Номер 50 (640), 06.12.2002

"БАНДИТСКАЯ ОДЕССА"

Очерк

(По архивам Одесского облсуда)

Что за прелесть Лузановский пляж!

Его ровная песчаная полоса тянется на километры – от заводов до мыса.

Этот мыс – по-своему привлекательная местность для любителей отдохнуть. Там крутой глинистый обрыв, а наверху – густые кустарники.

Свесив ноги, можно любоваться широко раскинувшимся по обе стороны от мыса морским простором, где застыли рыбацкие лодки, и тянется тяжелая грузовая баржа, и ослепительно сверкает палубой пассажирское судно.

Особенно хорошо, если рядом сидит девушка, с которой можно и говорить о красивой природе, и вспомнить свои родные края – не только окружающие украинские, и спеть на ухо любимую песню – из тех, какие знали только в Грузии.

Наверное, так было и с той девушкой, которую увлек сюда, на плато у мыса, чтобы полюбоваться вместе природой и помечтать о будущем, тот, кто и был выходцем с грузинской земли, а попал сюда, в эти места под Одессой, в качестве рядового бойца Советской Армии, одна из частей которой была расположена здесь же, у прибрежного села Чабанка.

Поэтому именно его задержали оперативные органы, когда там под одним из кустов был найден труп. Это был труп 12-летней девушки, полураздетой, с растрепанными волосами, со следами удушья на шее, явно после изнасилования. Кто виноват?

Таким вопросом недолго был занят следователь из расположенной поблизости в селе Чабанке воинской части. Потому что вскоре была обнаружена явная улика против военнослужащего этой части.

То была воинская пилотка. А на ней выписанные чернильным карандашом буквы с инициалами ее владельца.

Две криво выписанные и частично истершиеся Г.Р.

Легко можно было предположить, что это Гиви Размадзе.

Стали выяснять его данные: рядовой, родом из Тбилиси, сын полковника милиции, племянник генерала НКГБ Грузии. Замечаний по службе не имел, отличался спокойным характером, не проявлял каких-то нездоровых отклонений.

Была единственная особенность, которая выделяла этого Гиви Размадзе. Он был светловолосым, за что, как выяснилось, и получил соответствующую кличку – Альбинос.

Гиви Размадзе был схвачен и, припертый веским доказательством – его пилоткой, найденной недалеко от растерзанного трупа девушки, сознался в вине.

Следователем военной прокуратуры был Ян Маниович, которому поручили это скандальное дело.

* * *

С первых бесед следователь насторожился.

Ему показалось, что обвиняемый в изнасиловании и убийстве путается в объяснениях. Даже если учесть его нетвердое знание русского языка, все равно чувствовалась путаница, которую проявлял Гиви в указании места, где происходила его встреча с девушкой. Странно было, что он плохо знал эту девушку, жительницу ближайшего поселка, не мог назвать ее приметы – голос, манеру говорить, характер разговора или общения. Не добились от него даже имени девушки. Так что в конце концов у Маниовича создавалось впечатление, а действительно ли Гиви Размадзе совершил это преступление? Да не оговаривает ли он себя из какого-то расчета или по требованию иных лиц? С другой стороны, невероятным казалось стремление обвиняемого взять на себя чужую вину: за такое преступление по тогдашним суровым законам полагалось самое суровое наказание – высшая мера...

Поэтому пришлось прибегнуть к особому способу определения близости Альбиноса с погибшей девушкой: взять у нее сперму и сопоставить со спермой Альбиноса. Она оказалась разной.

Разная сперма – разные признаки. И пришлось искать тех, кто мог действительно совершить насилие, искать в той же воинской части, где служил Гиви. Потому что он по-прежнему брал чью-то вину, явно кем-то запуганный.

Ясно, что тут должны быть замешаны очень влиятельные лица – совсем не сослуживцы. Хотя среди четверых грузин был один, который имел большие связи с уголовным миром Грузии. Его звали Кукури Комахия, он был уроженцем Зугдиди, откуда раз приезжал в гости его дядя. Это происходило после задержания Гиви, и вспомнили, что тогда дядя из Зугдиди встречался с Альбиносом и что-то упорно втолковывал ему.

— Что говорил тебе этот дядя Комахии? – допытывался Маниович у Гиви.

Тот по-прежнему упирался и лишь признался, что этот дядя является влиятельным человеком в криминальном мире Грузии, что он чуть ли не вор в законе. А не мог ли он как-то крепко повлиять на парня?

Не один день бился адвокат, пытаясь вызвать на откровенность своего подследственного. Пока не добился одного: узнал, что у Альбиноса есть родная сестра, которая теперь перестала писать ему, и он заволновался.

Это надоумило Маниовича повидаться с ней – поехать прямо в Грузию, в небольшой городок, который славился своим целлюлозобумажным комбинатом. Были в нем и консервный завод, и чайные фабрики. На одной из них работала сестра Размадзе Нино. Здесь уже знали о том, что их земляк Альбинос попал в беду, и все держались настороженно, а особенно Нино – с виду суровая и озабоченная.

Она не сразу заговорила о своем брате, когда они сели в скверике на скамье. И лишь немного освоившись, Нино с волнением заявила, что никогда, ни за что не поверит, что ее брат мог совершить ужасное преступление. А когда Маниович прощался с ней, торопясь на маленький вокзал к поезду, девушка смущенно сунула ему свой скромный дар – пакет натурального чая с той фабрики, где она работала. "Угостите и Гиви чаем, если можно!" – попросила она, сдерживая слезы. Жаль, что тюремное начальство не разрешило передать для подследственного такой подарок с родной земли.

Но, встретившись снова с Альбиносом и рассказав ему о своей поездке, следователь явно чем-то подкупил грузина. Особенно тот был взволнован, узнав подробности о работе на фабрике, о том, что сестра прячется, не выходит из дому или даже находится у других людей. А почему, спрашивается, Нино должна была прятаться? Разве она тоже виновата в каком-то преступлении? Невольно поинтересовавшись этим, Маниович сразу нащупал главную причину.

Оказывается, дядя из Зугдиди, приезжавший в воинскую часть после ареста Гиви Размадзе, не просто навещал своего племянника Кукури. Как настоящий вор в законе, он выдвинул жестокое требование, чтобы его защитить: если Альбинос расколется, выдав истинного виновника насилия и смерти девушки из Чабанки, то он больше не увидит своей сестры. Нино убьют в отместку за племянника Комахия... Недаром она так всего боялась.

Конечно, из-за этого следствие сразу приняло динамичный характер. Хотя Маниович не добился немедленного ареста Кукури как непосредственного виновника в совершении преступления, дело было возвращено в военный трибунал для пересмотра. Пришлось принять меры, чтобы уберечь Нино, чтобы вор в законе не осуществил свою угрозу. Для этого Маниович поехал в Зугдиди, где теперь и сам подвергался опасности.

Но всесильный дядя Кукури тоже действовал для спасения своего племянника. Когда Маниович направил в Верховный Суд Украины о пересмотре дела Размадзе как невиновного, то письмо даже не было вскрыто для ознакомления. Тем временем начался процесс над мнимым виновником, и возле здания на улице Короленко, где находится военная прокуратура, можно было видеть немало кавказцев. Это вертелись продавцы из Зугдиди, чтобы дождаться исхода суда.

В результате неправда восторжествовала. Из-за явного давления на судебные органы представший перед судом Гиви Размадзе, хоть и не побоялся открыто отказаться от своей причастности к убийству, был приговорен к расстрелу. Это произошло в январе 1948 года.

Лишь после настойчивых хлопот Яна Маниовича дело было передано в следственные органы Грузии. Арестованный тогда Кукури Комахия был все же изобличен и приговорен к смертной казни.

Виктор ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья