Номер 17 (1163), 17.05.2013

Петр ВАХОНИН

Из всех видов человеческой деятельности
власть над себе подобными,
хотя и вызывает наибольшую зависть,
наиболее разочаровывает,
ибо она не дает уму ни минуты роздыха
и требует постоянных трудов.

М. Дрюон. "Яд и корона".

(Продолжение. Начало в № № 41-49 за 2012 г., № № 1-5, 7-16 за 2013 г.)

Блатные рассказывали мне правила тюремного быта так, как это было удобно им. Я кивал, иногда переспрашивал, но за весь долгий разговор ни разу не сказал "да".

Дав людям выговориться, я с невинным видом начал интересоваться понятиями "поступков и проступков". Если перевести эти термины на процессуальный язык, то они подпадают под определение уголовных преступлений и административных нарушений. Наказания за эти действия тоже разные, за некоторые из неправильных поступков могут и "на перо посадить", то есть зарезать.

К числу самых жестоко наказуемых поступков относится "крысятничество", то есть кража у своих. Крысятника, или иначе крысу, бьют смертным боем, ломают. Крысятничество из общего "святого" наказывается "петушатней" а в некоторых случаях смертью.

Получив от собеседников эту информацию, я мягко, неназойливо продолжая свою линию, начал задавать более конкретные вопросы. Расслабленные урки не уловили перемены позиций.

- "Хозяйский хмырь" (пайка) - общее или личное?

- Конечно, общее, - удивляясь моей наивности, загомонили блатные.

- Значит, арестанты, запустившие руку в общее, и те, кто им способствовал, то есть знал и не пресек, должны ехать в "курню"?

- Однозначно да, только вначале спросить, как с "гадов", и поломать.

- Не может быть! Все с этим согласны?

- Да, да, да... - последовали ответы.

- Ладно, тогда пишите заявы на "курню". Все пишите! - загремел голосом я. - Ведь именно вам приносили картошку и кур, украденных на "хозяйском хмаре" (кухне). Вы приняли, жрали, заказали еще. Так где вам место? Впрочем, вы уже сами ответили на этот вопрос. Я на всякий случай переспросил, но вы точно "определили" сами себя.

- Начальник, мы ж не конкретизировали, говорили так, в общем... - сказал один из самых уважаемых авторитетов П.

- Да нет, пацаны, я вопрос конкретизировал, только имена не назвал. Вы сами дали поведению "имя" и "определение". А потом я назвал всех участников. Что же вы, как сявки-балаболы, от слов отказываетесь? Вроде как не по масти вам...

- Хитрый ты, как змей, начальник... Что ж ты делаешь такое?..

- Я ничего не делаю. Делаете вы... Я готов поверить вам, что была незнанка (то есть не знали, откуда продукты). Ну так считайте, что вас поставили в курс, а вы уже курсаните остальных. Повторяю: вы сами всё определили, и я намерен следовать вашему определению. Ну что, согласны?

- А что, есть варианты, начальник?..

- На самом деле нет, - и я позволил себе улыбнуться...

Конечно, собирая братву на стрелку, я очень рисковал. Разговор мог не сложиться, войти в совершенно другое русло. Но прежде чем начинать его, я тщательно изучил ситуацию и психологию каждого из авторитетов, поэтому был уверен в себе.

На следующий день кражи продуктов прекратились. Хлеб напоминал магазинный - белый, упругий. В горячем появилось мясо. Произошел из ряда вон выходящий случай: заведующий пищеблоком арестант отказал сотрудникам в их "ежедневной продуктовой пайке".

Авторитеты слово сдержали - больше мне не пришлось возвращаться к вопросам хищения продуктов.

Несмотря на помощь, которую оказали мне авторитеты в решении продуктового вопроса, или, можно сказать, благодаря этой помощи я лишний раз убедился, что в СИЗО два хозяина: мы - администрация и они - криминальные авторитеты.

Было ясно, что проводить психологические тренинги и постоянные встречи-консультации с бандитами неправильно и недопустимо. Жесткая ломка ситуации могла спровоцировать бунт, основная масса заключенных, видя безнаказанность блатных, находилась под их психологическим, а зачастую и под физическим давлением. Нужно было срочно искать выход из ситуации.

Кто ищет, тот всегда найдет. Чтобы изменить ситуацию, необходимо поменять среду обитания. Для этого самых упертых и злостных я решил выдернуть из привычной и благоприятствующей им обстановки "черного" централа, направив в неприемлемую по жизни "красную", "мусорскую".

Такие вопросы без согласования решать было нельзя. Эти темы не решались даже в Черноморском управлении, а только в столице. Зная нашу манеру увязываний и согласований, я понимал, что если идти таким путем, то ответ я получу месяцев через шесть, и нет никакой гарантии, что он будет меня устраивать. Поэтому я решил позвонить напрямую генерал-лейтенанту П., благо, он оставил мне свой мобильный телефон.

Трубку взяли сразу, как будто П. ждал моего звонка. Его густой, сочный бас вышел за пределы мембраны и наполнил кабинет:

- Слушаю.

- Товарищ генерал, это...

- Слышу и по номеру вижу, кто это. Тебе чего?

Я вкратце изложил ситуацию и попросил необходимой помощи.

- Что, ничего другого сделать нельзя? - спросил он.

- Можно взорвать этот централ и построить новый, - пошутил я.

- Ну-у, этого нам не разрешат, - задумчиво протянул П. и добавил: - Пришли мне фамилии, подумаем.

Уже на следующий день пришел наряд на отправку двух авторитетов. Через два месяца я встречал их на привратке Черноморского СИЗО. В обысковой они громко и четко, как полагается по режиму, называли свои имена и статьи УК, по которым обвинялись. Не пытались курить, дерзить или не подчиняться требованию контролеров. Когда увидели меня, опустили головы. Я не хотел ломить их криминальные имена и никогда никому не рассказывал, как удалось согнуть непримиримых, не буду делать этого и сейчас. Чтобы закрыть эту тему, скажу: больше никаких проблем от этой пары не было. Их "поездка на курорт" произвела впечатление на остальных "отрицал", на централе наступил хрупкий, относительный покой.

Для закрепления позиций мы решили повторить "маски-шоу". В Черноморск снова прибыл спецназ. На этот раз его приезд был коротким, но очень впечатляющим.

Кроме камерных обысков, осматривались все складские помещения, бытовки и чердаки. Работа прибывшей бригады близилась к завершению, когда меня неожиданно пригласили на круг.

По прибытии на место я удивился царившему ажиотажу. Почти вся бригада спецназа собралась на кругу, оцепив подходы к вскрытому складскому помещению. Зайдя в склад, я онемел и превратился в соляной столп. На аккуратно сложенных картонных ящиках красовались надписи: "Марихуана", "Кокаин", "Героин"; таких упаковок были не одна, не две, а больше десятка.

(Продолжение следует.)

Литературная обработка
Валентина РОЕВА.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья