НАШ ОТВЕТ КЕРРИ БРЕДШОУ, ИЛИ СЮЖЕТ ДЛЯ ЭРОТИЧЕСКОГО РАССКАЗА
В середине девяностых, мирно трудясь в отделе культуры
газеты "Вечерняя Одесса", я отвлеклась было на отнюдь не
праздные размышления о том, что можно приготовить на ужин для
семьи, получив ящик маргарина вместо зарплаты, которая, увы,
задерживалась. Идея в виде медового кекса, тесто для которого
замешивается на паровой бане, предстала передо мной очень зримо
и заманчиво. Но тут меня неожиданно прервали (не правда ли,
хороший пассаж для эротического рассказа?). В кабинет вошел
благообразный господин с седеющей бородкой и представился:
- Я Владимир Фроленков из тернопольской газеты "Пан плюс
Панi", вы мне очень нужны, хочу с вами сотрудничать!
Поначалу я даже оскорбилась. Видала я эту газету! Мне
показалась она апофеозом пошлости, о чем я без обиняков и
сообщила милейшему Фроленкову. И вообще, я поводов не давала
для столь непристойных предложений.
- А пошлостей и не надо! - заявил мне сей господин. - Их
напишут и без вас! Пишите для нас высокую эротику! Я только что
листал подшивку "Вечерней Одессы" и видел вашу заметку о
пионере эротического танца Борисе Борисове - это именно тот
стиль, который нам нужен!
Покосившись на ящик маргарина, я согласилась. И закипела,
знаете ли, работа. Само собой, прекраснобедрый танцор и
балетмейстер Боря Борисов давал массу информационных поводов -
то сам чего-нибудь станцует, то конкурс эротического танца
организует. Скооперировавшись с лучшим фотографом всех времен и
народов Олегом Владимирским, я стала располагать массой снимков
Бори и его танцоров-танцовщиц для иллюстраций к своим писаниям.
Годились и местные конференции, посвященные проблемам полового
воспитания (кто скажет, что таких проблем не существует, пусть
бросит в меня камень). Но этого мне показалось мало. Семья с
надеждой глядела на меня, мои кулинарные фантазии уже
простирались дальше медово-маргариновых кексов. Так что решила
я в паузах между Бориными па писать высоко эротическую прозу.
Сорок гривен за рассказ по тем временам были очень
приличными деньгами. Проблема состояла в поиске идей. Примерив
на себя шкуру Анаис Нин (Кендис Бушнелл с ее альтер эго,
"писательницей" Керри Бредшоу, появилась значительно позже), я
убедилась, что совершенно не обязательно пускаться во все
тяжкие ради эротического сюжета. Наоборот, как в танго лучше
становиться в пару с танцором, с которым тебя ничего не
связывает в жизни, так и в подобной литературе интереснее
писать не о пережитом, а о воображаемом. Тогда вся энергия
уходит в текст!
Постоянное чувство легкого голода, с которым я прошагала все
девяностые, продиктовало мне рассказ "Трахамбу с черносливом",
героиня которого посещает рестораны с иностранными женихами,
поглощая экзотические блюда, а затем предается страсти с
поваром (соотечественником, кстати) одного из заведений, не
отводя взгляда от стеклянной заслонки, за которой готовится
аппетитное блюдо... Кстати, во время работы над этим рассказом
у меня случилось самое настоящее прозрение: я придумала, что
герои между делом захаживают в японский ресторан "Фуро тануки",
что в переводе означает: "Матерый барсук". Название было дано
для смеха, ну кому же придет в голову назвать ресторан
"Барсуком", думала я. Каково же было мое удивление, когда
спустя годы в Одессе таки открылся японский ресторан "Тануки"!
Вот и пойми этих японцев, загадочная нация...
Откровения друга детства о романе всей его жизни привели к
появлению рассказа "Августовский брудершафт". Воспоминания
пожилого коллеги о том, как к нему в кабинет годами приходил
эротический поэт-трансвестит, представлявшийся то Олегом, то
Ольгой, вылились в сюжет рассказа "А мне плевать, Венера ты иль
Аполлон":
Идеальной формой интригующего эротического рассказа мне
виделась такая: в основу следует положить какой-нибудь казус,
перверсию-девиацию-извращение, а затем все должно придти к
завершенному акту любви и обоюдному удовольствию. Будут
довольны герои - не взыщет и читатель. Мне даже удалось
соблазнить одну из коллег (нет, это не то, о чем вы подумали),
и она опубликовала щемящий рассказ о супружеской жизни с
непонятливым мужем... Но не будем называть имен.
Отстукивая свои рассказы на старенькой, одолженной у
знакомых машинке "Эрика", я отправляла их в Тернополь по почте
и получала гонорары почтовым переводом. Иногда Фроленков
присылал мне восторженные письма-рецензии. Особенный восторг у
него вызвал рассказ о садо-мазо (что это такое, не знаю до сих
пор, да и знать не хочу), он так и написал: "Гениально!
Особенно финал!". А в финале всего-то навсего властная мать
героя умолкала, увидев у него на щеке след от пощечины,
отвешенной чужой женской ручкой...
Большой резонанс имели также рассказы "За нашу любовь, друг,
и за мать нашего ребенка!", "Белый брак", "Парней так много
холостых...", "Отдам мужа в хорошие руки". Кто знает, до чего
бы я еще додумалась (а Владимирский доснимался), но тут газета
прекратила свое существование, оставив след в истории
украинской прессы.
Каким образом молодежь использовала номера газеты, можно
заключить, прочитав такой пассаж из романа "Намiр" популярного
украинского писателя Любко Дереша:
"Знову побожна пауза, схожа до тiεï, коли заходиш
витягти з-пiд матраца "Пан плюс Панi", а там бабця молиться, бо
в тебе, бачте, над лiжком найлiпший образ в цiлiй хатi".
Несколько раз меняя свой формат, газета начинала с огромных
глянцевых обложек, на которых можно было увидеть в откровенном
виде украинских звезд - Таисию Повалий, Наталью Могилевскую,
Ольгу Сумскую, Андрея Миколайчука... Разумеется, все это было
фотомонтажом. Помню, Александр Пономарев очень возмущался
тогда, что ему приделали тело "какого-то качка", но в целом
получались снимки яркие и симпатичные. А внутри издания тоже
было на что посмотреть - немало снимков присылали сами
читатели...
Тексты, присылаемые опять же читателями, тоже отражали
боевой дух и эротическую фантазию украинцев. Была такая
"коломийка":
"Iшов гуцул з полонини, а гуцулка з банi, полягали пiд
смереков, робили снiданнε. Ой, що то за снiданнε, що
не можна з'iсти - вилiз гуцул на гуцулку, та не може злiзти".
Но большую часть материалов готовили все же журналисты и
писатели.
Как к этому относиться теперь? Прозаик Ирина Петрова,
поэтесса Татьяна Дигай и другие украинские литераторы ничуть не
стесняются вспоминать о своих публикациях в тернопольском
аналоге "Плейбоя" (впрочем, почему тернопольском? Газета была
всеукраинской!). Известный журналист Вахтанг Кипиани пару лет
назад писал в, увы, уже несуществующем журнале "Чистая
прибыль": "Я бы хотел, чтобы в Украине был создан
государственный или государственно-частный музей прессы, и
готов войти в дело со своей "долей". У меня есть, к примеру,
все первые номера газет, создавших современную украинскую
журналистику - "Поступа", "Киевских ведомостей", "Пан плюс
Панi", "Зеркала недели".
Во как - мы создавали современную украинскую журналистику, а
не хрен собачий.
)
