Номер 49 (639), 29.11.2002

Нет? Но тогда как же можно украсть то, чего нет? Или то, что отнято у ближнего, не было счастьем? Так, фикция, покой устоявшихся будней? "На свете счастья нет, но есть покой и воля", – сказал поэт. Но украдено ли счастье, взбаламучен ли до самой донной мути покой или растоптана воля – трагическая развязка неминуема. Так было всегда. Так будет и впредь.

Именно эта всевременность сюжета драмы Ивана Франко "Украдене щастя" подчеркивается в спектакле "Щастя поруч", которым Одесский музыкально-драматический театр имени Васыля Васылько открыл свой 78-й сезон.

Открыл, заинтриговав публику необычным прочтением пьесы Франко, режиссерскими решениями, сценографической неординарностью, музыкальным оформлением, пластической выразительностью. Таким подарком одесситы обязаны киевлянам – режиссеру-постановщику Д. Богомазову, художнику-постановщику А. Друганову, балетмейстеру Л. Венедиктовой и автору музыкального решения А. Курию.

Перенесение старого сюжета в современность – отнюдь не ноу-хау. Видели мы и Джульетт в мини-юбочках, и Гамлетов в джинсах. Не стал бы новинкой и современный сленг в устах героев прошлых столетий (а то и тысячелетий). Все просто, все в лоб... Богомазов же дает прорастать сюжету в современность постепенно, подчеркивая этим неразрывную связь времен, преемственность чувств, представлений и коллизий. В начале, в первом акте, есть лишь некоторое смешение эпох – отдельные приметы современности. Представлены они "весомо, грубо, зримо". Так (совсем по Маяковскому) в быт карпатского лесоруба "вошел водопровод", а с ним ванна, телевизор, газеты... Но, пожалуй, главный атрибут современности, симол наших представлений, наших привычных оценочных понятий – это образ Мыхайлы Гурмана – жандарма, вора, укравшего счастье Мыколы (или вернувшего свое похищенное счастье?). Мыхайло является публике этаким лощеным суперменом в черном (отнюдь не жандармском) костюме, наплечной кобуре и с бугрящимся под мышкой наганом.

Второй акт по костюмам, стилистике поведения персонажей, по музыке, пластике – это уже полностью день сегодняшний. Язык режиссуры здесь современен. Выразительными средствами служат и томная, страстная мелодия танго, и танец покорности и любви, и символы, на которые не скупятся режиссер и сценограф (позорные столбы, от которых не уйти Анне, плахи с топорами и т.д.). И все это на одном дыхании, во все ускоряющемся темпе.

Кстати, о темпе. Намерения режиссера понятны: тишина, покой, монотонность быта – и вдруг снежный ком событий... Скорость и накал действия неумолимо возрастают. Однако диапазон скоростей явно растянут. Начало спектакля (несмотря на энергичный пролог с лесорубами) идет не просто медленно, а угнетающе вяло. Так и хочется поторопить актеров: "Ну же, говорите быстрее. Двигайтесь, прибавьте динамичности диалогам и сюжету!"". Но нет, до блистательно поставленного сна Анны на сцене идет, простите за грубость, тягомотина, которую не в силах оживить даже появление Мыхайлы – жандарма, расследующего убийство (вину за которое он взваливает на Мыколу); того самого Мыхайлы – бывшего возлюбленного Анны и потенциального соперника ее мужа Мыколы.

Сон Анны сделан кинематографически ярко. (II акт вообще смотрится буквально, как кино, которое не зря американцы называют "муви пикчерз" – движущиеся картинки или просто "муви". Это фантастическое смешение окружающих реалий и фантасмагорических персонажей. Пересказать его невозможно, да и не нужно. Интересная деталь – подвенечное платье, надетое на героиню "во сне", остается на ней и наяву. И пряча его под хламидой, Анна, по сути, прячет свои истинные чувства и грезы.

(N.B. Вопрос к постановщикам спектакля: "Почему из уст Анны звучит русский текст гимна Эросу? Ведь есть немало прекрасных переводов греков на украинский язык, в том числе и современных. Привозили же львовяне – театр им. Леся Курбаса – Платона в современном переводе, сделанном львовянкой Ульяной Головач!)

Второй акт интересен еще тем, что в нем формируется уже актерский ансамбль: безликие в целом персонажи первого акта приобретают каждый свое лицо. Интересно решена сцена всеобщего блуда – решена, как театр теней. Огромное, потрясающее, в буквальном смысле слова, впечатление производит финал. Финал, в котором с неумолимостью рока перед зрителем проходит круговерть плах и топоров, и под набирающую крещендо музыку возникает грозный, воинственный карпатский танец – аркан. (Последний прием – танец аркан, предваряющий и символизирующий гибель героя, – мы видели в свое время в фильме "Белая птица с черной отметиной" – он и там производил грандиозное впечатление).

Теперь об исполнителях. Начну с замечания. За исключением заслуженных артистов Украины О. Равицкой (Настя) и В. Лысенко (Олекса Бабич) всем актерам следует поработать над дикцией. Только Равицкая и Лысенко доносят до зрителей каждое слово. Что же касается исполнительского мастерства актеров, играющих главных героев, то оно производит неодинаковое впечатление.

Обаятельна, пластична, достоверна Анна в исполнении Ольги Петровской. Ее лучшая сцена – это сцена ожидания, сцена в кровати (II акт). Разочаровывает Мыхайло – Яков Кучеревский. У него практически одна краска. Индиферентное выражение лица почти во всех сценах, монотонность подачи фраз, возможно, приближают его к современному супермену, символом которого он выводится на сцену (чему немало способствует отличная фактура актера), но делают образ Мыхайлы плоским, схематичным, каким-то условным.

По большому счету, спектакль – это бенефис Игоря Геращенко. Его Мыкола – это комок боли, тоски, недоумения. Это человек, с которого живьем содрали кожу. Когда смотришь на Геращенко-Мыколу, хочется крикнуть: "Он живой! Не надо с ним так, ему больно!".

В конце рецензий иногда пишут: "Спектакль еще сырой, со временем все недочеты будут устранены и тогда..." Но нет, этот спектакль совсем не сырой, он сделан, сделан тщательно в соответствии с замыслом постановщиков. То, что в нем есть очевидные просчеты, о которых было сказано выше, – они не от недоработки. И внемлет ли режиссер гласу зрителей, сказать трудно – он свое детище видит таким, каким он его родил. Тем более, что II акт и особенно финал публику буквально нокаутировали. В восторге от увиденного зрители забыли и холод в зале, и холод первых сцен I акта. А победителей, как известно, не судят!

Елена КОЛТУНОВА.

На фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО: Ольга Петровская и Игорь Геращенко.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья