Номер 21 (766), 03.06.2005

Ко дню рождения А.С. Пушкина и 230-летию со дня казни Е. Пугачёва

В 1836 году А.С. Пушкин подарил легендарному герою Отечественной войны 1812 года, партизану, поэту, другу декабристов Денису Васильевичу Давыдову свою "Историю Пугачева". На титульном листе автор набросал стихотворное посвящение. Третья строфа посвящения звучала так:

Вот мой Пугач: при первом взгляде
Он виден – плут, казак прямой!
В передовом твоем отряде
Урядник был бы он лихой.

Емельян Иванович Пугачёв – казак донской станицы Зимовейской, земляк Степана Разина – гулял на белом свете 33 года. Он стал вождем крестьянской войны, потрясшей Россию. Пятый самозванец на святой Руси. Пугачев выдавал себя за государя императора Петра III – супруга Екатерины II. Бродяга, храбрый и сметливый, былой казачий хорунжий появился на Урале (Яик стал называться Уралом по приказу Екатерины II после казни Пугачёва), женился на юной красавице – казачке Устинье, хотя уже имел настоящую семью. Он обещал свободу крепостным, захватил со своим "воинством" ряд крепостей и городов, угрожал Москве и Петербургу. Лучшие генералы императрицы, отборное войско были посланы на борьбу с бунтовщиками. В январе 1775 года с Емельяном Пугачёвым было покончено. "Вор" был зверски казнен на Болотной площади в Москве, та же участь постигла его ближайшее окружение. Имя руководителя восстания обросло преданиями и народными песнями. И гениальный Пушкин – историк и художник – оказался сочинителем хроники пугачевского бунта и создателем художественного образа Пугачёва.

"Я прочел со вниманием все, что было напечатано о Пугачёве и сверх того 18 толстых томов... разных рукописей, указов, донесений и проч. Я посетил места, где произошли главные события эпохи, мною описанной, поверяя мертвые документы словами еще живых, но уже престарелых очевидцев и вновь поверяя их дряхлеющую память историческою критикою". Повесть "Капитанская дочка" и "История Пугачёва" – плоды как путешествия, так и кабинетных трудов поэта. "История Пугачёва" стала результатом двухлетнего труда; "Капитанская дочка" дошла к читателю спустя три года после начала работы над ней. В.О. Ключевский заметил: "Пушкин был историком там, где не думал быть им и где часто не удается стать им настоящему историку. "Капитанская дочка" была написана между делом, среди работ над пугачевщиной, но в ней больше истории, чем в "Истории пугачевского бунта", которая кажется длинным объяснительным примечанием к роману. Камер-юнкер, представитель древнего знатного дворянского рода, поэт увидел в неграмотном казаке, бывшем солдате, участнике Семилетней и русско-турецкой войн, беглом хорунжем яркую талантливую личность, имевшую огромное влияние на народ, задавленный рабством, нищетой, мечтавший о счастье и справедливости.

Пушкин отмечал, что "уральские казаки (особливо старые люди) доныне привязаны к памяти Пугачёва"; воззвания последнего "есть удивительный образец красноречия". "Весь черный народ был за Пугачёва. Духовенство ему доброжелательствовало..."

В "пропущенной главе" повести "Капитанская дочка", найденной в рукописях поэта, замечательны размышления автора – великого гуманиста – о приметах смуты и сути вооруженного бунтарства: "Состояние всего края, где свирепствовал пожар, было ужасно. Не приведи бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уже люди жесткосердные, коим чужая головушка подушка, да и своя шейка копейка". "Капитанская дочка" впервые была прочитана в доме князя П.А. Вяземского 1 ноября 1836 года; князь писал: "Сам Пугачёв обрисован метко и впечатлительно. Его видишь, его слышишь. Может быть, в некорых чертах автор несколько идеализировал его".

Увлечение аристократа Пушкина образом "казака-разбойника" отмечали и другие.

"...Пугачев – живой человек. Живой мужик. И этот живой мужик – самый неодолимый из всех романтических героев", – считала Марина Цветаева.

Ей же принадлежит проницательное замечание: "Пушкин Николая опасался. Петра боготворил, а Пугачёва – любил".

"Записной "злодей", "вор" и "разбойник", Емельян Пугачёв под пером Пушкина приобретает манящую загадочность, обаяние, ум. Описывая встречу "вора" и бродяги с дворянским юношей Петрушей Гриневым, поэт представляет весьма симпатичного героя: "Пугачёв смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости". А вот былой бродяга появляется перед тем же Петрушей в роли "царя". Я вошел в избу, или во дворец, как называли ее мужики, она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою: впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, – все было как в обыкновенной избе. Пугачёв сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важно подбоченясь. Около него стояло несколько из главных его товарищей, с видом придворного подобострастия". Мнимая, наивная важность и напыщенность самого Пугачёва и его приближенных соединена с нелепостью обстановки, и в этой подмене сути, в смешной несообразности уже таится исток преступления черты, злоупотребления самозванной властью.

В каждом слове лаконичного письма певца "свободы просвещенной" А.С. Пушкина, первого историографа "пугачевщины", был скрыт великий пророческий смысл...

Феликс КАМЕНЕЦКИЙ.

На рисунке: казнь Пугачева. Гравюра XVIII в.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья