Номер 44 (789), 11.11.2005

(Окончание. Начало в № 43.)

Весной 1906 года в Стокгольме состоялся III съезд российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Приехал туда и Дзержинский. Здесь Феликс познакомился с ближайшим другом и соратником Ленина Климом Ворошиловым, который представился как Владимир Антимеков. Как позднее узнал от Ленина Дзержинский, большевиков в те годы для краткости называли "беками", а меньшевиков – "меками". Вот Клим и придумал себе прозвище – раз он бек, значит, против меков – Антимеков. На этом съезде Варский (польский преступный руководитель, держатель общака) представил Дзержинского Ленину, о котором сам говорил:

— Юзеф, ты не знаешь Ленина, он создает партию нового типа. Партию, основанную на единстве взглядов и строгой дисциплине. Никаких своих мнений по "программным вопросам", только так мы сможем войти в РСДРП.

Теперь Дзержинскому пришлось самому сделать выбор, и он решил примкнуть к новой партии, которая набирала силу.

В этом же году полиция здорово ослабила организацию. Аресты и провалы следовали один за другим. Провалился и Дзержинский. 13 декабря 1906 в Варшаве он был задержан. Приехал из Лодзи, с вокзала пошел к Юзефу Красному, не зная, что тот арестован, и напоролся на полицейскую засаду. Также были арестованы Ян Тышка, Роза Люксембург и многие другие руководители подпольной организации Польши. Роза Люксембург была освобождена в июне под денежный залог. Яна Тышку в декабре осудили на 8 лет каторги, но он бежал из тюрьмы, подкупив стражу. Только более года спустя Дзержинского освободили под залог в тысячу рублей, но от суда и следствия он скрылся, произошло это 27 мая 1907 года. Сидел Дзержинский сначала в ратуше, затем в "Пивиаке". Хлопотал об его освобождении брат Игнатий... Спустя год его снова арестовывают и отправляют обратно, в ту же самую камеру, где он содержался. В камере рядом с одиночкой Дзержинского сидела Ганка – 18-летняя работница. Дзержинский жалел девушку, а через неделю ему передали с воли, что Ганка Островская – провокатор. Она ездила с жандармами и указывала явочные квартиры. Сидит под вымышленной фамилией Марчевская, а свою настоящую тщательно скрывает. Уже в тюрьме она выдала доверившуюся ей заключенную и жандарма, который оказывал услуги арестованным.

Дзержинский не хотел верить, но сведения были из надежного источника. О предательстве Ганки он предупредил других заключенных. Как тяжело разочаровываться в людях!

Дневное потрясение сменила ночь. Глухой стук топоров проникал в камеру. Он знал, что это означает: строили виселицу... А затем смертные приговоры последовали один за другим. Вешали ночью. Тюремные власти старались вешать тихо, без шума, для этого человеку связывали руки и затыкали рот. Но коридор с камерами смертников был напротив одиночки Дзержинского, и он все равно слышал звук отодвигавшихся засовов, и знал, кого повели на казнь. Через несколько дней из камеры в камеру заключенные передавали новость: охранка подослала в 10-й павильон новых шпионов, и называли цифры – шесть человек. В среде заключенных также есть неразоблаченные провокаторы. Чувство самосохранения заставляло их делиться подозрениями друг с другом. Но постучать в стенку соседу или передать ему записку со своими сомнениями – это одно, а вот собрать все факты воедино, разобравшись, что к чему, проанализировать, а после публично заклеймить предателя – на это были способны немногие. Эту задачу взял на себя Дзержинский. Не раз во время прогулки можно было услышать его голос:

— Товарищ, гуляющий с тобой – известный провокатор и мерзавец. На следующий день провокатор гулял уже в одиночестве, а вскоре вообще исчезал. Охранники убирали своего провалившегося агента. Кандалы, казни, гнетущая атмосфера ожидания решения собственной судьбы, тюремная тишина – все это подтачивало здоровье и разрушало психику Дзержинского, и все же он вел дневник, в котором писал: "Сегодня – последний день 1908 года. Пятый раз я встречаю в тюрьме новый год (1898, 1901, 1902, 1907), первый раз одиннадцать лет назад. В тюрьме я созрел в муках одиночества, в муках тоски по миру и по жизни..."

25 апреля 1909 года судебная палата приговорила его к лишению всех прав состояния и к ссылке в Сибирь на вечное поселение. В августе Дзержинский был выслан в распоряжение Енисейского губернского правления. В ноябре ссыльнопоселенец Каннского уезда села Тасеевского Феликс Дзержинский благополучно добрался до Берлина.

Из Берлина организация направила Дзержинского на остров Капри, где провел некоторое время на вилле Максима Горького, поправляя свое здоровье. После Капри он некоторое время провел на швейцарских курортах, где он восстановил свои силы и приступил к работе, избрав своей резиденцией Краков. Там он встретил любовь всей своей жизни – Софью Сигизмундовну Мушкат.

29 сентября 1909 года Мушкат была арестована в Варшаве у себя на квартире и пробыла в тюрьме три месяца. Но так как при аресте прямых улик найдено не было, все закончилось тем, что ее выслали за границу. Во второй половине марта в Краков приехал Дзержинский. Следующая встреча Дзержинского и Зоси переросла в тесный союз двух любящих сердец. Юзеф с разрешения главного правления привлек ее к работе в качестве своего помощника. Теперь Зося занималась работой в архиве организации и помогала вести корреспонденцию. Феликс нашел в Софье Мушкат идеал своей жены – революционера, друга жизни и соратника по борьбе.

Аресты в Польше все продолжались. Наступил момент, когда всякая связь с Варшавой из Кракова была утеряна. Зося вызвалась поехать восстановить связь между подпольными организациями. 28 ноября 1910 года Дзержинский провожал жену на поезд из Кракова. Феликс Эдмундович и Софья Сигизмундовна не подозревали тогда, что расстаются друг с другом на 8 долгих тяжелых лет.

Ее арестовали 28 декабря 1910 года вместе с другими участниками тайного собрания.

В Кракове Софья Мушкат и Феликс Дзержинский оформили свой брак в городской ратуше, и все их теперь знали, как мужа и жену. Это и явилось причиной перевода ее в 10 павильон Варшавской цитадели. Быть арестованной за участие в тайном собрании – это одно, а являться женой лидера преступной организации – это совсем другое – таким пощады нет. По воле случая, Зося оказалась в той же самой одиночной камере, где в 1909 году содержался Дзержинский. Только через месяц после ареста ей разрешили свидание с отцом. Из-за ареста дочери Мушкат потерял работу, поссорился с женой и ушел жить к сестре.

На следующий день после свидания Сигизмунд Мушкат написал зятю письмо в Краков, в котором просил помощи. На свидании он узнал о беременности дочери. Узнав из письма, что Зося в положении, Дзержинский не выдержал и кинулся в Варшаву. Там он посетил тестя (представившись братом Феликса), передал записку и деньги. Спустя некоторое время Зосю в связи с беременностью перевели в "Сербию" – женскую тюрьму.

23 июня 1911 года в тюремном лазарете у Дзержинского родился сын Ян. Роды были преждевременными и тяжелыми. Ребенок родился на месяц раньше срока, был страшно худ и слаб.

Никто не верил, что он выживет. На третий день у Ясика начались судороги. Вместо врача появился ксендз, но ребенок не умер, он тянулся к жизни...

Через три недели Зосю вместе с ребенком из лазарета перевели обратно в камеру. Совсем не просто ухаживать в тюрьме за маленьким ребенком, к тому же Ясик часто болел. До приговора суда ребенок с матерью находился в тюрьме. На суд Зося явилась с ребенком на руках, думая этим хоть как-то разжалобить судей. Но приговор был суров – Софью Мушкат приговорили на вечное поселение в Сибирь.

28 марта 1911 года партию ссыльных, среди которых была Софья Мушкат, увезли из Варшавы.

Старому Мушкату разрешили забрать ребенка – он отправил Ясика в Клецк к своему брату. Дядя Марианн был опытным терапевтом, жена его Юлия, обремененная четырьмя своими детьми, окружила Ясика заботливым уходом. Мушкат пожелал сам присматривать за внуком и тоже перебрался в Клецк. Мальчик начал постепенно поправляться.

Орлинга, место пожизненной ссылки Софьи Сигизмундовны Мушкат, считалось волостным центром. Унылое это было место. Три десятка почерневших от старости домов расположились в излучине Лены. Почти три месяца продолжались скитания Зоси. Увезли из Варшавы в конце марта, а в Орлингу прибыли в середине июня. Неутомимый Дзержинский готовил побег жены из ссылки, через своих надежных людей он передал ей документы и деньги.

Ранним утром 28 августа 1911 года Зося покинула Орлингу. После долгих мытарств все-таки добралась до Москвы, а затем приехала в Люблин к своему старшему брату Станиславу. После этого она отправилась на встречу с мужем. Но встретиться им было не суждено, в этот раз снова арестовали Феликса.

Дзержинский был уверен, что рано или поздно его выследят. Ему удалось все-таки замести следы. Сменил кличку Юзеф на Эдмунд, жил по паспорту Владислава Пташинского, а в городе его знали как австрийского подданного Леопольда Белецкого, ловко уходил от слежки, обманывал филеров и сумел продержаться на воле почти пять месяцев. Теперь он снова был надежно заперт в 10 павильоне Варшавской цитадели как особо опасный преступник. Следствие тянулось ужасно медленно, Феликс Эдмундович признал себя виновным в побеге из места поселения и в проживании в Варшаве под чужим именем. А о своей деятельности и руководящей роли в организации заявил, что являлся рядовым членом и виновным себя признал. 12 мая 1914 года варшавский окружной суд за побег с поселения приговорил его к трем годам каторжных работ. Из тюрьмы Дзержинский вел тайную переписку с женой и своими соратниками. Зося верила, что Феликс сбежит с каторги раньше времени. Выстрел в Сараево разбил ее надежды. 28 июня 1914 года в городе Сараево (центр Боснии и Герцеговины) сербскими националистами был убит принц Франц Фердинанд, что послужило поводом к Первой мировой войне.

В первые дни войны Дзержинского перевели из 10-го павильона Варшавской цитадели в Мокотовскую каторжную тюрьму.

Тут у него отобрали личные вещи, надели арестантский халат и шапку, заковали в кандалы. Вскоре всех заключенных этапировали вглубь России. Отправили внезапно. Никто из заключенных не успел получить продукты на дорогу.

В Орловской губернской тюрьме, куда доставили узников из Варшавы, заключенные содержались в ужасных условиях. Даже такой опытный арестант, как Дзержинский, не видел ничего подобного.

Камера была рассчитана на тридцать арестантов, а находилось в ней около 70-ти. Утром выяснилось, что так переполнена вся тюрьма. Каторжане были еще в привилегированном положении. Пересыльные и военнообязанные арестанты сидели в камерах по 150 человек.

На следующий день повели в баню, но праздник был омрачен – заключенным выдали грязное вшивое белье.

От скученности и грязи в тюрьме свирепствовали чахотка, брюшной и сыпной тиф. Заболевших переводили в лазарет, размещенный в бывшем женском отделении тюрьмы. Там их оставляли на произвол единственного фельдшера.

— Он к больным относится хуже, чем к собакам, – говорил заключенный, которому посчастливилось выйти живым из этого ада. – Таких счастливцев было не так уж много. Ежедневно тюрьма хоронила двоих-троих обитателей лазарета. Скверно было и с питанием. Долго на такой пище выдержать было нельзя. В камерах решено было начать голодовку и выдвинуть требования об улучшении условий содержания. Наутро явился начальник тюрьмы и, сурово оглядев камеру, распорядился заковать Феликса в кандалы и поместить его в башню.

Заработал вовсю тюремный телеграф. Камера за камерой присоединялись к голодовке. К вечеру третьего дня голодала вся тюрьма. К прежним требованием прибавилось новое: "Расковать Дзержинского".

Утром от голода и истощения умерли четверо заключенных. Губернские власти всполошились. В тюрьму примчался прокурор. Он признал требования заключенных законными. Голодовка прекратилась.

С ликованием встретили сокамерники возвратившегося Дзержинского. Но администрация решила как можно быстрее избавиться от беспокойного заключенного. Как только был снят карантин, его перевели в Орловскую каторжную тюрьму или, как ее называли, централ.

В Орловском каторжном централе режим был строже, чем в губернской тюрьме. Дзержинского водворили в одиночку, переписка с родными – одно письмо в месяц, белье и одежда только тюремные. Мрачный одинокий корпус давил на психику. Угнетала вынужденная бездеятельность. Днем все чаще наступала апатия. По ночам мучили кошмары. Срок каторги закончился 29 февраля 1916 года. Царская Фемида не собиралась отпускать Дзержинского из своих лап. Из Орловского каторжного централа его перевели снова в губернскую тюрьму, а затем в Москву для нового судебного разбирательства.

В Таганской тюрьме Дзержинского как важного государственного преступника водворили в одиночку.

Утром 4 мая 1916 года состоялся суд. Вместе с Дзержинским судили еще шесть человек: Иосифа Уншлихта, Богдванского и рабочих Камарницкого, Душака, Плидецкую и Файништейн.

Процесс продолжался два дня. И, наконец, приговор: шесть лет каторги с учетом трех лет предварительного заключения. После отбытия срока выслать в Сибирь на вечное поселение, откуда он ранее сбежал. Уншлихта, Душака и Плидецкую – в Сибирь на вечное поселение. Остальных считать оправданными.

В начале августа 1916 года Дзержинского перевели в Бутырскую пересыльную тюрьму. Туда на свидание к нему пришла Софья Викторовна Дзержинская, жена младшего из братьев – Владислава. Софья Викторовна видела, что он совсем больной. Плеврит и нагноение раны от кандалов свалили Дзержинского. Его положили в тюремную больницу при Таганской тюрьме. Пробыл в тюрьме больше месяца, подлечили немного – и опять в Бутырку.

В больнице врачи вынесли заключение – нуждается в снятии ножных оков. Но у тюремной администрации было на этот счет свое мнение, и кандалы с него стали снимать только в декабре 1916 года, да и то на время работ в военно-обмундировочной мастерской.

Февральская революция, начавшаяся в Петрограде, а затем и в Москве, освободила Дзержинского из Бутырской тюрьмы 1 марта 1917 года, а Октябрьская революция 1917 года возложила на Дзержинского такие полномочия, о которых он мог только мечтать. Теперь по его приказанию могли арестовать и казнить практически любого человека. Дзержинский возглавил созданную комиссию ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия), карательный орган нынешней власти пролетариата. Сподвижниками Дзержинского и ближайшими помощниками стали бывшие заключенные Урицкий, Уншлихт, Скрыпник, Ксенофонтов и др., с которыми он познакомился в разных пересыльных тюрьмах. Дзержинский с неугодными долго не церемонился, как в свое время царские власти церемонились с ним, надеясь на его перевоспитание. Он приказал своим сотрудникам беспощадно уничтожать врагов революции.

"ВЧК, – говорил Дзержинский, – не видит других мер борьбы с контрреволюционерами, шпионами, спекулянтами, громилами, сокольниками, кроме как беспощадного уничтожения на месте, а потому все агенты, агитаторы, организаторы восстаний свержения Советской власти, все, бегающие на Дон для поступления в казаки, скупщики оружия для отправки финляндской белой гвардии, калядинско-корниловским войскам для вооружения буржуазии Петрограда, будут беспощадно расстреливаться на месте преступления". Дзержинский объяснил это неумолимой борьбой классов.

В 1918 году Дзержинский был арестован последний раз в своей жизни, да и то не надолго, а произошло это во время восстания, когда Блюмкин убил германского посла, графа Мирбаха. Дзержинский приехал в отряд Попова, чтобы арестовать убийцу, но сам был арестован вместе с сопровождавшими его сотрудниками ВЧК. Вслед за этим левые эсеры арестовали председателя Моссовета Смидовича и захватили здание ВЧК на Лубянке, 11, но из руководства удалось задержать Лациса, остальные находились в Большом театре, на съезде. Затем левые эсеры захватили главпочтамт. Дали несколько орудийных залпов по Кремлю, и Спиридонова поехала на съезд предъявлять ультиматум. Узнав об аресте Дзержинского, Ленин предупредил мятежников, что если хоть один волос упадет с его головы, то они заплатят не одной тысячей своих голов и приказал Петерсу арестовать всю левоэсеровскую фракцию вместе со Спиридоновой. В районе Москвы были мобилизованы все коммунисты, созданы рабочие отряды. Лишившись своей "богородицы" – так прозвали Спиридонову, эсеры не знали, что делать. Тем временем прибывшие из лагерей отряды Красной Армии заняли исходные позиции.

Как только первые снаряды взорвались во дворе особняка, где размещался штаб Попова, руководители левых эсеров, переодевшись в штатское, бросились наутек.

Вслед за вождями стала разбегаться и армия. Атака латышских стрелков довершила дело. К полудню 7 июля мятеж был ликвидирован. Вернулись в ВЧК Лацис и арестованные вместе с Дзержинским чекисты – Беленький, Трепалов и Хрусталев. Сам он после освобождения направился прямо в Кремль.

Всего в неволе за тюремными решетками он провел почти 13 лет (а точнее, 12 лет и 7 месяцев). Все это, конечно же, повлияло на характер и формирование будущей политики народного комиссара, председателя ВЧК – Дзержинского.

Оставил свой кровавый след Дзержинский и в истории нашего города. 1 июня 1921 года на борту парохода "Нестор-летописец" он прибыл в Одессу из Николаева.

По приезде Дзержинский первым делом посетил местную ЧК, где председательствовал М.А. Дейч. Он познакомил Феликса Эдмундовича с обстановкой. Уже на следующий день Одесская ЧК разгромила банду Кошевого. У убитого атамана нашли шифр и явки к Одесскому центру "пометзаговорщиков". После этого начались чекистские чистки – аресты, допросы, казни. За несколько дней пребывания Дзержинского в Одессе были арестованы и казнены свыше 200 человек (это по архивным данным), а на самом деле, возможно, и больше.

В.Р. Файтельберг-Бланк, академик; В.М. Слисарчук.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья