Номер 40 (1036), 15.10.2010

(Продолжение.
Начало в № № 4, 5, 7, 12, 13, 28, 30, 32, 37- 38.)

26.

В конце 1940-х и в начале 1950-х кадровую ротацию интенсифицировала борьба с "врачами-вредителями" и "космополитизмом". А потом умер Сталин. Но дело его продолжалось. С середины 1950-х и в 1960-е вроде потеплело. Вдруг вспомнили, что сельчанин - тоже в душе человек: громко заговорили о стирании граней между городом и деревней. И выдали крестьянам паспорта. Само собой, их жизнь не стала легче, но засветились всё же и там телевизоры. Они приблизили город настолько, что сельская молодёжь обнаружила - в Одессе жизнь легче, ярче, веселее. А тут еще Никита зарезал приусадебные участки. И одновременно развернул на юго-западной окраине городов строительство малогабаритного жилья. В сочетании с экстенсивным развитием промышленности, потребовавшим не автоматизацию и роботизацию производства, а сотни тысяч, миллионы молодых здоровых рук, обеспечиваемых и подъёмными, и общежитиями, - покатился человеческий вал из захолустья и деревни в города. Одесса не стала исключением.

Отсюда, из нашего далека, ясно видно: имел место сдвиг тектонических пластов, перерождение городской ткани. По закону сохранения материи, соответствующая масса коренных горожан была отсюда вытеснена. Заполняя город, указанные ребята-девчата осваивали отнюдь не единственно заводы-фабрики. И даже не одни только институты-университеты. Они заполняли его партийную, комсомольскую, профсоюзную организации. А через них - руководящие слои. И снова был извлечён из нафталина 1920-го тезис очистить милицию, КГБ, идеологию, науку от... ну, скажем так, одесситов. И в мгновение ока на руководящих постах в обкомах, горкомах, райкомах, в КГБ, в милиции почти не осталось ни одного одессита. Да что там одессита: ни одного горожанина по происхождению. Исключения - не в счёт...

Но вернёмся в 1920-й. В те дни - и именно в порядке очищения рядов - имело место весьма своеобразное и не лишенное по сей день загадочности "дело". Связано оно было с фигурой начальника Херсонского райотдела одесской милиции. Звали его Марком Герщанским. Из рабочих. Был он относительно передовым товарищем, даже учился некоторое время в реальном училище, что, по тем временам, в красных кадрах считалось солидным. Участвовал в гражданской войне, получил ранение. Так что при назначении не имел никаких шероховатостей. Друзья - открыто, подчинённые - между собой звали его писателем. На его столе и подмышкой часто видели приключенческие книги. Он любил Дюма и Конан-Дойля. И сам что-то пописывал. Вроде рассказы о своих приключениях.

Как и положено литератору, Марк был рассеянным жизнелюбом. Думаю, именно это его, в конце концов, и сгубило. Его часто и подолгу не могли отыскать по службе, поскольку товарищ Герщанский любил посидеть со вкусом в уцелевшем кабаке, не чурался дамского общества. Он был завсегдатаем "Югросты" - феноменального учреждения, подкармливавшего и будущих великих одесских поэтов и писателей. Видели его и в "Цеху поэтов", чуть ли не в обнимку с Олешей и компанией. Он навязывал бескорыстную свою дружбу молодым одесским литераторам, читал им свои творения - по рекомендации братьев Катаевых. Кажется, без успеха, но с обильными по тем скромным временам возлияниями.

И вот однажды его вдруг отстранили от службы, арестовали и осудили за взяточничество, потерю служебных документов, запущенность в работе, за пьянство. И... да-да, за связь с преступным элементом. По простейшему стечению обстоятельств одновременно были арестованы несколько бывших дельцов и сотрудников Особого продовольственного губернского комитета.

Надо сказать, что на этот комитет у одесситов было больше надежды, чем на губЧК и губком партии вместе взятых. Это было исключительно серьёзное учреждение, от работы которого зависела во многом сама жизнь одесского народонаселения. Служивший в нём именно в 1920-м Константин Паустовский вспоминал, что в голодном городе они ведали самым главным - снабжением Одессы, лишенной флота на море и блокированной бандами на суше. Ясно, что на Опродкомгуб молилось население. Но не вызывают сомнения слова Паустовского о том, что сие учреждение немедленно обсели всяческие деляги, рвачи, хапуги, рукосуи и леваки. То ж Одэса...

Понятно, что сей департамент довольно быстро попал в поле зрения милиции и ЧК. И что же грабившие голодный город сотрудники этого учреждения и Марк-милиционер? Нет-нет, их не расстреляли. Расстрел к этому моменту в Республике Труда был запрещён. Их упрятали в специзолятор лагерного типа на срок, который определялся туманно: "До окончания гражданской войны". О Марке-милиционере известно, что отбывал он наказание на территории нынешнего Березовского района. Руководство и товарищи по службе рассуждали альтернативно: или он смирится с долей и выйдет исправившимся, или будет апеллировать к высшей власти. Недруги шипели: мол, пусть теперь сочиняет свои произведения на параше. Но, как говаривала миледи де Винтер, в тюрьме ему не доставало комфорта. И Марк, не дожидаясь полной победы над буржуями, попросту ушел, перемахнув через тын.

Тут-то и начинаются загадки. В него не стрелял с вышки вертухай, за ним не снаряжали погоню. Его не искали. Но он в конце весны 1920 года снова появляется в Одессе. И именно на Новом базаре, где его знает каждая собака! Причем даже не думает "ховаться", а в память о ближайшем прошлом возобновляет обложение торговцев данью - как деньгами, так и натуроплатой. А колеблющихся укрепляет наганом в нюх. И... делится со своими бывшими сослуживцами. Но - что уже совсем непонятно - этот наглец является в отдел по борьбе с бандитизмом ОГЧСК с заявлением зачислить его на должность уполномоченного. Причем тон заявления исключает сомнения в его личной преданности общему делу борьбы.

27.

Вы не поверите, но Герщанский становится чекистом. Разбираться милицейская общественность в этом почему-то не стала. А между собой говорили, что всё это вместе - операция- мистификация, декор под коррупцию с целью, так сказать, выявления... Под псевдонимами он печатал в местной прессе детективные истории. Теперь казалось, что советская жизнь Марка начинается вновь. Но выходило - операция не закончена: М. Герщанский с помощью взятки (натурой - сотня с гаком аршин мануфактуры) кооптирует в некую криминальную гоп-компанию вновь назначенного начальника райотдела милиции товарища Абрамовича. И примкнувших к нему помощника начальника по следствию товарища Немировского, помощника начальника по наружке Хесельмана и нескольких рядовых милиционеров. Группа сложилась вполне боеспособная.

Дань с торговцев Нового рынка шла на "издержки представительства", остальное - в чистый доход. Задекорированные под милицейские обыски налёты были весьма эффективными - по тем сирым-убогим, конечно же, временам. Сигналы об этом ГубЧК бросало в корзину: операция есть операция. А тут опять - арест, суд. И представляете потрясение товарищей, когда Марка приговорили к расстрелу. Мало того: приговор привели в исполнение немедленно. А несколько тетрадей его рукописей довольно долго пылились в камере вещественных доказательств ГубЧК.

Читатель, несомненно, ждёт от автора ответа на сию загадку. Увы мне, ответа нету. Правда, эта банда вымогателей и взяточников была арестована уже при новом составе коллегии одесской ЧК. Герщанский дал полную информацию о "подвигах" своих подельников и бывших сослуживцев. Все ждали, когда же его, наконец, выведут из игры. Но то ли это была уже не игра, то ли некие высшие соображения заставили пожертвовать одним чекистом "заради чистоты эксперимента", а только коллегия одесской губЧК осудила пятерых во главе с Герщанским к "исключительной мере пролетарского презрения" (смертная казнь). А двух рядовых милиционеров - к пяти годам заключения в концлагерь. По этому поводу Одессу с инспекционной поездкой посетили ответственные работники Цупчрезкома товарищи Балицкий и Жуков, в результате чего распоряжением Одесского губревкома от 6 марта 1920 года Одесская губернская чрезвычайно- следственная комиссия была преобразована в Одесскую губернскую чрезвычайную комиссию (ОГЧК), которую возглавил вновь прибывший в Одессу Станислав Реденс.

Но автор увлекается - бросает вскользь имена, будто беседует со знатоками истории. Кто сегодня припомнит товарища Балицкого? Впрочем, не знать его не грех. Не случайно ведь в 1998 году (!) высокая комиссия отказала его родне в посмертной реабилитации. Уже тогда, в 1920-м, всем было ясно: далеко пойдёт беспощадный этот комиссар ЧК, самым страшным пороком для коммуниста считавший склонность к состраданию.

Всё же познакомьтесь: Балицкий Всеволод Аполлонович. Звучит, верно? Что-то из Островского (драматурга). Или Чехова. Зампред и председатель Всеукраинской ЧК. В 1937 арестован и расстрелян. А за год до этого знаменитый киевский стадион "Динамо" получил его имя. Одно время среди верующих ходили слухи - он, мол, в родстве с Яном Балицким, священником и теологом, ректором высшей духовной семинарии. Но Аполлоныч категорически сие отрицал. Между прочим, однофамилец и даже, может быть, родственник его пережил - умер своей смертью в 1948 году. А в 2002-ом был Папой Римским причислен к лику блаженных.

28.

Думается, есть определенный смысл в том, чтобы перечислить основные карательные органы, действовавшие в Одесской губернии, для того чтобы нагляднее представить мощь большевистского красного террора.

Итак: Одесская губернская чрезвычайная комиссия, отделение Особого отдела ВЧК побережья Черного и Азовского морей, отдел районного Транспортного ЧК, особый отдел 51 Перекопской стрелковой дивизии, следственные органы Военного революционного трибунала Одесской губернии, следственная комиссия при Одесском революционном трибунале, народные следователи при Нарсуде Одесской губернии, Губкомдезертир Одесской губернии, концентрационный лагерь Одесской губернии. И всю эту свору чиновников снабжали в голодном 1921 г. усиленными продовольственными пайками. Была разработана система, при которой чекистам дали право выбирать из конфискованных вещей все необходимое. По цене, которая могла быть ниже 50 % от государственной, они могли получать: по два костюма, пальто, рубашки, пару ботинок, шляпу, по три пары белья, полотенца, наволочки, простыни, пять пар носков, шесть платков и т. д. Для получения этих вещей достаточно было прослужить в органах полгода, а потом регулярно писать заявление на их получение.

Летом двадцатого нашу ГубЧК возглавил М. А. Дейч, при котором впервые в Украине была применена ускоренная система Чрезвычайных троек, в конвейерном порядке приводящих "дела" к приговору и далее. В дальнейшем председателем стал некто Дено. С момента вступления Красной Армии в Одессу 7 февраля и до начала осени арестованы были за антисоветскую агитацию и пропаганду более 200 человек. За донос на коммунистов и комсомольцев - 150 человек, за сотрудничество с белой контрразведкой - более 200. Были привлечены к ответственности и граждане с формулировкой "за службу в белой армии" - около 100 человек. Это не касалось насильно мобилизованных и дезертировавших из белых частей. Были также проведены аресты тех, кто не выполнил приказ о сдаче оружия.

Знакомство с документами свидетельствует: наибольший процент арестованных дала формулировка "за участие в контрреволюционных организациях" - около 500 человек. Ещё 100 душ оказались в известном подвальчике. Или, как говорили тогда одесситы, "отправились в гараж". С туманной формулировкой "за подготовку восстаний" - почему-то они занимают графу, отдельную от "участия в контрреволюционных организациях". Кроме того, полторы сотни человек арестованы были за шпионаж. Так или иначе, речь шла о снабжении белых и интервентов сведениями о Красной Армии и большевистском подполье.

Принято считать, что всего за первый год советской власти губернской чрезвычайной комиссией было арестовано 10300 человек. Расстрельными стали 1140 "дел". Осуждены и отправлены в лагеря 1600 человек. Нельзя не обратить внимание на число, характеризующее количество оправданных и освобождённых - 4650 человек были так или иначе отпущены на все четыре стороны.

На ЧК (совместно с милицией) как известно, возлагалось и изъятия так называемых излишков денег, ценных бумаг и ценностей. В Одессе такой улов двадцатого года составил сумму порядка десяти миллионов рублей. Золотые изделия изымались пудами. Драгоценности - десятками карат. Всё это сдавалось в Народный банк. Кроме того, зарегистрировано и опечатано до 800 крупных потайных складов с большим количеством припрятанных с целью спекуляции различного рода товаров.

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья