Номер 29 (1175), 9.08.2013

Мы продолжаем публикацию материалов, посвящённых 90-летию старейшей на просторах СНГ одесской молодёжной газеты.

Есть ли что случайное на свете? Всё больше убеждаюсь, что нет, что всякое событие, всякий наш поступок, решение, жизненный шаг - имеют прочные корни в прошлом и возникают не на пустом месте.

Я уже много лет работал в газете "Порто-франко", иногда удивляясь причудам своих жизненных водоворотов, пока не наткнулся случайно, разбирая домашние архивы, на некие листки. Обычные страницы из школьной тетрадки в клеточку, на которых была нарисована... газета. Синей шариковой ручкой сверху шла выписанная затейливым шрифтом "шапка" - название, дата выпуска, название города, номер выпуска, тираж и даже цена. Ниже располагались старательно выписанные печатными буквами несколько статей-заметок, фельетон и несколько иллюстраций к ним. Каждый материал был подписан вымышленным именем, творений разных авторов было по нескольку в каждом номере, что намекало на малочисленность штатных корреспондентов. Были фамилии и у фотографа, и у редактора.

Все номера газеты, числом четыре, были нарисованы в 1973 году. Я тогда учился в восьмом классе и содержание тогдашних газет меня, скажем так, не совсем устраивало. Оно казалось скучным, пресным, не содержащим того, что было бы интересным пятнадцатилетнему мальчугану. Разве что вызывали интерес спортивные новости (а мы с братом, как и большинство советских детей, активно занимались спортом) да репортажи о космических и научных достижениях. Будучи городскими ребятами, мы были весьма далеки от битв за урожай, да и успехи металлургов не вызывали слишком уж большого интереса.

Пятнадцать лет - возраст, когда мы бредим приключениями, дальними странами, героическими подвигами на ратных полях, а вовсе не на кукурузных. Поэтому мы с братом решили сами написать и нарисовать то, что хотели бы прочитать в газете. По этим же соображениям был выбран и стиль - столетней давности. Весь текст писали с дореволюционной орфографией, с "ятями" и "ерами". Вернее, писал брат, иллюстрации рисовал я, а сочиняли мы оба. В наших "новостях" были и весёлые гуляния школьников, идущих на каникулы, и объявления о наборе желающих совершить кругосветное путешествие под парусами, и даже сообщения о начале свободной продажи револьверов новейшей конструкции под выдуманной нами маркой "Ниппель-Болт". Каковой револьвер я честно перерисовал с изображения "Смита и Вессона" образца 1871 года.

Это был титанический труд! Поди-ка, заполни целый лист графически правильными печатными буковками. Ведь исправления были уже невозможны.

Для оживления нашей газеты мы придумали состав редакции, каждому дали фамилию, и я нарисовал каждого из них - во фраках, сюртуках, котелках и цилиндрах. Удивительно, что я угадал внешний вид редактора, фотографа и ведущего криминальную хронику той, настоящей газеты, в которую пришёл работать много лет спустя. И даже угадал одну из фамилий! Называть её я не буду, как и показывать нарисованных мной тогда персонажей. Бог знает, как они это воспримут!

Естественно, ни одной женщины в нашей выдуманной команде не было. То, что без женщин газету сделать невозможно, я узнал, лишь придя в настоящую редакцию настоящей газеты. А наши листки закончили своё существование на пятом выпуске. Уж очень было тяжело писать вручную, да и содержание стало выдумывать всё трудней и трудней, и соответственно - неинтересней. Одна из последних "новостей" в заголовке гласила: "Пожаръ въ лабазе купца Хламiдина". Ниже шло следующее: "Нiчеваго таковаго о сей годъ не случилось".

Потом были каникулы, летняя жизнь переключила на другие интересы, и наша газета осталась в прошлом, заняв место в глубине папки с нашими детскими рисунками. Но, видимо, что-то отложилось в юных головах и сердцах, так как впоследствии брат ушёл с факультета океанологии и, отслужив в армии, поступил в университет на отделение русского языка и литературы. Я же, сменив последовательно Артиллерийское училище на Водный институт, удрал после него в армию для собственного вразумления и осознания, чем же заниматься в дальнейшей жизни - и закончил живописное отделение Грековского училища.

После окончания попал в СКТБ "Продмаш" и много лет проработал в секторе художественного конструирования. Всё шло к тому, что это будет последним местом моей работы, но тут грянула Перестройка, и всё рухнуло. Наш завод и конструкторское бюро оказались не нужны в осколке СССР под гордым названием Незалежна Укра⌡на, предприятие хирело и съёживалось, и с пугающей остротой встал вопрос о поиске другого места работы. И тут вмешался, казалось бы, случай, который случайностью вовсе не был.

Однажды разговор о поиске работы зашёл со старым знакомым и другом нашей семьи Николаем Ильчуком, оператором- постановщиком Одесской киностудии. Оказалось, что он регулярно рисует карикатуры, и их печатают в газете "Порто-франко". Николай Семёнович предложил мне попробовать себя в этом жанре и предложить свои услуги газете. Совершенно не помню, что я принёс в первый день знакомства с главным редактором, как Николай Иванович представлял меня ему, - мыслями я ещё был в родном СКТБ, в душе я был ещё специалистом, занимающимся дизайном и эргономикой машин и линий для переработки сельхозпродукции. Выяснилось, что штатный художник газеты, человек в возрасте, собирается покидать газету, а руководство хотело бы на его место взять молодого, без особых претензий художника, из которого можно было бы сформировать художника именно газетного, знающего её специфику, ну и с соответственной, как нынче говорят, креативностью.

Излишним самомнением я не страдал, галактического масштаба амбиций был лишён и готов был учиться новому. Мы договорились с главным редактором, что меня берут с испытательным сроком. Домой я пошёл уже с первым заданием - подготовить рисунок на первую полосу первоапрельского спецвыпуска под названием "Смех". Это приложение к регулярной газете двигал неистощимый выдумщик и энтузиаст Вячеслав Ратушный.

Я был немножко в панике, ведь специфики газетной работы я абсолютно не знал, и с перепугу попросил помочь брата. Он набросал мне рисунок, а я довёл уже его до товарного вида. В его авторстве, но с моей подписью, так номер и вышел. Должен сказать, что, когда держал в руках ещё немного липкую газету с собственным рисунком почти во всю полосу, испытываемые чувства впечатлили тогда своей новизной и силой. Наверное, я всё же занялся своим делом, так как вот уже пошёл девятнадцатый год, как я работаю в газете, а некие отголоски того немного ревнивого и гордого чувства продолжают иногда меня посещать.

Честно говоря, до сих пор удивляюсь, что всё-таки после испытательного срока был всё же принят на постоянную работу. Ибо промышленный дизайнер - не совсем то, что нужно газете. Ведь от газетчика требуются вещи, которые практически незнакомы вольному живописцу, пусть и с некоторым инженерным опытом. Позже я понял "коварный" замысел своего шефа - он создавал Коллектив. Кому приходилось работать в небольшом, относительно замкнутом человеческом обществе, знают, насколько важно, чтобы в нём не было склок, подсиживаний, зависти, чтобы люди спокойно воспринимали друг друга, были спаянной трудовой или боевой единицей. Хорошему коллективу всё по плечу; напомню, что стоял 1995 год, когда мы все переживали весьма неоднозначные и очень трудные времена. И, оглядываясь назад, понимаю, что только такой подход к делу был единственно правильным. Я довольно легко и быстро влился в ряды тогдашних портофранковцев, встретив во всех без исключения, как минимум, сдержанную приветливость и, как максимум, искренние дружеские чувства.

К сожалению, многие уже покинули этот мир, в том числе явно раньше, чем обычно предписано природой. Но что делать, ничто не вечно под луной, и я постараюсь рассказать о нашей большой газетной семье, да простят мне те, кто может не совсем согласиться с таким определением.

Передо мной лежит дружеский шарж, который я сделал на пятилетие нашей газеты, где я изобразил членов нашего тогдашнего коллектива. Странно, но почти все, плывущие на нашем корабле, получились похожими и очень похожими на оригиналы, кроме главного редактора, или Шефа, как у нас принято его называть заглазно. Хотя общая суть передана, как мне кажется, верно.

Начну я с первого после Шефа (которого я изобразил стоящим на капитанском мостике, указующим верный путь среди рифов и мелей) человека, с которым я познакомился в первый же день. Это тогдашний коммерческий директор Вячеслав Ратушный. Он стоит на крыше рулевой рубки и увлечённо крутит штурвал, похожий на автомобильный руль. Весёлый, увлекающийся всем, чем только можно, а на тот момент своим новым автомобилем, которому он радовался, как ребёнок, он затевал то одно, то другое, и вскорости ушёл из газеты, очевидно, чувствовав себя тесно в её строгих рамках.

За ним, на трубе и с ведром краски, как вы уже догадались, - ваш покорный слуга. О себе я тут писал достаточно, а потому перейдём к другим персонажам.

(Окончание следует.)

Алексей КОСТРОМЕНКО.

Фото Олега ЕЛИЗАРОВА.

Рисунок Алексея КОСТРОМЕНКО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья