрот во всех странах цивилизованного мира". Исследователь Н. Богомолов высказал предположение, что речь идет о поэте Борисе Тимофееве-Еропкине, о котором "Краткая литературная энциклопедия" 1972 г. издания сообщает: "Писал песни и романсы, среди них – "За окном черемуха колышется".

Итак, в обоих свидетельствах – Д. Лихачева и И. Одоевцевой – никоим образом не связанных между собой – совпадений минимум два: фамилия сочинителя "Бубликов" (некто Тимофеев) и то, что под эту мелодию танцевали фокстрот.

История эта представляется совсем запутанной, однако – почти по канонам классического детектива –

РАЗГАДКА

оказалась предельно простой. Правда, нельзя сказать, что она лежала на поверхности, скорее, наоборот: долгое время самое авторитетное свидетельство об авторстве "Бубликов" хранилось в домашней коллекции известного администратора Григория Полячека, которая впоследствии легла в основу единственного в своем роде музея эстрады, когда-то существовавшего в Ленинграде на Моховой. Оказывается, еще в еще в 1956 году Г. Полячек записал рассказ популярного в двадцатых годах куплетиста Григория Марковича Красавина.

Вот что рассказал старый артист:

— Приехав на гастроли в Одессу, я был поражен, что, пока я ехал с вокзала к Ядову, всю дорогу меня сопровождали возгласы: "купите бублики!". Мне захотелось иметь песенку с таким припевом. О своем желании я сказал Ядову и сыграл на скрипке, с которой обычно выступал, запавшую в память мелодию. Яков Петрович разразился привычным для него бурным смехом и сказал жене Ольге Петровне своим сиплым голосом: "Ставь самовар для артиста, а я буду печь бублики...". Полчаса стучала в соседней комнате машинка. В тот же вечер я с листа исполнял "Бублики" в "Гамбринусе". На следующий день вся Одесса пела "Бублики"...

Теперь многое становится понятным.

К. Паустовский действительно ошибся, но только в дате появления "Бубликов": у него – 1921, на самом деле – 1926 год. И музыка песни, скорее всего, была иноземного происхождения, откуда становится ясным, почему, по утверждению И. Одоевцевой, под этот фокстрот танцевал весь цивилизованный мир.

Как видите, все логично. Правда, в рассказе Г. Красавина смущает один нюанс: из него вытекает, что Я. Ядов жил на улице Сумской. Но в центре Одессы такой улицы никогда не было, между тем Сумская улица хорошо известна как центральная магистраль Харькова. Впрочем, такой "мелочью" можно было бы и пренебречь, списав на провалы памяти старого куплетиста, но в 1956-м Г. Красавину было немногим более шестидесяти и он еще регулярно появлялся на эстраде. Это, во-первых. А, во-вторых, судя по жизнеописанию Я. Ядова, он жил в Одессе в начале двадцатых, где был известен как автор стихотворных фельетонов и эпиграмм под псевдонимами Жгут и Боцман Яков. Что-то тут не сходилось.

ИСТИНА...

же, как это часто бывает, находилась рядом. Г. Полячек все-таки кое-что смешал в своем пересказе воспоминаний Г. Красавина. Более полную и, по всей видимости, точную версию создания "Бубликов" обнародовал питерский исследователь Владимир Бахтин, обнаруживший в Санкт-Петербургской театральной библиотеке уникальный документ – набросок выступления Григория Красавина на вечере в честь 60-летнего юбилея его эстрадного дебюта. Вот фрагмент из этого выступления:

"У меня была привычка собирать мелодии песенок на всякий случай. Бывало, услышу в кафе или ресторане что-нибудь характерно-эстрадное, прошу пианиста дать мне ноты. Одна из этих мелодий мне пригодилась в 1926 году. Я тогда жил в Харькове, и туда приехали известные администраторы Борис Вольский и Аркадий Рейф. Они меня приглашали на открытие сезона в Одессу – в Театр миниатюр на Ланжероновской улице. В процессе разговора, когда я старался выяснить, в чем состоит одесская "злоба дня", они мне сказали, что в Одессе на всех углах продают горячие бублики с утра до вечера и с вечера до утра. Только и слышно: "Купите бублики, горячие бублики..." Вот это, сказали они, стоило бы отразить в песенке. Кто это может сделать хорошо и быстро? Только один человек – Яков Петрович Ядов! Через несколько часов мы были на Сумской улице в квартире Якова. Якову Петровичу очень понравилась музыка. Он сразу загорелся: "Это прекрасная идея. Надо показать в этой песенке несчастную безработную девушку, мерзнущую на улице ради куска хлеба, умирающую с голода для обогащения нэпмана, так сказать, одна из "гримас нэпа". Он задумался, потом сказал: "Идите в столовую пить чай, а я буду печь бублики". Мы сидели в кругу семьи Ядова, пили чай, а в соседней комнате стучала пишущая машинка. И не прошло тридцати минут как Ядов без заминки прочел то, что я сейчас исполню...

Через неделю в Одессе я после четырех первых своих номеров пел "Бублики". Назавтра их пела всю Одесса, а через некоторое время, когда я приехал в Ленинград, Утесов, встретив меня, сказал: "Гриша, я пою твои "Бублики". Ничего?" – "Кушай на здоровье", – ответил я ему..."

Вот теперь все становится на свои места. Музыку Г. Красавин действительно взял чужую, так и не узнав никогда, кто был ее подлинным автором, а родилась песня действительно в Харькове, тогдашней столице Украины, на улице Сумской. И все-таки "Бублики" – истинно одесская песня. Уже хотя бы потому, что восемь десятилетий назад она вспорхнула с подмостков Театра миниатюр на Ланжероновской и улетела в мир широкий, чтобы стать подлинно народной песней, без преувеличения одной из самых знаменитых песен ХХ века.

Правда, рассказывают, что жил в Одессе композитор Я. Файнтух, у которого на табличке, прибитой к двери квартиры, гордо значилось: "Автор "Бубличков". Звонить три раза." Но это – еще одна из многих одесских легенд.

Александр ГАЛЯС.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья