Номер 13 (758), 08.04.2005

ФОТОРАССКАЗ

Во время встречи с ветеранами войны в 1963 году познакомился с бывшим партизаном Нерубайских катакомб Никифором Дмитриевичем Голубенко. Во время многих последующих встреч узнал, что жизнь его была и трудная, и боевая, и героическая, что все, кто провели годы войны в партизанском отряде в одесских и пригородных катакомбах, кто выжил, были и счастливчиками, и героями, ибо на их долю достались тяжкие испытания.

В день Победы 9 мая 1969 года в Нерубайском торжественно открывали музей катакомб, и многие партизаны были ещё живы, присутствовали при этом. В их группе выделялся высокий, широкоплечий, с мужественным лицом человек – Никифор Дмитриевич Голубенко. Рядом стояла небольшого росточка, щупленькая старушка-"божий одуванчик" со светящимися лучистыми глазами – Галина Павловна Марцышек, тоже перенесшая все тяготы партизанской жизни в катакомбах.

С Никифором Дмитриевичем нас связала крепкая мужская дружба, хотя он был старше меня на 37 лет. Он родился в прошлом веке и успел отведать и тяжкий труд с детства (в 14 лет уже пришлось работать на заводе Гена – ныне судоремонтном), и тюрьму за распространение революционных листовок, и тяжелую работу в забое шахты, где помогал отцу добывать камень-ракушечник, из которого построены все старые одесские дома (отец был забойщиком, а Никифор – подручным). А в раннем детстве пришлось ему ради мизерного заработка чистить пароходные котлы и ёмкости-танки, в узкое отверстие которых детей спускали на веревке, а там, задыхаясь от смрада, они драили до блеска промасленные металлические стенки гигантских ёмкостей, в которых пароходы перевозили то масло, то нефть, то самые разные грузы.

В годы оккупации Одессы в партизанском отряде уже 50-летний Никифор Дмитриевич выполнял самые сложные и опасные задания.

В первые годы нашего знакомства я увидел в газете правительственный Указ о награждении группы моряков, и в том числе присвоении высокого звания Героя Социалистического Труда капитану дальнего плавания Киму Голубенко и его первому помощнику Виктору Коренному. И тут же поспешил к Никифору Дмитриевичу.

— Это мой младшенький, – с гордостью сказал мой друг, – недавно после рейса заехал к нам, погостил всего несколько дней и снова в море.

А через несколько дней вместе зашли к нему домой, и он сразу же, с порога, обратился к жене Ольге Николаевне (она, кстати, тоже всю войну провела в партизанском отряде, в Нерубайских катакомбах):

— Мать, неси фотографию Кима, надо показать корреспонденту.

Через несколько минут принесла Ольга Николаевна памятный, дорогой, а теперь уже исторический снимок.

— Вот он наш сынок Ким вместе с самим Гагариным, – улыбнулась, вытирая свободной рукой невольно скатившуюся по щеке слезу.

Две пары мужских глаз смотрели на меня с крупнопланового портрета: знакомое всем лицо первого космонавта Гагарина и довольно суровое лицо тогда незнакомого мне человека в морской форме с капитанскими нашивками.

— Это их сфотографировали на Кубе на пароходе Кима, а Гагарин пришел к нему в гости, потому что пароход назвали его именем, – говорила тихо, как бы для себя, гордая за сына, светящаяся счастьем Ольга Николаевна.

Теплоход "Юрий Гагарин", капитаном которого был Ким Голубенко, возил грузы на Кубу, но лишь через несколько лет мы узнали, какие это были грузы. А возил наш мирный сухогруз самые современные советские ракеты, которые должны были укрепить боевой плацдарм на Американском континенте так, чтобы маленькая Куба могла в условиях "холодной" войны не бояться (или угрожать?!) могучей державы США, почему-то не хотевшей примириться с соседствующим коммунистическим режимом.

После полёта Юрия Гагарина в космос, уже в том же 1961 году, его приглашали в гости правители многих стран. Тогда же на борту одного из судов Черноморского пароходства появилось имя первого космонавта, а сам он (конечно же, по решению самых высоких партийных органов, без которых никакие вопросы не решались) дал согласие прежде всего посетить Кубу. На социалистическом острове Свободы, вполне естественно было посетить находящееся в порту Гавана судно с его именем на борту. Герой космоса встретился не только с капитаном, а со всем экипажем, и было сделано в тот памятный день немало фотографий, а эта, подаренная Кимом родителям, была самой главной для них и осталась навсегда семейной реликвией, к тому же на ней дарственная подпись САМОГО ГАГАРИНА.

Звания Героев Соцтруда присваивали не так уж часто и просто, а за те взрывоопасные рейсы могли бы присвоить и Героев Советского Союза, но это бы раскрыло всю "военную тайну" – судно всё-таки торгового флота. Даже от своего народа держалось в секрете назначение этих рейсов, хотя американцы, которых все это непосредственно касалось, знали все до мельчайших подробностей.

Награды тогда получили все члены экипажа, а распределялись они, как это водилось в те времена, согласно "табели о рангах". И если кто-то из матросов или других младших чинов получил всего лишь медали "За трудовое отличие", "За доблестный труд" или даже орден "Знак почёта", это не означало, что рядовые моряки подвергались меньшей опасности, ибо все находились на борту того же теплохода, начиненного взрывоопасным грузом. Конечно же, степень риска и ответственность у капитана были ни с чем не сравнимы. Ни для кого из членов эккипажа не было секретом, какие "игрушки" прячутся в трюмах под толстым слоем насыпной пшеницы, исключительно добротной, так что кубинцы чуть не плакали, когда при разгрузке им велено было всю эту пшеницу выбрасывать в море.

— А старший мой, Володя, недавно получил "Знак Почета", – поделился со мной Никифор Дмитриевич, – это у него уже второй орден, – с радостью говорил старый партизан.

Старший сын Владимир пришел на флот в первый послевоенный год, когда еще учился в средней мореходке, плавал радистом на разных кораблях, а тогда, в середине 60-х, был назначен начальником радиостанции танкера "Клайпеда", и скоро заканчивал заочно высшую мореходку.

С Владимиром Голубенко так не пришлось мне познакомиться (длинные рейсы, заходы в дальние порты...), а с Кимом пришлось встретиться частенько и при самых разных обстоятельствах. И на чествовании, и на днях рождения общих друзей, и на футбольных матчах, к которым оба питали известную мужскую привязанность, и, наконец, на борту крупнейшего в Советском флоте балкера "Ялта", на капитанском мостике которого находился Ким Голубенко, которому довелось привезти в хлебную гавань Одесского порта из-за рубежа пшеницу для населения признанной ЖИТНИЦЫ-Украины. Гордился доверием (всё-таки, самое крупное судно) и обидно было за родную державу с её могучими колхозами и необъятной целиной. Ким был в числе создателей Клуба болельщиков команды "Черноморец", в те времена, когда не только футбол, но и вообще спорт был в почёте (как обидно обо всём этом говорить в прошедшем времени!), и в 1984 году, когда "Черноморец" завоевал только что учрежденный хрустальный приз, вместе с командой пронес этот приз по дорожкам стадиона, по всему периметру перед восхищенными болельщиками Ким Голубенко.

В наше время все моряки, провозившие взрывоопасные грузы на "Юрии Гагарине" и других теплоходах, которые постоянно сопровождали американские боевые самолеты, а на воде им угрожали боевые корабли, в том числе подводные лодки, получили статус участников боевых действий. Но, увы, не дожил до этих дней мужественный капитан Ким Голубенко, который стал первым президентом Ассоциации капитанов дальнего плавания Черноморского пароходства.

Не дожил он всего трёх месяце до своей "золотой свадьбы".

Однако, не остались равнодушными к морским профессиям сыновья Кима Никифоровича – Павел и Андрей, оба закончили Одесский институт инженеров морского флота (ныне – Морской университет). Растут, взрослеют трое внуков отважного капитана – продолжатели славного рода ГОЛУБЕНКО.

Михаил РЫБАК.

На снимке автора – Никифор Дмитриевич Голубенко в гостях у юных краеведов и следопытов в 37-й средней школе, 1963 год.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья