| |
|
Номер 51 (744), 24.12.2004 ПЕРЕЖИТОЕ "НА ТОЙ ВОЙНЕ НЕЗНАМЕНИТОЙ..."
О советско-японской войне 1945 года, ставшей заключительным аккордом Второй мировой, отечественные учебники и энциклопедии рассказывают скупо. О событиях того времени вспоминает известный профессор-юрист Леонид Васильевич Багрий-Шахматов, которому выпало на долю воевать на Тихом океане – за тысячи километров от родной Одессы... Лене Багрий-Шахматову было всего 17 лет, когда он оказался среди тех моряков, кто был включен в состав специальной команды Военно-Морских Сил СССР, занимавшейся перегоном военных кораблей, полученных по ленд-лизу. Первую группу кораблей – линкор и 9 эсминцев – перегнали из Кардиффа, что в Англии, в Полярное, на Северный флот. А из Заполярья моряков перебросили на Дальний Восток. Добирались туда эшелоном целый месяц, а как только прибыли к новому месту службы, тут же случилось ЧП... РАССКАЗЫВАЕТ ЛЕОНИД БАГРИЙ-ШАХМАТОВ:
На острове, питаясь рыбой и китовым мясом, прожили долго, ожидая своей участи. А затем вдруг к нам прибыли... портные. Сняли с матросов мерки и вскоре привезли каждому шикарную парадную форму из адмиральского сукна. В этой форме погрузили на пароход "Бородино" и отправили в Америку. Как оказалось, за тем, чтобы перегонять военные корабли, которые союзники поставляли Советам по ленд-лизу. Первые корабли перегнали из Майами (штат Флорида). Это были большие катера-охотники. Американцы на каждом корабле оставляли трех человек во главе с офицером, и суда под американским флагом плыли во Владивосток. Во Владивостоке на этих кораблях поднимался уже флаг советских Военно-Морских сил, подписывались необходимые документы – и снова в путь за следующими кораблями. Вторую партию катеров-охотников перегоняли уже из Сан-Франциско. В этом городе и застала нас долгожданная весть о Победе... Это был бурный праздник. Мы с американцами тогда дружили, они нас буквально на руках носили, на сувениры разорвали всю нашу одежду, так что мы остались в трусах и майках в самом прямом смысле... Но зато потом они нам купили костюмы-тройки, туфли, шляпы, словом, одели полностью и на руках понесли на корабли. Мы же устроили на кораблях большой банкет для американских матросов в честь Дня Победы. После этого мы ушли в море. Жители нас провожали с хоругвями, пели псалмы... Дело в том, что тогда в океане был страшный шторм, он длился уже две недели, и неизвестно было, когда закончится. Так что, шли мы в неизвестность, чуть ли не на смерть... Это был действительно страшный переход: порою волна поднимала катер метров на 15, а оттуда сбрасывала вниз – и так почти весь рейс до Владивостока. Но и этот переход завершился благополучно. А вот третий действительно мог окончиться для нас трагически... Мы перегоняли корабли из порта Кояд-бей, который находится на Аляске, и не знали, что Советский Союз объявил войну Японии. Дело в том, что во время перегона все коротковолновые радиостанции отключались, и только между кораблями работала УКВ-связь. И вот мы проходим между Сахалином и Хоккайдо, а нас кинжальным огнем с двух сторон так начали обстреливать, что пришлось идти вместо Владивостока в порт Петропавловск-Камчатский. Но там почему-то не состоялась передача кораблей, и мы с американцами на борту да еще под американским флагом провоевали всю японскую войну. Из учебников истории известно, что война с Японией закончилась 3 сентября 1945 года. Однако, утверждает Леонид Васильевич, это не так. Японцы в начале войны пообещали, что могут выставить до 20 миллионов камикадзе, и боевой их дух был таков, что некоторые гарнизоны Курильской островной гряды не подчинились приказу императора о капитуляции. Еще две недели спустя советским войскам пришлось высаживать десант на острове Парамушири-Мисаки. Об этом штурме Леонид Васильевич не может говорить спокойно даже шестьдесят лет спустя: — Каждый остров приходилось брать с боями, острова эти скалистые, и японцы их отлично укрепили. Мы потом обнаружили нескольких японцев, которые были прикованы к пулеметам, т.е. они заранее обрекли себя на смерть... Высадиться на острове можно было только с той стороны, где была отмель, и японцы этот берег, естественно, заминировали. В принципе, это было не так страшно, потому что у нас были противолодочные и противоминные корабли, так что преодолевать такие преграды мы умели. Страшным оказалось другое... Находившиеся на наших кораблях солдаты-десантники в горячке боя, как только судно уткнулось в берег, тут же попрыгали за борт, чтобы идти в атаку. А там глубина была более двух с половиной метров; десантники прыгают за борт с полной амуницией килограммов в тридцать, и только бульбы в том месте видны. Многие потонули тогда... Видя это, наш командир, капитан первого ранга Шуст, принял жесткое, но единственно правильное решение. Он запретил прыгать за борт, пока не выбросят десантные средства (десантный трап длиной 30 метров в носовой части судна и плюс плоты на воду), а если кто-то не подчинится, то приказал силой их задерживать. И мы вынуждены были поступать так. В боях за этот остров погибли около 600 солдат и матросов... О японской войне в советских учебниках истории рассказывалось в нескольких строчках. Да и то упор делался на применение американцами атомных бомб. Но участники этой войны утверждают, что там за сутки погибало втрое больше советских солдат и матросов, чем даже во время войны с фашистами... Леонид Багрий-Шахматов вспоминает об этом так: — Страшные были бои! Вот, например, взяли мы десантом город Маоко на Сахалине. Сам город очистили от врагов быстро, но очень плохо сработала наша разведка: не узнала, что неподалеку в горах проводил сухопутные маневры японский морской корпус. А вы сами понимаете, что происходит, когда город берут солдаты. Мы-то якоря бросили у пирсов и стоим на рейде, а солдаты вошли в город, и началась пьянка. Японцы же подкрались ночью и вырезали всех десантников. Только самый юный, сын полка, добрался к нам на корабли: "Японцы в городе!". Мы тут же обрубили канаты, вышли на рейд, сформировали морской десант и вышибали японцев трое суток. После победы над Японией моряки вернулись во Владивосток, и их направили тралить мины у Порт-Артура. В феврале 1946 года Леонид Багрий-Шахматов был переведен служить на Черное море. — Я вез с собою после войны трофеи – рулон японского шелка и фарфоровый сервиз, – рассказывает он. – С этим сервизом интересная история вышла. Однажды командир нашего корабля послал нас привезти японскую водку – сакэ. Сакэ же хранилось в конусных бочках, а внизу дырочка, заткнутая кляпом. Мы вытаскивали кляп, струя сакэ течет, а мы тару подставляем. И, конечно, одурели от запаха – это же рисовая водка. На корабле увидели, что нас долго нет, послали разыскивать. Нашли нас, а мы лежим на полу, пьяные совершенно, хотя ни грамма не выпили. Очнулся я на палубе, а к груди прижата коробка с посудой. Потом вспомнил, что перед тем, как набирать сакэ, мы зашли в магазин, взяли все, что хотели, ни копейки не заплатив, конечно. А хозяева, когда мы уходили, еще кланялись, радовались, что мы их не тронули... Вот так оказался у меня сервиз, привезенный с японской войны. Подготовила Елена ДАРАКОВА.
|
|
||||||||||||||
|
| ||||||||||||||||
)
— В первый же день у нас вышла драка с моряками-тихоокеанцами.
Мы, уже испытавшие в полной мере, что такое война, пренебрежительно
обозвали их "тыловиками", после чего произошла колоссальная разборка,
и нас буквально сослали на "Русский" остров, находившийся где-то
милях в тридцати от Владивостока. Отправили нас туда и... забыли.
Снабжение не поступало, так что нам пришлось собирать крапиву
и варить из нее зеленый борщ. На наше счастье, в бухту зашел
кит, пограничники немедленно противолодочной сетью загородили
выход, и мы его расстреляли из крупнокалиберного пулемета. Так
у нас появилось китовое мясо. А еще мы ловили рыбу сетью.
