Номер 43 (839), 03.11.2006

Рассказывают, будто 45 лет назад Жаклин Кеннеди спросила у президента Франции де Голля, кто из политиков, с которыми ему во множестве приходилось встречаться, обладал самым развитым чувством юмора? Ответ генерала поразил первую леди США: "Сталин", – без раздумий сказал де Голль.

Те, кто утверждают, будто французский президент ответил так, чтобы отвязаться от назойливой американки, ошибаются.

Достаточно прочесть хотя бы пару глав из знаменитой книги Юрия Борева "Сталиниада", в которой собраны как факты, так и легенды, слухи, сплетни о Великом Вожде, чтобы убедиться: с чувством юмора у Сталина все было в порядке. Юмор у него был разным. Тому же де Голлю наверняка запомнилась странноватая шутка, когда Сталин представлял ему своего верного соратника Кагановича: "Этот человек руководит всеми нашими железными дорогами, и они работают, как часы. А будут работать плохо, мы его расстреляем. Выпьем за товарища Кагановича!"

Но у Иосифа Виссарионовича мы встречаем и подлинные шедевры остроумия. Однажды он присутствовал на спектакле Большого театра и один из исполнителей дал грандиозного "петуха". После окончания представления вождь поинтересовался, кто это был. "Народный артист Российской Федерации Селиванов"; – отрапортовал директор театра. "Добрый русский народ!" – усмехнулся Сталин.

Или не менее пикантный эпизод. Однажды Сталину понадобился руководитель Союза писателей Александр Фадеев. Того долго не могли найти, наконец привели к Вождю.

— Где вы пропадали, товарищ Фадеев? – спросил Сталин.

— Был в запое, – честно ответил писатель.

— И сколько дней у вас обычно длится запой?

— Дней 10-12, товарищ Сталин.

— А не можете ли вы, как коммунист, проводить это мероприятие дня в три-четыре?

Иногда реакция Вождя граничила с абсурдом. Однажды он слушал доклад маршала Кулика о недостатках в организации Красной Армии. "Не впадайте в панику, – заметил Сталин по окончании доклада. – Я вам пошлю книгу об основах психологии. Греческие жрецы были умными людьми. Получив тревожную информацию, они шли принять ванну, а искупавшись, оценивали событие и тогда уже принимали решения".

Шутили, впрочем, и по поводу Сталина, хотя, разумеется, крайне осторожно. Самая известная из таких "шуток" приписывается Карлу Радеку: "Со Сталиным невозможно спорить. Ты ему – сноску, а он тебе – ссылку".

Шутили соратники Вождя, хотя, конечно, поскромнее. На одном из интернет-сайтов я обнаружил историю, которую якобы рассказал Анастас Микоян – "непотопляемый большевик", сумевший удержаться в партийной верхушке от Ленина до Брежнева. Суть ее сводится к тому, что в 1919-м году в Киеве перед рабочими выступал Мануильский – старый большевик, к тому же чекист. Он долго рассказывал пролетариям о перспективах мировой революции, ссылался на революционные выступления в Германии и Венгрии. Но в ответ услышал голос из зала: "Та не буде цього". "Как это "не буде"? – рассвирепел Мануильский. – Я же вам сказал: германские рабочие поднялись, венгерские, скоро весь мировой пролетариат поднимется". – "Так жидiв на всiх не хватить!"

Зато на всех могло хватить китайцев, что побуждало их лидеров к черному юмору. Полвека назад Мао Цзэдун так рассказывал о своих переговорах с индийским премьером: "Вот мы с Неру сейчас ведем спор по поводу того, сколько погибнет в результате атомной войны. Неру говорит, что китайцы потеряют полтора миллиарда, а я говорю, что только миллиард с четвертью". Присутствовавший при этом лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти поинтересовался, что же случится тогда с его страной, и услышал в ответ от китайского коллеги: "А кто вам сказал, что Италия должна сохраниться? Останется триста миллионов китайцев, и этого хватит для продолжения человеческого рода".

Советский лидер Никита Хрущев насмерть поссорился с Мао Цзэдуном и как-то позволил себе сострить на партийном пленуме: "Китайцы надеются, что в один прекрасный день они развернут газеты, а там сообщение о снятии Хрущева. Не дождутся!" Увы, он оказался плохим провидцем, Мао Цзэдун дождался все-таки снятия Хрущева, хотя от этого отношения между двумя великими державами не улучшились.

Советские вожди после Хрущева не отличались чувством юмора. Напротив, народ радостно и охотно смеялся над ними, сочинив множество анекдотов о "сиськах-масиськах" Брежнева или дряхлости Черненко. Случалось, смеялись прямо в глаза. Многолетний заведующий литературной частью МХАТа Анатолий Смелянский приводит в одной из своих книг замечательный эпизод. Во время гастролей МХАТа в Казахстане артистам устроили встречу с первым секретарем компартии республики Динмухаммедом Ахмедовичем (вы только попробуйте это выговорить без подготовки!) Кунаевым. Тот битый час рассказывал о трудовых достижениях казахского народа (как будто артистам так важно было это знать!), и в частности, упомянул, что в следующей пятилетке в республике будет 50 миллионов тонкорунных овец. Когда слово предоставили Иннокентию Смоктуновскому, артист вдруг зацепил вождя: "Я позволю себе поспорить кое в чем с вами". "Официанты остолбенели, – рассказывает Смелянский. – Кунаев тоскливо посмотрел на своих помощников. Артисты МХАТа потупили взоры, ожидая развязки. "Вы сказали, что в следующей пятилетке у вас будет 50 миллионов тонкорунных овец. Нет, дорогой Динмухаммед Ахмедович, у вас будет 55 миллионов тонкорунных овец!". Когда потрясенные такими глубокими познаниями своего коллеги в области овцеводства спросили его, откуда он это знает, Смоктуновский скромно признался: "У меня вчера халтура была, озвучивал документальный фильм на местной студии про тонкорунных овец".

Но апофеозом в этом плане стала скандально известная история посещения Леонидом Брежневым МХАТовского спектакля "Так победим", где роль Ленина играл Александр Калягин. Генсек был в ту пору уже совсем плох – почти ничего не слышал, так что ему приготовили наушники, которые он долго прилаживал. И вот спектакль начался. Первая сцена – секретари Ленина обсуждают ситуацию. Одну из секретарш играла Елена Проклова. Увидев ее, Брежнев громко (он же плохо слышал) сказал: "А она хорошенькая". Зал оцепенел, боясь поверить себе. И вот на сцене появился Калягин-Ленин, Брежнев заерзал. Он никак не мог понять, что же делать. Наконец спросил у Черненко: "Это Ленин? Надо его поприветствовать?" – "Не надо!" – отрезал Черненко. В этот момент зрители поняли, что присутствуют на необычайном представлении и уже смотрели не столько на сцену, сколько на правительственную ложу. Брежнев, увлекшись, комментировал каждую сцену. Шел эпизод, где Ленин встречается с американским бизнесменом Армандом Хаммером, роль которого играл Евгений Киндинов. "Сейчас был Хаммер", – пояснил Генсеку министр иностранных дел Громыко. "Сам Хаммер?" – потрясенно переспросил Брежнев, которому тоже доводилось встречаться с американцем, но, разумеется, намного позже Ленина, и ему трудно было представить, что Хаммер когда-то был совсем молодым. И тут зал не выдержал – грохнул от смеха, несмотря на то, что вокруг было полно чекистов. "Историческая эпоха кончалась фарсом", – завершил свой рассказ Анатолий Смелянский.

Десять лет спустя после этой истории наступил крах советской эпохи.

Подготовил Андрей РАЙКОВ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья