Подшивка Свежий номер Реклама О газете Письмо в редакцию Наш вернисаж Полезные ссылки

Коллаж Алексея КОСТРОМЕНКО

Номер 21 (966)
5.06.2009
НОВОСТИ
Культура
Юбилей
Личность
16-я полоса
Криминал
Баскетбол
Спорт

+ Новости и события Одессы

Культура, происшествия, политика, криминал, спорт, история Одессы. Бывших одесситов не бывает!

добавить на Яндекс

Rambler's Top100

Номер 21 (966), 5.06.2009

"НЕ ТРОНЬТЕ ГРОЗНОГО ИСТОРИИ ЛИЦА"

С Алексеем Васильевичем Косарем мне удалось встретиться не с первой попытки: годы не молодые, здоровье подводит... Но главное, что вызывало недоумение ветерана Великой Отечественной и журналиста, посвятившего профессии больше чем полвека: "Почему именно со мной? В Одессе немало прекрасных многоопытных журналистов. А я никаких подвигов не совершал - ни в мирное, ни в военное время". Такая упорная скромность накануне своего 90-летнего юбилея только раззадоривала мою настойчивость, которая, наконец, была достойно вознаграждена: в руках у меня - две книги с дарственной надписью этого человека фантастической силы духа. Открою секрет: встречу ускорило мое сообщение о том, что работаю с подрастающим поколением, которое очень интересуется "правдой из первых рук" о прошедшем веке. Тут наши стремления совпали: ведь изданная два года назад книга Алексея Васильевича - о прошлом, но ради будущего, даже глава отдельная есть - "Наследникам". "Только вы познакомите с материалом до публикации? А то в одной статье меня таким героем представили. Запомните: никаких подвигов".

И ЭТА ЖИЗНЬ НЕ ПОДВИГ?

Помню, но... не послушаюсь. Одно издание поэмы-трагедии "Голодомор" - уже подвиг. Не перебивайте, Алексей Васильевич... Я читала ее на одном дыхании, и в голове вызревал план исключительно цитатного очерка. Недаром ведь, как пишете вы в предисловии, "после посещения восьмидесяти с лишним стран всех континентов, встреч с украинцами и русскими людьми, разбросанными по всему Земному шару, мечтающими хоть перед смертью вернуться из "райских" стран на свою Родину", ваша драма, драма вашей семьи, "беды нашего великого многострадального народа" стали вам "еще понятнее, а настойчивость осуществить задуманное и создать эпическое произведение уже не покидала" вас. Вот и начался невольный цитатный очерк: разве точнее вас скажешь?

Когда работа была закончена и выверено каждое слово, вы столкнулись еще с одним испытанием: "Нигде в мире ... не доводилось встречать подобного "порядка", когда за свою работу автор должен... платить... Обычно у нормальных руководителей за труд писателя платят гонорар". Но в беспределе середины девяностых годов вы не отступились от задуманного, и книга "Тридцать второй обескровленный" увидела свет. Вернее сказать, свет наконец обрел вашу книгу. И это не подвиг?

"Книга разошлась по Украине. В России дошла аж до Камчатки. Долетела до Америки. Одесские газеты ... напечатали о ней пространные положительные отклики. И только из родного села, о котором написана трагедия, ни словечка!".

Вас оскорбило отношение земляков, пригласивших вас на общее колхозное собрание. Этот колхоз "больше пятидесяти лет пользовался землей, хозяйственными постройками, инвентарем и прочим добром, насильно и бесплатно отобранным у Косаря Василия и Косар Марии, у их девятерых детей во время так называемого раскулачивания... сугубо середняцкого хозяйства. А теперь колхозное собрание решало, давать ли самому младшему из детей Косаря бесплатно какую-нибудь из двадцати с лишним пустующих в селе хат". Старые колхозники кричали из зала: "Дать!" Но ни один из руководителей "не нашел в себе смелости и справедливости хотя бы поддержать" эти требования. Решено было "как бы в издевку над инвалидом ... войны" выделить "хату, но на противоположном конце села, куда надо носить воду из чужого колодца. И сдать ему эту хату в наем, а не в собственность". Уехав из родного села чуть свет на попутке, вы все-таки справились с чувством личной обиды и объективно, поднявшись над собственной болью, окинули с высоты духа и опыта суровую госпожу Историю очередной раз. Издали очередную книгу, признав, что ваше "предыдущее литературное творчество, начатое еще до Великой Отечественной войны, ... книги ..., сборники стихов, песен и прозы, киносценарии отснятых в Киеве и Новосибирске фильмов, бесчисленные встречи с читателями - лишь подступы к созданию поэмы-трагедии "Голодомор". Потому что "очень велики и невосполнимы потери от голодомора, чтобы отделываться от него памятными крестами и разжиганием межнациональной вражды". И это - в наши- то дни не подвиг?

А когда вы с отмороженными ногами отказались их ампутировать в военном госпитале, боролись за жизнь, выжили и исполнили то, о чем сказано выше, - и это не подвиг?

Вам было четырнадцать лет, когда вас из родного села бросили вместе с мамой и сестрами в тесный грязный барак, где ютились пятьсот таких же семей, "раскулаченных", - строить Магнитку.

"Вся страна в страшнейшем перегибе. Корчатся народы, как на дыбе"... "Сталин дал безжалостный указ: уничтожить кулаков как класс!" - "в хлебопашество потомственно влюбленных"... - рассказываете вы в поэме-трагедии о том времени.

Кого называли "кулаками" в былые годы, уничтожая вместе с частной собственностью эту потомственную любовь к земледелию? На этот вопрос вы отвечаете потомкам отдельным абзацем, доходчивым и пронзительно искренним:

"Корова, лошадь, две свиньи, пяток овечек и теленок, и душ одиннадцать семьи, где и ребенок - без пеленок, лишенный мало-мальских благ. Какой же он кулак и враг?"

Но перегибы и личная боль не лишили вас желания и умения видеть за малым великое. "Распростись с женой, детьми, селом и в пустыне на протухшей рыбе вшей корми... Но разбуди в Турксибе первых поездов железный гром...".

Величие страны, созданной ценой "перегибов", до конца оценят будущие историки. Не современные, и тем более - не продажные:

"Флюгера-перелицовщики! Не троньте грозного Истории лица. Не кощунствуйте. Не пустозвоньте. Все в долгу пред теми, кто на фронте и в тылу, на каторжной работе, шел сквозь смерть к победе до конца"... "Никакие щедрые заботы не оплатят тот кровавый счет".

В ПОИСКАХ СЧАСТЬЯ

Шум истории слышится со страниц книги любого автора (если он действительно автор, а не отъявленный конъюнктурщик). Голос Косаря в этом хоре выделяется ненавязчивым соло, к которому именно от его ненавязчивости тянет прислушаться: "Мечты. Метания по свету. То слишком щедр. То снова гол. Нигде не зашибал монету. Не тем душа моя согрета. Кажись, объехал всю планету, но счастья так и не нашел".

Может быть, сегодня кому-то и странно читать откровения Алексея Васильевича о совести, чести, долге и справедливости. О тайной организации "ЮЗЗ" - юных защитниках земли, сильно напоминающих рожденных писательской волей Гайдара тимуровцев. О ветеране войны, вынужденном продавать от безысходности завоеванные в боях ордена и медали. О друге, "специалисте высшей пробы", торгующем с лотка медом; о том, что не купить любимую автором Украину никакими заморскими "тачками" и подачками. Но если кому и странно, то лишь потому, что "времена до дикости переменились, доходя зачастую до абсурда": в великом сегодня все чаще замечают лишь малое (чего стоит сведение молодогвардейской героики к нескольким пачкам украденных якобы сигарет!).

Нигде, кроме малой и большой родины, не мог найти счастья журналист Всесоюзной экономической газеты ЦК КПСС, объездивший по долгу службы всю Западную Сибирь и Алтай, проживавший на Севере, в Кишиневе и большую часть жизни по сегодняшний день - в Одессе, посетивший пять континентов в кругосветках на пассажирских круизных лайнерах. Перед встречей с далекой Австралией не спал целую ночь, по- мальчишески нетерпеливо в свои шестьдесят лет приставая к вахтенному матросу: скоро земля? А мифическая сказочная страна оказалась красивой картинкой, "нагромождением вкусов и стилей, лишь бы побольше боссы платили". Здесь "те же мещане, те же невежды", "то же зловоние автомобилей", необычайная дороговизна, кабальные кредиты и... скала самоубийц, без шуток. Как объяснил автору сосед по палубе, "хозяева Сиднея любят точность: кончай самоубийством свою жизнь не где попало, а в отведенном городскими властями достопримечательном месте", которое экскурсовод показывает за деньги туристам...

Как восхищались они, заокеанские туристы, гостеприимством русского экипажа, когда персонал после рабочего дня одаривал их в придачу к обязательному обслуживанию "душевным" самодеятельным концертом! Не привыкли там, в "городах желтого дьявола", к широте славянской души. Некоторые приобретали круизные билеты исключительно ради бесплатной и качественной советской медицины - так им выходило дешевле поправить свое здоровье. Глубоко запал в душу поэта и журналиста эпизод, когда молодая небедная особа, взяв в рейс свою престарелую маму на инвалидной коляске ("Какая заботливая дочь", - подумалось автору поначалу), попросту уморила ее голодом, не допуская в каюту врачей, заподозривших неладное. Более того, потребовала похоронить родительницу в море, дабы не расходоваться на похороны! Этот сюжет лег в основу одного из рассказов Алексея Васильевича.

Ограждения на пастбищах и полях в Австралии напоминали потомственному хлеборобу "морщины и рубцы на лице земли". Раскулаченный в далеком детстве, он не мог равнодушно воспринять рассказ австралийца о том, как во время жестокой засухи фермеры застрелили полтысячи коров... "Отдали б соседям-островитянам, у которых трава выше человеческого роста, а есть нечего", - рассуждал наивный советский журналист, привыкший, что норма жизни - это помогать тому, кто слабее. Так поступала его страна по отношению к половине стран третьего мира. Так, считал он, было бы справедливо...

Судьба в целом была к нему справедливей и благосклонней, чем некоторые отдельные люди. Одно из доказательств такой благосклонности - встреча с любимой супругой, человеком талантливым, принципиальным, самостоятельным в решениях, касающихся ее творческой профессии: Идея Несторовна Алиевская, выпускница Института кинематографии, много лет работала редактором Одесской киностудии. Поддерживая друг друга, Идея Несторовна и Алексей Васильевич много лет идут вместе по жизни, встречая и радости, и испытания.

Колесо фортуны бесславно бросило вниз большую страну, в становлении которой так активно участвовал наш герой, "не совершавший никаких подвигов". Он родился вместе с этой страной в переломном 1918-м (только не в октябре, а на майские праздники), вместе с ней испытал все проблемы и перегибы роста, радовался ее величию, пережил ее грандиозный крах и сегодня скорбит о потерянном и несохраненном:

"Растратив собранное кровью, былое очерняя бранью, мы катимся к средневековью, к пещерному существованью, сменив прекрасное, что было, на бред и визг больных дебилов. И, закрывая школы, сами, боясь взглянуть в глаза детей, прощенья ищем в Божьем храме за грех неправедных затей".

Но, повествуя, предупреждая, пророчествуя, неистребимо верит в возрождение духовных начал:

"Неповторимости ментальной страна, богатая на диво, неслыханно многострадальна, невиданно трудолюбива. ... И ты бессмертной вольной птицей опять сумеешь возродиться"... Эти строки адресованы автором самым юным. Для того чтобы передать молодежи свои мысли- завещания, Алексей Васильевич Косарь и согласился со мной встретиться.

"Меняются времена. Меняются люди. Но не может исчезнуть так почитаемая всеми людьми СПРАВЕДЛИВОСТЬ, как не исчезнет и сам род людской", - такими словами завершил он предисловие к своей главной книге.

Поэму-трагедию
и другие книги А. В. Косаря
читала Ирина ДЕНИСОВА.

Версия для печати


Предыдущая статья

Следующая статья
Здесь могла бы быть Ваша реклама

    Кумир

З питань придбання звертайтеся за адресою.