Номер 2 (1049), 21.01.2011

Единство противоположностей - понятие диалектическое. Его отлично можно продемонстрировать на примере сборника произведений Наиля Муратова "Любка и Апрель" и Игоря Потоцкого "Уссурийская осень" (Одесса, Полиграф, 2010).

Собственно, диалектика подразумевает не только единство противоположностей, но и борьбу. Последнее я отбросила, поскольку в сборнике на паритетных началах мирно сосуществуют произведения обоих авторов.

Казалось бы, странный тандем. Фантаст Муратов и поэт-лирик Потоцкий. Однако ничего странного во встрече Муратова и Потоцкого под одним переплетом я не нахожу.

И дело не в том, что в сборник вошли не стихи, а проза Потоцкого.

Кстати, лично я давно убедилась, что проза Игоря Потоцкого - это просто нерифмованная поэзия. Так бывает, что время от времени поэт сбрасывает оковы размера и рифмы, но в его прозе сохраняется та образность, та метафоричность, та музыкальность, тот удивительный мир ассоциаций, которые и отличают поэзию от просто зарифмованных строчек.

Вслушайтесь: "Каждая станция - год моей жизни"; "Тайга скрипела, звенела, стонала, шептала - напоминала женщину, страсть которой никак не получала удовлетворения".

Наиболее ярко поэтическое восприятие мира у Потоцкого выражено в повести "Уссурийская осень", а также в рассказах "Первая любовь" и "Новая встреча", вошедших в сборник. Это неудивительно. И "Уссурийская осень", и "Первая любовь" относятся к опоэтизированным и в какой-то степени мифологизированным воспоминаниям автора о годах юности, о первых любовных увлечениях. Что касается рассказа "Новая встреча", то это встреча автора с одним из самых поэтичных и романтичных персонажей повести Игоря Потоцкого "Улица Розье" - Баськой.

Баська... Реальный ли это персонаж или сублимация парижских ощущений? Такой же фантом, как бабушка поэта Рахиль, являющаяся ему в Париже?..

Вот я и подошла к тому, что соединяет фантаста Муратова и лирика Потоцкого. Мир фантазий. Только фантазии Муратова покоряют пространства, а фантазии Потоцкого - время. Но и то, и другое - космос.

Интересно сравнить произведения, открывающие подборки и давшие им названия, - "Любка и Апрель" Муратова и "Уссурийская повесть" Потоцкого.

Два женских персонажа у Муратова и две девушки у Потоцкого.

У Муратова Любка - реальная, заземленная, вся из плоти и крови, о чем свидетельствует даже ее имя Любка - не Любушка, даже не Люба, а Любка. И Апрель, сотканная из неясных грез и мечтаний.

У Потоцкого - славная девушка Славка. Уже этот постоянно повторяющийся перед именем девушки эпитет "славная", говорит о реальности персонажа - не называют же "славной" свою мечту. И снова этот уменьшительный суффикс "к". И рядом - бледная девушка, Лорелея. Ночная встреча с ней, похожая, на мечту, растворившуюся, "как снотворное в стакане воды".

И еще один рассказ Потоцкого "Реальная история", в которой тоже противопоставлены два женских персонажа - реальная "Алевтина Петровна, умевшая варить борщи и вышивать салфетки", и Алина - главная героиня романа, который некий "невзрачный мужчина Валентин Ротов" пишет двадцать лет. Есть у Алины и реальный прототип с тем же именем, но любит-то Ротов не реальную девушку, а созданный его воображением образ...

Вот такое органичное сочетание реального и ирреального, такое "единство противоположностей", и позволило объединить в одну книгу произведения писателей со столь различными авторскими почерками.

Но есть и еще одно звено, соединяющее Наиля Муратова и Игоря Потоцкого. Это Одесса. И дело не в факте рождения обоих писателей в Одессе. А в том, что этот город, его атмосфера, его жители - персонажи большинства рассказов обоих авторов. Подтверждение тому - двенадцать замечательных картин одесского художника Льва Межберга, ставших иллюстрациями к этой книге.

Оба автора представили произведения, написанные в разных жанрах.

Особенно зримо это у Наиля Муратова. Если в двух первых новеллах - "Любка и Апрель" и "Марсианин" - Муратов предстает перед читателем как фантаст-романтик, то в пяти последних - он, оставаясь фантастом, воспринимается как сатирик. Исключение составляют два рассказа, как бы перебрасывающие мостик из мира романтики в мир сатиры. Один из них - это уморительный рассказ "Пушкин в Одессе". Эта история о разгильдяе скульпторе и его незадачливом друге, ну просто фантастически смешна.

Образ неземной девушки Апрель у Муратова присутствует и в новелле "Марсианин". При этом присутствие Апрель не мешает автору ярко и сочно бытописать, как того требует сюжет. Я бы даже сказала, что в "Марсианине" описание типичного одесского дома с обязательной галереей и типичных же одесских персонажей превалирует над основной линией сюжета - загадкой таинственного соседа - Марсианина.

Собственно, столкновение земного и неземного у Муратова есть и в рассказе "Андроид Марина". Правда, неземное происхождение Марины остается под вопросом. Просто с точки зрения "правильной" героини рассказа, от чьего имени он ведется, поведение Марины не укладывается в привычные рамки.

В сатирических рассказах Муратов использует фантастику, как инструмент, на котором разыгрывается сюжет.

Самый сильный рассказ - это "Кукушонок". В маленького подкидыша переселяется высокоорганизованный разум инопланетянина. Покидая Землю, инопланетянин беспощадно излагает в прощальном письме к приемному отцу Адамсу все, что он может сказать о землянах. "Кукушонок" - это злая сатира, но она замешана на боли. Недаром в финале рассказа звучит фраза - "К его счастью примешивалась легкая, почти неуловимая досада: мистеру Адамсу было обидно за человечество".

В нескольких рассказах Муратова действующие персонажи - животные. Но ситуации и прообразы этих персонажей настолько узнаваемы, что я бы эти рассказы отнесла к жанру басен. Наиболее яркий пример - рассказ "Мастер и Бегемот", где главные действующие лица - два кота.

Безусловно, эти пять Муратовских рассказов трудно сопоставить с творчеством Игоря Потоцкого. Впрочем, рассказы Потоцкого тоже не лишены юмора, хотя бы в силу того, что значительная их часть посвящена Одессе и одесситам. Одесские персонажи вереницей проходят в мини-новеллах, составляющих "Наивную одесскую повесть". В ней тоже есть своя боль - боль утраты. Утраты молодости, утраты того, что когда-то составляло квинтэссенцию одесского колорита, средоточием которого во времена молодости Потоцкого - Дерибасовская. "Тогда по Дерибасовской неторопливо прогуливались шикарные мужчины и женщины (...). Все мужчины и женщины одевались на прогулки по высшему разряду, словно они готовились пойти в театр, а потом раздумали. Пожалуй, Дерибасовская (...) напоминала театр...".

С "Наивной одесской повестью" перекликается цикл "Десять рассказов, написанных в Одессе". Рассказы посвящены разным людям и событиям, но в первую очередь - они об Одессе. Об этом говорит хотя бы то, что они не имеют названия, а только нумерацию.

И уже упоминавшийся рассказ "Первая любовь", и очень смешной, абсолютно одесский по парадоксальности, рассказ "Дядя Сеня пишет пьесу" - это рассказы об Одессе. Потому что, даже тогда, когда автор пишет о себе, он пишет об Одессе. Ибо, "говоря высоким штилем", он - давно ее частица, несмотря на детство и начало юности, прожитые на Дальнем Востоке, несмотря на Париж и Мексику, к которым он прилепился душой.

Кстати, и на Мексику он смотрит глазами одессита. Собственно так Потоцкий и назвал свои воспоминания о жизни в Вильяэрмосе, столице мексиканского штата Табаско - "Мексика глазами одессита".

Мексиканские встречи и впечатления вылились также в ряд зарисовок, включенных в книгу. Это "Повесть о Великом диктаторе", "Мария" и др.

Когда я писала о разнообразии жанров, в которых предстают авторы книги, то в отношении Игоря Потоцкого несколько утрировала. Здесь уместнее было бы говорить о смешении жанров. Просто в одних рассказах на первый план выходит романтика с примесью ностальгии. В других - романтика и ностальгия, хотя и прячутся за жанровыми сценами быта, но не так уж тщательно. Потому что, о чем бы ни писал поэт Потоцкий - о своей любви, о далекой Уссурии, о близкой и родной Одессе, о чужой (но ставшей близкой) Мексике, - он интонационно остается романтиком и лириком. Так уж устроена его душа, так видят его глаза.

Поэтому даже в рассказе "Капитан Ермошкин", где в отличие от других рассказов сам Потоцкий не фигурирует, нет авторской отстраненности. И банальная гарнизонная история из анекдота вырастает до трагедии.

Елена КОЛТУНОВА.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья