Номер 5 (1001), 12.02.2010

(Продолжение. Начало см. в № 4.)

4.

А теперь - о человеке c необычной фамилией: Сокира- Яхонтов. Ещё один одессит, который - не одессит. То есть не вполне одессит. Не в нашем городе родился - крестился - учился - женился. Да и попал сюда по прихоти войны, разносчицы даров. Но автор убеждён: Одесса обязана вспомнить его.

Даром что не одессит. Но все ли одесситы - одесситы? История тут намешала такое, что для ответа на сей вопрос потребуются тома. Да не все и москвичи - москвичи. Вообще, не все горожане - горожане. Не отсюда ли лёгкость настроенческих перемен в нашем народонаселении? Запросто коренные одесситы (поскольку таковые сегодня вообще имеются в Одессе) называют Паустовского или Олешу своими земляками. На каком-таком основании? Ведь родились они вовсе не в Одессе.

Вопрос, конечно, неинтересный. Уже хотя бы потому, что коренным одесситам - для того, чтобы, кого бы то ни было кем бы то ни было считать, вовсе не обязательно было иметь какие-то основания. Было бы, как говорится, желание. Так стали нашими земляками Суворов, Пушкин, Мицкевич. И товарищ Сталин - некоторое время, с 1937 года и до ХХ съезда КПСС, до хрущевского разоблачения культа личности. Да, он был лучшим одесситом. Как, впрочем, и лучшим харьковчанином, архангелогородцем и пензюком. Это - символически, посмертно. А какое число особей обзавелось, так или иначе (часто - иначе), одесской пропиской, так и не став ни одесситами, ни горожанами вообще! И автор надеется дожить до прихода к хорошему читателю его книги об этих "земляках". Десятки лет у власти они выдавливали одесситов из Одессы, оттесняли их от влияния на город. Разваливали всё, что так дорого было оплачено девяносто лет назад. И всё это, заметьте, от имени революции, партии, советской власти, комсомола. Растаскивая народное добро по хазам да фазендам (зоологические собственники). А после порвавшие партбилетики и объявившиеся теистами, демократами, либералами и даже националистами. Неужели они нынче - Одесса? Неужели их именами потомки назовут наши улицы и площади? И девяносто лет спустя историки и публицисты будут копошиться в их судьбах? Ничего себе - исторический ряд...

А вот человек, о котором речь, не претендовал на историческое пребывание в историческом ряду. Но забыт он обидно. Всё же зимой 1920 года стоял во главе всея Одессы. И даже установил рекорд, до сих пор никем не побитый, именно на посту главного одессита. Об уникальном этом рекорде, которому исполняется девяносто лет, скажу позднее. Ясно, однако, что ни о чём, случившемся с ним, он не мечтал и мечтать не мог. Но в революционной истории Одессы роль свою всё же сыграл. И потому вполне может быть признан одесситом. Шутка ли: одесский градоначальник. В каковом кресле он прославился в начале зимы 1920 года, в последний "белый" месяц нашего города. Само собой, не по объявлению типа "Срочно требуется градоначальник" явился он в свой кабинет. К зиме двадцатого у него уже была биография. И ярчайшая её часть связана с событиями девяностолетней давности.

Если иметь в виду фамильную характеристику образа - легко предположить его полтавское или чигиринское происхождение. Между тем Виктор Николаевич Сокира-Яхонтов - столичная штучка, коренной петербуржец. Он родился в Северной Пальмире летом 1874 года. В семье русских аристократов. И с детства привык к преданиям, в соответствии с которыми корни его древа уходили в российскую почву глубочайше - чуть ли не до Рюриковичей. По семейной же традиции, получил военное образование по инфантерии - "царице полей". Но служил поначалу в горах Кавказа, что в офицерской среде считалось верхом изящества и романтизма. Полк, в котором Виктор Николаевич начинал, как положено, субалтерном, именовался по месту дислокации - Горийским. Да-да, дело было в Грузии, в селенье Гори - месторождении Сталина. Правда, они разминулись - Коба в это время уже тянул срок в местах, достаточно отдалённых оттуда...

Отслужив положенный срок полуротным, герой наш поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил блестяще, - по первому разряду. Отказ от штабной карьеры в столицах привел его в 79-й Куринский полк на Кавказе. В 1905 году в разгар русско-японской войны Яхонтов добился перевода на Дальний Восток, в Приамурский округ, в штаб Маньчжурской армии. Войны нахлебался, что называется, вдосталь и без греха. И после неё покинул строй - служил инспектором кадетского корпуса. Но с началом Первой мировой отправился на передовую строевым офицером. И до 1917-го прошел путь от командира 25-го Смоленского пехотного полка до начальника штаба дивизии и командира бригады. Генерал-майор. Воевал с немцами на Западном фронте. Но всю обедню, конечно же, испортила революция. Во мраке каковой генерал наш однажды увидел луч света. Это были блики золотых погонных зигзагов, аксельбантов, газырей и прочей фурнитуры с черкески Павла Скоропадского. Да-да, того самого, популярного при дворе и в высшем свете Российской империи. Блестящий свитский генерал, любимец Николая Второго. Само собой - патриот единой и неделимой России. И в полном соответствии с революционной логикой... гетман всея Украины.

Ну чем не пример для подражания! И генерал Сокира- Яхонтов тоже перекладывает рули по команде "Все - вдруг!" и становится под прапор Украинской Центральной Рады. И получил под начало дивизию. Сокира-Яхонтов поддержал честолюбивые амбиции генерала Скоропадского, принял участие в заговоре и перевороте, который привел царского генерала к власти в Украине в конце апреля 1918 года. Виктор Николаевич становится военсоветником гетмана, разрабатывает план быстрого возрождения украинского казачества. Он же командир 1-й украинской стрелковой казачьей дивизии. Соединение находилось на Черниговщине, держало украинско-российский кордон. И хранило верность гетману.

Но неисповедимы пути твои, революция! Немцы вдруг ушли нах фатерлянд. Гетман обиделся на них и... тоже уехал в Германию. Большая часть его офицеров и генералов в одну душу обозвали гетманщину дешевой опереткой. И как бы автоматически перешли к Директории. А генерал Сокира- Яхонтов поступил в Добровольческую армию, к Антону Деникину под крыло. Это было в "незабываемом 1919-м". С начала года Виктор Николаевич попадает в Одессу. И приходится ко двору белогвардейского губернатора Гришина- Алмазова. Инициативный академист и практик, он намерен формировать народную армию из одесских студентов, гимназистов, инженеров, учителей, немцев-колонистов для борьбы против красных и зелёных (т. е. восставших крестьян). Он, собственно, даже сформировал три добровольные дружины такой армии. И вооружил их по штату военного времени. Но динамика гражданской войны продолжала смеяться над его планами и усилиями.

5.

Как на грех, именно в то время жил-был на свете такой себе Григорьев-атаман. Он, положим, не числился идейным монархистом, не заканчивал Академии Генштаба и был совершенно безвестен при дворе Николая. Но легко управлялся с крестьянским войском, как бы выплывшим из времён Кондратия Булавина и "Капитанской дочки". Ловко маневрируя на флангах и по тылам, этот прирождённый тактик новой, маневренной войны весной 19-го вдруг энергично пошел на белую Одессу, охватывая её подковой. Занятие прилегающих к Одессе районов крестьянскими отрядами Григорьева заставляет генерала отказаться от затеи с "народной армией" и ретироваться на Дон. У белых он - начальник штаба дивизии. И с боями возвращается от Ростова в Одессу. Он тем более пришелся деникинцам ко двору, что белое дело исподволь заигрывало с украинскими вооруженными силами. Оно, допустим, выходило как бы не вполне последовательно: одновременно и "единая неделимая", нерушимость границ Российской империи, и право Украины на самоопределение вплоть до отделения. Но, как говорил драгунский капитан в "Княжне Мэри", на войне хитрости дозволяются. Так что еще к концу 1919 года Виктор Яхонтов приказом главнокомандующего А. Деникина назначается командующим Украинской Галицкой армией (УГА).

Так ещё один русский аристократ-монархист волею гражданской заварухи именно в Одессе возглавляет галичан, враждебно настроенных к русским офицерам. Великой истории украинского авангарда в борьбе за независимость он, разумеется, не знал. Обычаев-обрядов-традиций не нюхал. Мовы не ведал. И особым не пользовался доверием в среде галицийского офицерства. Но светлый образ гетмана всея Украины его окрылял на лавирование между крайним великорусским шовинизмом белогвардейцев и крайним же украинским национализмом галичан. Не будучи дураком и нахалом, он подвёл под эту нелепость историческую базу. По такому случаю во глубине веков, хоть и не без изрядных усилий, отыскался у Виктора Николаевича Яхонтова славный предок, шляхетный воин Сокира. Топор, по-русски. Засесть пришлось и за ридну мову. Долгими вечерами и ночами он долбит украинский язык. И, по некоторым данным, задумывается над восстановлением гетманского статус-кво. На вершине какового видит, вероятно, себя.

Нужно заметить, Украинская Галицкая армия (12-15 тысяч штыков и сабель) маневрировала не только в оперативно- тактическом смысле: она искала надёжных союзников. В интересующий нас период она перешла на сторону белых, изменив своим союзникам - армии УНР, возглавляемой Петлюрой. Казалось бы, небольшой зигзаг судьбы, как бы случайно ускользнувший от популяризаторов истории гражданской войны в СССР. Но сие вероломство поставило Симона Васильевича и его войско в исключительно тяжелое положение. Собственно, этот "тушинский перелёт" стал для них началом конца - петлюровцы были наголову разбиты, и в конце 1919 года вся территория УНР была фактически поделена между белыми и красными. А украинское правительство и остатки уцелевших чудом его вооруженных сил были вытеснены на территорию Польши.

Таким уходил от наших предков девятнадцатый год... Именно тогда части галичан оттягиваются на юг Украины. Из- под Винницы они завершают дефиле в районе Одессы. И включаются, в основном, в состав новороссийских войск белого генерала Шиллинга. Штаб, аэродивизион и центр прессы, отдельная бригада были направлены в саму Одессу. И дислоцируются на Маразлиевской улице. В городе становятся на постой также 1-й Черноморский и 2-й Запорожский полки (последний сформирован повстанцами центральной Украины).

Это была драма с ближайшей перспективой трагедии. Документы свидетельствуют: в результате боёв, походов, маневров положение галичан в городе у моря было тяжелейшим: две тысячи армейского контингента из трех возможных были вынуждены залечь в больницы и госпитали. Причем особого сочувствия населения и администрации Одессы они не ощущали. Тем более оставшиеся в строю немедленно, не дожидаясь указаний сверху, приступили к поголовной украинизации Южной Пальмиры. В городе появилась "Просвiта", получили солидную поддержку активисты Украинского руха, который был ещё не вполне легальным и легитимным. Эти действия вызвали гневную истерику белых, которые попросту закрыли украинскую "Просвiту". И даже провели аресты среди галичан. Что, конечно же, не утеплило отношений между белогвардейцами и галичанами. Кроме всего прочего, контрразведка Орлова располагала сведениями о подготовке галичанами переворота в Одессе - дабы утвердить на Черном море украинскую власть. Вполне возможно, последнее было сработано в большевистском подполье - конечно же, встревоженном странным этим союзом. Но отношения накалились до предела. И не лопнули лишь потому, что просто не успели...

В ночь на Новый, 1920 год, потрескивал тревожно морозец. Какой-то карнавальный, во вкусе Добужинского, Бакста и других мирискуссников, месяц-рогач ртутным светом обливал площадь у гортеатра, на которой шел новогодний бал-концерт. И тенор в шубе и цилиндре спрашивал нараспев: "Па-а-а-аду ли я, стрелой пронзёёёёённый..." под жидкие аплодисменты горожан. Они не знали, что ему ответить. Они думали не о нём. На город наступил еще неведомый, но уже тревожный год. Встречали его одесситы как-то более нервно, нежели весело. Слишком уж настойчивы были слухи о движении красных на Киев и Екатеринослав. А на Рождество выяснилось, что сие - вовсе не слухи, а очень даже правда. Белогвардейское начальство устами нашего героя настоятельнейше уверило одесситов в том, что никакой опасности для города с севера нет. И что войска Новороссии вполне устойчивы в районе Елизаветграда. И что главный калибр союзного флота на рейде способен держать противника на почтительном расстоянии от Одессы. Но большевистское подполье нашло способ разъяснить горожанам, что их имеют за мелких фраеров - семьи высших чиновников и офицеров были уже отправлены морем из Одессы в Варну.

В январе красные (как бы совершенно неожиданно) оказались уже в 50 верстах от Одессы. Собственно, январь 90-летней давности был месяцем военного положения в городе. А 5 февраля красные выйдут к самой Одессе. И разъезды Котовского замаячат на Слободке-Романовке. Тут уж паника охватила все имущее население. И белая власть приняла решение - простое, как всё гениальное. Белогвардейцы (внимание!) торжественно передали всю власть генералу Сокире-Яхонтову. Иже с галичанами, естественно. Мол, Одесса - само собой - украинский город. Вот и владейте им. На здоровье...

А 8 февраля 1920 года Одесса стала советской. Таким образом, наш герой был главой города... три дня. Думается, сей рекорд не побит не только в Одессе, но и в мире - и вполне достоин Книги Гиннесса. А то нет?

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья