Номер 49 (1096), 23.12.2011

(Продолжение.
Начало в № №  18-20, 25, 27, 33, 35-36, 40, 42, 46.)

23.

Не припомнит ли Одесса ещё одного своего сына - Александра Степанова? Нет? А ведь прожил он гремучую жизнь. И даже достиг советского литолимпа.

Он был принят в одесскую литературную среду из-за необычно ярких рассказов об обороне крепости Порт-Артур. Выдумывал он тогда, в юности, свою яркую порт-артурскую эпопею, нет ли, об этом и ныне нет единого мнения. Но некоторое время он точно отсутствовал в одесском доме, бежав из-под чистого уютного крылышка высококультурной мамаши своей Лидии Николаевны. Кстати, вполне культурная одесситка - преподавала русский язык и литературу в женской классической прогимназии. Из дворян. И у отца-офицера на Дальнем Востоке бывал, это точно. Как святая правда и то, что вернулся он потом в Одессу, к маме и друзьям. А друзья готовились в великие писатели, подрабатывали ловлей птиц, десятистрочными информациями в местной прессе, читали друг другу свои стихи и рассказы. Саша, вообще-то, главным образом отмалчивался. Вроде бы тоже что-то там такое сочинял, масштабное. Но никому не показывал. А вскоре и вовсе исчез из их поля зрения. Стал писать им из Санкт-Петербурга. Студент. Затем - мировая война. Производство в прапорщики. Царю то есть присягал. И даже сочинил стихотворную листовку-плакат о верности присяге, что утверждалось в отделе печати Генерального штаба. Однако потом вступил в Красную армию, был в том бою под Нарвой, который до сих пор празднуется как День защитника Отечества. Откликнулся на призыв "Все на защиту Петрограда!", знаменитой второй обороной которого заправлял Сталин. Там, видимо, и познакомились. Во всяком случае, в штабе Царицинского фронта (членом РВС которого был Сталин) Саша оказался неспроста.

И в 1921 году - вместе с мобилизованными Троцким делегатами Х съезда РКП(б) - выходил на кронштадтский лёд, против мятежных фортов и линкоров, в полный рост. Хотя не был не только съездовским делегатом, но и вообще членом партии. Одно слово: одессит. Его земляк и приятель отрочества Эдуард Багрицкий воспел тот штурм Кронштадтской мятежной твердыни поэтически лихо. Помните, конечно:

Нас водила молодость

В сабельный поход,

Нас бросала молодость

На кронштадтский лёд...

Но едва ли вы знаете о том, что именно Сашко рассказал Эдуарду Григорьевичу о тех атаках. Ибо молодость бросила на кронштадтский лёд не Багрицкого, а его, Александра Степанова. Да и если бы только на лёд... Тяжелораненый, он провалился в ледяную воду и, основательно обмороженный, был едва спасён санитарами. Несколько лет был прикован к постели. Вот за этот безотчётный период и написал он роман-эпопею, принесший ему мировую славу и Сталинскую премию первой степени в 1946 году... Называется "Порт-Артур"...

Оно, конечно, не всем своим одесским друзьям подарил Александр эту книгу с автографом. Ильф и Багрицкий к тому моменту умерли от неизлечимых своих болячек. Сёмку Урицкого расстреляли. Петрова убили на войне. Юровский - сами понимаете. Зато имелся такой роман в библиотеках Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Будённого и Щаденко. Автор этих строк судьбу одного экземпляра романа "Порт-Артур" знает точно. В конце 1960-х в числе трёх будущих одесских "гениев пера" посетил я в Переделкине Валентина Катаева. Самого хозяина дачи мы, конечно, не дождались. У него был некто, поведав о ком, горничная подняла брови и правый указательный палец. Но Валентин Петрович велел ей напоить нас кофе, забрать наши рукописи и проводить с миром. И в гостиной на первой же полке я увидел толстенный "Порт-Артур". И взял его. И раскрыл. Само собой, книга была с автографом, чуть ли не на полстраницы. Подписано: "твой Александр Степанов". И постскриптум: "Зря вы мне тогда не верили".

24.

Ещё не успела толком закончиться гражданская, девальвировавшая валюту по имени Жизнь, ещё не вошла в плоть и кровь повседневности аббревиатура нэп, а уже охватило одесситов чуть ли не повальное увлечение футболом. Оно, конечно, совпартруководство города и губернии оказалось не вполне готовым к встрече с этим, несомненно буржуазным, влиянием на наших граждан. Только футбола им не хватало. Но молодой чекист Георгий Воскобойников выступил в "Известиях" со статьёй, из которой прямо следовало, что и на футбольном поле Советы должны бить мировой капитал. И что именно Одесса, как окно революционной Украины в Европу, имеет шанс быть в авангарде. Он сообщал о том, что чекисты не останутся в стороне и тренируют свою команду. Мало того, у них образовалась секция по изучению истории футбола и организации соответствующих лекций.

Благодаря этому выяснилось: такое занятие не впервой привлекло внимание наших земляков. Оно имело тут довольно глубокие корни. Ещё в XIX веке одесситы стали зрителями любительской игры англичан, ловко катавших мяч ногами на поле Куликовом. 1878 годом датирован рост популярности в городе одесского "Британского Атлетического Клуба" и его футбольной команды (ОБАК). Она объединяла одесситов-англичан и поначалу играла на публике с командами английских и других иностранных судов, приходивших в Одесский порт. Причем к английским морякам одесситы присматривались особо. Здоровенные эти парни, кривоногие, плечистые, крушившие французские, голландские и немецкие скулы в одесских припортовых кабаках, часто шли по городу, обмениваясь пасами. В ногах у них путался диковинный мяч, шитый суровой нитью из лоскутков желтой сыромятной кожи и зашнурованный, как ботинок. Первыми подражателями тут стали припортовые, на ходу распасовывая то ржавую банку из-под консервов, то обрезанный сапожным ножом кусок каучука, то отрезок старого чулка, набитый зерном. Социально близкие к ним реалистики (учащиеся реального училища) подхватили странноватое по тем временам это времяпрепровождение...

В начале XX века одесситы по выходным дням с интересом наблюдали за состязаниями гимназических команд всё по той же игре ногами в мяч. К 1907 году включились в игры и реалистики, и их разночинные приятели. Среди уже традиционных клубов появились и футбольные. Например, Шереметьевский кружок футбола. В Одессе 1911 года родилась футбольная лига. По сути - первый городской чемпионат. Интересно, что довольно быстро завертели лопасти слухи-сплетни-скандалы относительно подмены. То есть, игры членов одной команды в составе другой. Редактор и издатель газеты "Одесская Почта" Абрам Финкель охотно публиковал подобные материалы, украшая их такими яркими деталями, которых в реальности не было и не могло быть. Историк одесского футбола Б. В. Галинский показывал мне несколько таких публикаций: "ОБАК-СТАНД" сыграли со счётом 30:1. Причём разгромно была наказана команда, за которую не по списку выступали форвард из "ОКФ" и... турецкий голкипер. Тираж "Почты", конечно же, разошелся в минуты. Потом знатоки, как всегда, три дня искали преподобного Абрашу на предмет побить. Мосье Финкель появился лишь через десять дней - в очередном номере извинился за опечатку (реальный счёт был 3:1) и поведал миру о канцелярских кнопках, засунутых врагами в бутсы бэка команды "Спортинг-Клуба". Его же газета писала о буквальном срыве атаки этой команды на ворота скаутского "Сокола": с центрфорварда уже в штрафной площадке сорвали трусы. И что решено Сашку Злочевскому перед игрой надевать на правую ногу стальное кольцо, чтобы бил только левой. Потому что ударом правой он мячом убил турка чуть не до смерти.

В 1912 году город уже готовил свою сборную для первого в России чемпионата по футболу. Но по причинам, которые принято называть непонятными, Одесса не приняла участия в таком событии. До сих пор историки футбола тут расходятся во мнениях. Но на втором первенстве России Одесса стала чемпионом. В городе зазвучали имена именинников: Каждан, Хатон, Мизерский, Иванов, Гизер, Карр, Дыхно. Городскими знаменитостями становились Злочевский, Богемский, Джекобс. Между прочим, последний был негром. И притом коренным одесситом. Он-то и забил последний и решительный гол - с пенальти. Эти два обстоятельства сделали его героем. Но Российская коллегия судей этот результат... не засчитала. Да-да, он был аннулирован. Что-то там толковали о нарушении "Положения о Первенстве России по футболу". Можно себе представить, что об этом говорила Одесса и писала "Почта" А. Финкеля.

Кабы не мировая война, 1914 год считался бы знаменитым в истории именно из-за майской встречи в Одессе турецкого клуба "Фенербахче" (Стамбул) с Шереметьевским кружком, который расколотил турок с опасным счётом 2:1. А со "Спортинг-Клубом" гости сыграли вничью. Исследования Воскобойникова сообщали: исторический этот матч проходил на футбольном поле Французского бульвара. Как я понимаю, это там, где в наши дни Национальный университет имени Мечникова возвёл корпуса биологического факультета. И Георгий Воскобойников, проводя между двумя точками - 1914 и 1921 - прямую, даже поделился с читателями "Моряка" своими размышлениями на тему: а не вытеснит ли футбол в скором времени все остальные виды спорта и многие другие варианты культурного досуга? Ярко рассказывая о футбольном прошлом и современности, он приглашал одесситов посещать не только матчи, но и тренировки по общефизической подготовке футболёров. Дабы убедиться, что речь идёт об элементах лёгкой атлетики (бег-прыжки-метание), ея тяжелой тёзки (отягощение, работа с железом), плавании и даже единоборствах. Само собой, в местной прессе развернулась дискуссия на сей счёт. Резко и даже грубо возражали поклонники других видов спорта. Членов фехтовального клуба, боксёрских и борцовских кружков, любителей шахмат, шашек и бильярда глубоко оскорбляли "...нелепые прогнозы этого выскочки, который, лично не показав особенных результатов в спорте, берётся..." ну и так далее. А "Одесский листок" вообще назвал Жору контуженым. Но первый автор истории одесского футбола высокомерно не реагировал на это, продолжая публиковать свои материалы. Увы, писал Воскобойников, даже самые перспективные мирные начинания в истории неизменно прерывались войнами. Августовские пушки мировой войны 1914 года оттеснили футбольную музу Одессы куда-то на задний план.

Дети и подростки, впрочем, продолжали играть в мяч ногами - хоть мячи чаще всего были самодельными. Взрослым было не до того. Январское восстание 1918 года окончательно, казалось, перекрестило пулемётными лентами здоровую традицию. Но не убило.

Контуженые обыватели высовывались из опалённых гнёзд - что за новая жизнь пришла в город? Опять выживать? Или наконец жить по-человечески? Но возможно ли сие при губкоме и ЧК, при сотнях тысяч белогвардейцев в нескольких часах плавания от Одессы, при непоспешании немецких-французских-английских-польских и прочих пролетариев турнуть своих капиталистов и присоединиться к советской Одессе? В порту и в море не то, что судна или корабля - шаланды, гички, бревенчатого плота нет. Белые угнали всё, что плавало. И сидели в Крыму - оттуда ничего хорошего не ожидалось. Суша приодесская кишмя-кишела неуспевшими уплыть врангелевцами и озверевшими от реквизиций вооруженными крестьянами. Отсюда тоже ничего не подадут. Блокада! Какой тут, трах-тара-дах, футбол? Его музе тоже положено было шептать или вообще помалкивать, когда кипели классовые страсти...

Припоминаю задушевные и неторопливые беседы на эту тему со стариком Галинским - тёзкой и приятелем беспризорного отрочества моего отца, а потом капитана второго ранга, создателя и первого в истории начальника футбольной команды "Черноморец".

Борис Вениаминович вспоминал, что одной из самых заметных, быстро ставших в полный рост футбольных команд была портовая. Её называли почему-то "Местран", что означало - "Местный транспорт". Был в горисполкоме такой департамент. Но изначально команда эта называлась "Чёрное море", и была пятикратным чемпионом Одессы. Да что там! В честных баталиях она побеждала Николаев, Харьков, Донбасс. И даже Киев. И даже саму Москву. Вероятно, формируя свою команду в 1950-х, Борис Вениаминович именно потому предложил назвать её "Черноморец". А тогда заявили о себе футболисты табачной фабрики Петровского (бывш. Попова), канатного завода. Как грибы после дождичка, проросли "Январцы", "Молот", милицейская команда "Олимп", гэпэушная "Спартак" и команда горкоммунхоза. И неподдающийся учёту приплод в видах дворовых и микрорайонных команд. Конечно, в городе, не имеющем сил и средств для восстановления военно- революционных руин, особых мощных средств для строительства стадионов не было. Но сами стадионы появлялись в двадцать первом, как те же грибы. Это были импровизированные площадки без привычных для последующих поколений гаревых или тартановых беговых дорожек вокруг. Ворота чаще всего обозначались гимназическими ранцами или камнем-ракушняком. В это нелегко сегодня поверить, но Куликово поле, будущая центральная одесская площадь имени Октябрьской революции и снова - Куликово поле, довольно быстро покрылось несколькими футбольными площадками.

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья