Номер 06 (802), 16.02.2006

НАШИ

Газета живет один день.

Теле— и радиопрограммы – и того меньше.

Жаловаться не приходится: таковы правила игры, издержки профессии.

Классик американской журналистики Уолтер Липпман очень точно сказал о своей работе: "Это то, что пишется на песке и смывается набежавшей волной". Он не уточнил только одного: "набежавшая волна" – это Время...

Время – безжалостно. Журналистика – не "красне письменство" и репортажи не пишутся "в стол". В этом деле ты нужен и интересен только пока ты трудишься. Это поэт Баратынский мог надеяться найти "читателя в потомстве"; журналист, ушедший из профессии – в силу возраста или каких-либо других причин, – может рассчитывать лишь на "немногих память благодарную". Но обидно, когда забываются люди, которые могли бы служить примером, образцом хотя бы для тех, кто приходит в эту профессию после их ухода...

На похоронах Риммы Зверевой я не был по уважительной причине: находился в Киеве. Но, будь даже в Одессе, вряд ли бы пошел: не могу представить ее в гробу – и все тут. Понимаю, что неправ, но провожать в последний путь тех, кто моложе – выше моих сил. Тем более, когда речь идет о таком человеке как Римма...

Она была редким профи. Говорю это со всей ответственностью, поскольку есть с кем сравнивать. По счастью, я еще хорошо помню, какие страсти вызывали в свое время очерки Анатолия Аграновского и его брата Валерия, я еще не забыл своих восторгов по поводу статей Мэлора Стуруа или Валерия Хилтунена, наконец, я еще успел увидеть воочию, как работают настоящие профи – из первого, воистину звездного, состава "Вечерней Одессы". Потому моим критериям журналиста соответствуют единицы. В эту звездную компанию Римма, я уверен, вписалась бы вполне органично: она была из того же замеса, из похожего "состава души". Хотя ничего звездного в Римме не было: спокойная, неторопливая, держалась всегда ровно, без амбициозных замашек, но именно ее можно отнести к числу лучших одесских журналистов 1990-х годов. Ибо в ту эпоху, когда в журналистике главным образом стало цениться умение красиво врать (а нередко и просто врать, безо всяких красот: "пипл схавает"), она сумела сохранить верность непреходящим ценностям своей профессии.

Я уже не помню, как мы познакомились. Скорее всего, это относится еще к последнему периоду "Комсомольской искры", газеты, которая в 1980-х уже перестала котироваться, но которая по нынешним меркам делалась вполне прилично. А уж сколько оттуда вышло журналистского люда – не перечесть. Но по-настоящему Римма стала раскрываться в "Порто-франко". Удивительно, но филолог по образованию, она вполне профессионально писала об экономике, и, что самое важное, выверено и аргументировано. Но подлинным "коньком" Риммы Зверевой стала морская тематика. Для Одессы все, что связано с морем, представляет особый интерес. Заниматься этой темой соблазнительно – гарантировано внимание как минимум тысяч читателей или зрителей, но и опасно: ведь тебя будут читать профессионалы, которые не прощают "ляпов". Римма писала о море так, что даже многоопытные моряки черпали из ее статей массу полезной информации. Я не раз был свидетелем, как восторгался статьями Р. Зверевой такой ас, как Владимир Севрюков – бывший народный депутат СССР и Украины, возглавлявший одно время отечественный морской департамент, хотя порою эти статьи были достаточно критичными по отношению к его ведомству. Случалось, разумеется, что ее мнение оспаривали, но в чем Римму невозможно было упрекнуть, так это в предвзятости. Работая над материалом, она собирала и представляла читателям все возможные точки зрения, после чего шли логичные и доказательные выводы. Могут сказать: да это же просто следование нормам профессиональной этики, что же тут особого?! Но, положа руку на сердце, много ли отыщется нынче таких журналистов, а Римма умела плюс ко всему просто и доходчиво рассказывать о самых сложных и спорных вопросах. Таких хотя бы, как трагическая история ЧМП.

Однажды в статье, посвященной Георгию Товстоногову, я прочитал, что, когда профессию олицетворяют люди такого уровня, в ней легче существовать и другим ее представителям. Не сравниваю, разумеется, масштабы всемирно знаменитого режиссера и провинциального журналиста, но знаю по себе: пока была жива Римма Зверева, было кого ставить в пример юным дарованиям, рвущимся в журналистику. Не могу сказать, что журналисты, сочетающие высокий профессионализм и порядочность, в нашем городе совсем исчезли, но каждая такая потеря ощущается особенно остро и кажется невосполнимой.

Римма болела долго и тяжело. За ней самоотверженно ухаживали муж Леонид и дочь Анна. Но смерть оказалась сильнее. На Леню, который тоже одно время работал в "Порто-франко", тяжело было смотреть. Это был удар, от которого трудно оправиться. К несчастью, Римму ее муж пережил ненадолго. Он умер внезапно, что называется, на ходу – отказало сердце. Когда я узнал об этом, то первое, что подумал: нет справедливости на свете. Такие люди, как Римма и Леня Зверевы, должны жить долго. За какие грехи карает их Судьба?!

Сейчас в старой девятиэтажке на площади Независимости я бываю редко. Но иногда, когда прохожу по ее коридорам, вдруг становится горько от сознания, что никогда уже не встречу тут ни Римму, ни Леню...

Александр ГАЛЯС.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья