| |
|
Номер 34 (1523), 22.10.2020 Аркадий РЫБАК АККЕРМАНСКИЙ МАЛЬЧИК
Художественно-документальная повесть (Продолжение. Начало в №№ 20–33.) 25 Бывают годы, о которых нечего вспомнить. Бывают и другие — масса знаменательных событий. Таким для семьи оказался 1959 год. Весной Миша пришел домой с такой идеей: ему скоро защищать диплом в университете — такое событие нужно отметить как-то особенно. Например, совершить необычное путешествие. Другой вопрос, куда в тех условиях можно было реально поехать. О загранице речь не шла. Не по Мишке шапка. Предложил вариант поездки на пассажирском теплоходе по Черному морю. Такая регулярная линия соединяла порты от Одессы до Батуми. Кроме военных рейсов из осажденной Одессы, у Миши с Беллой другого опыта морских путешествий еще не было. Миша загорелся идеей. Нужно подсобрать денег. Экономная Белла скромно поинтересовалась искомой суммой. После оглашения сказала, что они уже собрали больше. Миша удивился: как? Жена объяснила, что каждый месяц откладывает со своих заработков в артели и с Мишиной зарплаты. Решили идти в рейс в середине лета, когда в школе будут каникулы. Еще одной хорошей новостью стало то, что Белле предложили работу кассиром Украинского театра, где помнят и уважают ее семью. ...Вся комната была завалена книгами и картами. Приехавшие на последнюю сессию Мишины однокурсники часто собирались у него. Заочники сплошь были люди не юные. Многие давно преподавали и только сейчас нашли возможность получить дипломы. Жора Каражеков в своем бессарабском поселке даже дослужился до завуча и был в авторитете. Но многое из прочитанного в учебниках его изумляло, и реагировал он на совместно прочитанное вслух по-детски непосредственно. Когда дошло до знакомства с экономикой стран Северной Америки, завуч не сдержал возгласа: — Да, Канада — не шутейная страна! К заочникам из глубинки преподаватели были снисходительны. Особенно к участникам войны. Потому Жора получил в итоге свой диплом, хотя о многом так и не узнал. Миша относился к учебе по-другому. Он изначально шел в университет не за дипломом, а за знаниями. Он с удовольствием писал курсовые работы, находил время заглянуть на разные кафедры и беседовать с преподавателями. Контурные карты вообще ему нравились тем, что можно проверить память.
Защита диплома проходила в старых университетских корпусах. Географов-заочников комиссия слушала в большой физической аудитории на улице Щепкина. Аудитория шла классическим амфитеатром от помоста до самого потолка и была сработана дореволюционными мастерами из настоящего дуба, сохранявшегося веками. В самом этом помещении ощущалась некая торжественность момента. Взрослые люди волновались здесь, как первоклашки. Тем более, что защищать свои дипломы предстояло не только перед госкомиссией и однокурсниками, но и на глазах родных и близких. В те времена защита дипломов была открытой. Поддержать Мишу пришли жена и сынишка, притаившийся на самых верхних скамейках огромной аудитории. Выпускник Михаил Рыбак представил оригинальный дипломный проект. Это был экономико-географический обзор одесских Пересыпи и Молдаванки — районов, издавна насыщенных промышленными предприятиями. Необычным оказался подход выпускника к теме. Он честно объездил всю Молдаванку и Пересыпь с аппаратом в руках и представил текст, снабженный массой фотографий. На тот момент его находка оказалась по-своему уникальной, и экзаменаторы поставили высший балл. Пятилетнего сына так распирала гордость за отца, что он не сдержал радостного возгласа. И тут же был замечен строгим профессором. — Чей это мальчик? — спросил он, подняв глаза к верхним рядам, где мать уже шикала на непоседу. — Мой, — чуть растерянно ответил Миша. — Сколько ему лет? — уточнил профессор. — Скоро пять будет... — У меня внук такой же, — сказал экзаменатор и улыбнулся. Потом добавил: — Ваш сын молодец! Тихо сидел всю защиту. Мы его и не видели даже. Тоже, наверное, географом будет. Все вокруг облегченно засмеялись. Маститым ученым оказалось ничто человеческое не чуждо...  К круизу по Крымско-Кавказской линии они готовились как к свадебному путешествию, которого у них не было. Они жили вместе уже седьмой год и постоянно решали насущные повседневные проблемы. Помогали друг другу, встречались с друзьями и родственниками, ходили в театры, в кино, на концерты, водили сына в цирк и на детские представления. Но за пределы Одессы ездили только по делам. А тут — круиз. Миша накупил целую упаковку пленок и в каждом порту делал множество снимков. Разве мог он тогда знать, что Ялтой, Сочи, Сухуми и Батуми дело не ограничится и посетит он за свою жизнь больше сорока стран? Разве мог предположить, что любительское увлечение фотографией станет основной профессией? Тем летом семья наслаждалась отдыхом, отправив в очередной раз уже подросшего сына в Аккерман. Такой, казалось бы, славный год приготовил свою ложку дегтя. К концу сентября у Миши диагностировали болезнь, которой успевают переболеть в детстве. Его она догнала уже взрослым. Особой опасности заболевшему не грозило, а вот риск передать инфекцию сыну был велик. Больного требовалось изолировать на пару недель. Но как это сделать в условиях комнатушки в коммуне? Белла обзвонила знакомых, советовалась с друзьями. На выручку пришла Эмма Григоренко, ставшая у них частой гостьей после возвращения семьи в Одессу. Она жила в небольшой комнатке старого дома в тихом Краснофлотском (он же Воронцовский) переулке. Эмма предложила на срок карантина поселить Мишу у нее, а сама она найдет место у кого-нибудь из приятелей. Белла возразила: — В таком случае поживи у нас. Так и договорились. Пока сын был в детском саду, Мишу перевезли в Краснофлотский, а Эмма перенесла самое необходимое в комнату к Рыбакам. Погода была почти летняя. Только ночи стали прохладными и по утрам над морем висел туман. Мишин карантин растянулся почти на три недели. В первые дни Белла с Эммой по очереди приносили ему еду и передавали ее, не поднимаясь в квартиру. Миша соорудил на балконе подобие лебедки с крюком на конце длинной веревки. Женщины цепляли к нему свои передачи, и свежая трапеза плавно поднималась на третий этаж. Так с шутками-прибаутками пролетели недели. Ребенок инфекцию не подхватил. Все остались довольны...
26 Фотовыставки устраивались не часто. Но всякий раз собирали множество зрителей. Миша ходил смотреть чужие работы и мысленно сравнивал их со своими первыми опытами. Ему совсем не нравились застывшие в неестественных позах люди и безликие пейзажи без намека на оригинальность. Привлекали неожиданные уличные сценки, портреты неизвестных людей, выражавшие искренние эмоции. Были на выставках и оригинальные фото, снятые в павильонах при осмысленно выставленном свете и с нетривиальными аксессуарами. Тут тоже был виден почерк мастера. Возле одной такой работы Миша задержался, анализируя, как фотограф добился эффекта романтичной загадочности игрой черно-белых оттенков. В тот момент возле Миши остановился мужчина средних лет и спросил: — Нравится? Завязалась беседа. Человек представился Виктором Касаповым. Он и был автором этого и еще ряда камерных снимков. На нем были отутюженный костюм в полоску, надраенные до зеркального блеска ботинки, широкий галстук. Через руку переброшен модный плащ. Весь облик тянул на мэтра. Задумчивый взгляд, бархатные нотки в голосе, тщательно обработанная борода и высокий лоб выдавали уверенного в себе человека. Виктор был десятью годами старше Миши. У них были разные темпераменты и взгляды на жизнь и творчество. Но очень скоро они подружились. Миша получил от старшего товарища массу бесценных подсказок. Техникой фотографии Касапов владел виртуозно. Вот только цели у новых приятелей оказались разными.
— Миша, — задумчиво и веско проповедовал Касапов, — простая фиксация факта — дело любителей и дилетантов. Мастер делает красивую картинку. На улице ты ее не найдешь. Ее нужно срежиссировать и создать самому. В павильоне тебе никто не помешает. Выбирай модель, экспериментируй со светом. Крути так и эдак. Рано или поздно получишь нужный результат... — Но в павильоне ты ограничен в выборе сюжетов, — возражал начинающий фотограф. — На улице столько всего происходит. Если уметь ловить момент, то можно сделать массу интересных фото. — Кому это нужно? — спрашивал Виктор. — Это же однодневки. Снял, показал и забыл. То, что я делаю в спокойной обстановке, имеет художественную ценность. Это мое мнение. — Наверное, ты прав, — соглашался Миша. — Твои фото действительно похожи на работы художников. Но посмотри сам, как много людей живо реагирует на жанровые сценки, на удачные снимки спортсменов и артистов, сделанные без постановки. Мне нравятся разные подходы к съемке, но сам я больше склоняюсь к поиску сюжетов из жизни... Такие споры у двух фотографов происходили неоднократно. И в пору Мишиного ученичества, и когда он стал штатным корреспондентом газеты, и когда готовил свои первые выставочные работы. Мнение Виктора Касапова оставалось для него важным, но не единственным. Миша в свою очередь пытался со временем привлечь коллегу к газетным публикациям. Тот отмахивался: мол, не мое. Так эти двое разных людей долгие годы дружили и спорили, отдаваясь фотографии каждый на свой манер...
* * * На Пушкинской располагались в то время редакции двух областных газет. Миша осенью случайно столкнулся на углу Жуковского с Сашей Береславским. Деликатный человек, Саша всегда искренне интересовался делами тех, кто был ему приятен. Миша Рыбак входил в их число. В тот раз разговорились о поездке ребят из краеведческого кружка на археологические раскопки в Аккерман. Там Миша поводил молодежь по знакомым с детства уголкам, показал, как работают археологи вблизи знаменитой крепости. Сделали массу снимков. Теперь на станции монтируют большой стенд и готовят альбом с подробным отчетом о поездке. Саша загорелся: — Миша, тебе нужно опубликовать этот материал в газете. Очень интересно. Миша стал отнекиваться. Деликатный Береславский буквально вцепился в Мишину руку и с как бы извиняющейся улыбочкой дошел с ним до редакции "Чорноморськоï комуни". Там познакомил с молодым корреспондентом отдела информации Володей Крыжановским. Отступать было некуда. Договорились на завтра. Миша человек обязательный. Раз обещал — надо сделать. Весь вечер мучительно составлял текст и отбирал фото. Принес. Опубликовали. Так впервые появилась подпись в газете: "Текст и фото Михаила Рыбака".
(Окончание следует.) Книгу Аркадiя РИБАКА "Аккерманский мальчик" / "Бывшие"
|
|
|||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||
)
