Номер 03 (593), 18.01.2002

То, что актриса Людмила Гурченко вошла в историю кино, неудивительно: для этого ей хватило бы одной только роли в "Карнавальной ночи", не говоря уже о "Двадцати днях без войны". Но вот то, что она до сих пор остается на плаву и "пользуется спросом" не как "живая легенда", а как действующая актриса, поражает воображение, особенно если учесть, что со времени ее кинодебюта минуло 45 лет. Какова она сегодня, Людмила Марковна Гурченко? Мы попробовали спросить об этом саму актрису...

— Вы надеетесь еще сыграть в кино роль, подобную той, что сыграли в "Двадцати днях без войны"?

— Не бачу, режиссеров таких нема, не вижу, не знаю. Потом я уже нахожусь в таком возрастном периоде, несмотря на то, что прекрасно выгляжу, когда открывают паспортные данные, а там...

— Когда-то у вас был период во второй половине 60-х, когда вас перестали снимать. Что позволило вам выдержать такой удар, для многих других актрис оказавшийся сокрушительным?

— Меня спас народ, публика. Москва отвернулась, это было ужасно. Но я выступала в столовых, в шахтах, в тюрьмах – мне все равно было где. Я должна была отдавать энергетику, которая меня переполняла. Я бурлила, мучилась. Пьянки – это не мое. Я даже курить не умею. Обо мне даже написали после "Двадцати дней...": курить, мол, не умеет...

Когда Трегубович пригласил меня на главную роль директора текстильной фабрики в фильм "Старые стены", тогда весь худсовет "Ленфильма" отсматривал каждый эпизод. Я знала, что в любой момент могу быть снята с роли. Но очень хотела ее сыграть. До того я в профсоюз взносы не платила семь месяцев, а тут сразу заплатила. Чтобы не говорили: в профсоюз не платит, а играет директора. Это был мой последний шанс: если бы я провалилась в этой роли, то наступил бы финиш внутренних резервов.

— Как после своих драматических ролей вы воспринимаете сегодняшний кинематограф?

— "С печалью я гляжу на наше поколенье". Я не могу вам сказать, как я смотрю. Я не мечтаю ни у кого сняться из наших режиссеров. Только знала, что у Рязанова я обязана сняться.

— Вы испытываете любопытство к каким-то молодым режиссерам?

— Нет.

— А почему?

— Откуда я знаю?!

— Но вы же смотрите их фильмы?

— Смотреть-то смотрю, ну и что? Что такое хороший фильм? Это когда я после него хочу жить, хочу быть другой, когда я возбуждена, когда я обожаю народ, когда я хочу обнять весь мир.. Вот это, я понимаю, кино. А то, что сейчас... (Машет рукой).

Записал Константин РИТИКОВ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья