Номер 19 (412), 14.05.2004

ДВЕ ВЕРСИИ ОДНОГО ДТП

Если согласиться с тем, что водитель П. был искренен в своих показаниях, то впору потерять веру в человечество: делаешь добро, а в ответ получаешь чёрную неблагодарность.

П. утверждает, что когда вечером ехал по Днепропетровской дороге, управляя "Жигулями",то не доезжая метров пятидесяти до пешеходного перехода, увидел лежащую женщину. Она лежала частично на разделительном газоне, частично на проезжей части. Он остановился, посадил её на заднее пассажирское сидение и, доставив домой, уехал. Факт наезда на пешехода П. отрицает.

Иначе видится случившееся Людмиле Николаевне Мульченко, пенсионерке. Вот изложение её рассказа.

* * *

Вечером 23 ноября прошлого года я была в филармонии. Потом села на автобус возле бывшего "Эпсилона". Вышла на остановке по требованию возле торгового центра "Меркурий" на Днепропетровской дороге.

Автобус проехал, и я и девушка, обогнавшая меня, стали переходить по "зебре", там ещё знак есть "Пешеходный переход". Машины там только слева едут, дальше – разделительный газон.

Я посмотрела налево: машины стоят на предыдущем перекрёстке. Перехожу, поворачиваю опять голову влево и вижу перед собой яркий свет вырвавшейся вперёд мчащейся машины. И тут же последовал удар правым крылом. Я взлетела в воздух и упала на то место, где проехал автомобиль.

Упала и вижу, как на меня мчится поток машин. Пытаюсь поднять руку, чтобы меня увидели и не раздавили (Был у нас такой случай, когда мужчину сначала сбила машина, а потом его, лежащего, другие машины размазали по асфальту).

А сбивший меня автомобиль, не сбавляя поначалу скорости, промчался дальше. Остановился он вдалеке, и то, думаю, потому, что за ним ехала ещё одна машина, и водитель, сбивший меня, испугался, что водитель задней машины увидел его номер.

У меня очень болела нога. Ко мне подошли мужчина и женщина. Я попросила отвезти меня в какое-то медицинское учреждение – больницу или травмпункт. Они посадили меня в машину, и мы поехали.

По дороге мужчина предложил завезти меня домой и дать двести гривен. Я ответила, что у меня очень сильная боль и настояла, чтобы он отвёз меня к медикам.

Не доезжая до травмпункта, остановились. Мужчина сказал, что снимет деньги в банкомате. Вернулся и сказал, что сегодня воскресенье и в травмопункте должно быть закрыто. Я ему возразила, что пункт работает круглосуточно. Но водитель меня не послушал и стал вроде бы везти в областную больницу. Однако потом, спросив у меня адрес, завёз, несмотря на мои возражения, к моему дому.

Здесь они вытащили меня из машины, хотя я кричала от дикой боли, посадили на землю и уехали. Я запомнила номер машины и повторяла его, пока в темноте искала стержень от поломавшейся ручки, чтобы его записать.

Ещё я запомнила, что водитель очень волновался, мокрый был, руки влажные, хотя дождя не было (он только к ночи пошёл).

Добраться в квартиру к себе на десятый этаж помогли соседи. Они же и скорую помощь вызвали, в ГАИ позвонили. Родственников никаких у меня нет.

Приехала скорая, наложили шину и отвезли меня на Слободку, в 11-ю больницу.

Тогда же ночью меня опросил сотрудник милиции. После этого более двух месяцев милиция со мной дела не имела.

У меня оказался закрытый перелом правого бедра, закрытые переломы левой ноги.

На следующий день в больнице появляется женщина.

— Я сестра того, кто вас сбил, – говорит она. – Как мы с вами договариваемся? Вы же понимаете, что мы можем откупиться. Я не допущу, чтобы он сидел. Лучше мы эти деньги потратим на восстановление вашего здоровья.

Я, естественно, не возражала.

Женщина купила несколько шприцов, ещё кое-что, заплатила за снимок двадцать гривен. Пришла она и на другой день и на третий – в среду. А в четверг мне должны были операцию делать, и до вечера нужны были большие расходы на лекарства. Я сказала об этом женщине, а она мне говорит:

— Сегодня брата к следователю вызывают. Вам нужно написать заявление, что у вас нет к нему претензий.

Я отказалась писать такое заявление.

Больше я эту женщину не видела.

В больнице на вытяжке я провела больше трёх с половиной месяцев – с 23 ноября по 12 марта. Следователь у меня появился только 28 января.

Говорил он в основном о том, что если водитель не будет признавать свою вину, то доказать её не удастся.

Потом на протяжении ещё многих недель и месяцев женщина, которой я дала доверенность на ведение моих дел, пыталась встретиться со следователем, но он явно уклонялся от встречи. Я же только по квартире с трудом могу ходить на костылях с помощью соседей и знакомых.

И только во второй половине мая следователь даёт нам документ, который, оказывается, был написан ещё 15 декабря прошлого года! – постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

* * *

Итак, посмотрим, чем же руководствовался следователь, отказывая в возбуждении уголовного дела.

Доводами водителя, с которыми вы могли ознакомиться в начале нашего повествования.

И своими умозаключениями. Тем, в частности, "что оперативно-розыскными мероприятиями очевидцы данного ДТП, которые могли бы дать объективную информацию по обстоятельствам данного ДТП, не установлены".

Тем, что "внешних повреждений и следов на автомобиле не обнаружено". После чего следователь постановляет: "В возбуждении уголовного дела по факту данного ДТП отказать".

Признаюсь, это далеко не худшее произведение юридического искусства, которое доводилось читать, – бывали куда более вопиющие, беззаконные и бесчеловечные. Но и здесь есть над чем поразмышлять.

Почему следователь поспешно отказывает в возбуждении уголовного дела, даже не допросив потерпевшую? (Пардон, какая же она потерпевшая, если уголовного дела нет?) Надо полагать, нужно было "закрывать год", итоговую статистику подводить, а тут тётка какая-то в больнице валяется, и добраться до неё ну никак не возможно.

А ведь появись вовремя следователь у гражданки, она бы ему рассказала о посещениях женщины, назвавшейся сестрой сбившего её водителя. Глядишь, появились бы косвенные доказательства. А может быть встречу нужно было организовать между Мульченко и П., то бишь очную ставку? Но ведь и законную силу это мероприятие имеет только в рамках уголовного дела.

Почему нужно было фактически обманывать Людмилу Николаевну Мульченко, не сообщая ей о том, что никакого уголовного дела давным-давно нет?

Ну, хорошо, считает следователь, что П. не сбивал женщину. Так и не надо против П. уголовное дело возбуждать. А он отказывает "по факту данного ДТП", будто этого самого ДТП в природе не существует!

К сожалению, Людмила Николаевна и люди, которые пытались ей помочь, вели себя чересчур скромно, не бомбардируя жалобами начальство следователя и прокуратуру, слишком уж доверившись следователю как представителю государства. Ему же, оказывается, это доверие и ни к чему...

* * *

Вся эта некрасивая история развивалась на фоне совсем других задач, которые ставятся сейчас перед сотрудниками милиции, следователями вообще и работающими по линии дорожно-транспортных происшествий, в частности. А именно: видеть в потерпевшем не статистическую единичку, которую нужно побыстрее отработать, и не назойливого просителя, от которого желательно поскорее избавиться, а человека, которому нужно помочь в его беде всеми законными средствами, смягчить удар, который он получил то ли от руки преступника, то ли от Судьбы.

И всем нам, работающим с людьми, нужно следовать этим простым истинам.

Борис ШТЕЙНБЕРГ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья