Номер 42 (1435), 23.11.2018

С интересом прочитал в "Порто-франко" серию публикаций Кима Каневского "Непредсказуемое прошлое", посвященную 100-летию комсомола.

Как учёный-историк я имею представление о понятии "историческая правда". Но не буду вдаваться в долгие рассуждения на эту щепетильную тему. Скажу лишь, что обычная правда и "историческая" - две большие разницы. "Историческую" на самом деле знают лишь непосредственные участники событий прошлого, а отнюдь не историки, придумавшие её, чтобы оправдать собственное существование. Поэтому, предлагая вниманию читателей фрагмент из своей книжки "Пьяная жизнь", прошу учесть, что я участник тех давних событий и пишу не "историческую", а обычную правду, правда (извините за тавтологию), с незначительной литературной ретушью.

Районным, областным комсомольским организациям полагалось иметь традиции. Лучше - героические. Но можно и другие, главное, чтоб воспитывали и сплачивали.

Одной из традиций Николаевского обкома комсомола было посвящение в должности новых кадровых работников обкома, горкомов, райкомов. Процедура посвящения сильно отличалась по сценарию и составу, в зависимости от ступеньки в карьерной вертикали. Замещая, на время отпуска, первого секретаря райкома комсомола я, второй секретарь, случайно попал на посвящение в "первые". Общее впечатление: скучновато, неинтересно. Объясняю это тем, что члены клуба "первых" были "технарями", в отличие от нашего клуба "вторых", представленного почти сплошь "гуманитариями". Согласитесь, разница в мере "распущенности" значительная. Историкам, юристам, филологам трудно было конкурировать за место "первого" с инженерами, агрономами, зоотехниками. Отсутствие перспектив роста "вторые" компенсировали бурей страстей при посвящениях.

После официальной части в обкоме вся "идеология" во главе с профильным секретарём грузилась на судно, которое брало курс в Днепро-Бугский лиман. "Старики", то есть ранее посвященные, сооружали на палубе длинный стол, тащили ящики с выпивкой и сумки с закуской. Начальство кучковалось у борта, изредка бросая взоры в сторону подготовительных работ. Новеньких не привлекали, и мы с завистью наблюдали за "стариками", позволяющими себе в процессе труда опрокидывать стаканчики с водкой под малосольные огурчики.

Наконец подготовка стола для Совета старейшин заканчивается. Нас ведут в каюты, где мы раздеваемся до плавок и купальников. Возвратившись, вижу за столом областное начальство, а также некоторых секретарей райкомов - "аксакалов" по стажу работы. Сидят с одной стороны стола, спиной к носу судна. Выпивают, смеются, галдят. Играет музыка.

Секретарь обкома постучал пальцем по микрофону. Музыку выключили. Ведущий огласил несложные требования ритуала. Ничего сверхъестественного, настораживающего. Правда, несколько удивили двое "стариков", стоявших не у стола, а у противоположного от нас, "молодых", борта судна. В руках у одного были тазик и полотенце, у другого - зажигалка и корабельная швабра. Мозг слабо просигнализировал: "Наверное, убирать будут после мероприятия...".

Как он ошибался, мой наблюдательный мозг! Истинная роль двоих проявилась уже при первом посвящаемом. Точнее первой, поскольку то была девушка. С распущенными волосами, стройная, в красивом купальнике, она читала стихи, острила, смеялась и явно нравилась старейшинам. Настроение поднялось и у нас, поскольку с таким "застрельщиком" шансы на быстрое завершение формальной части увеличивались. Однако главное испытание было впереди.

Увлеченный созерцанием девушки, я не заметил, как перед председателем появился пивной бокал. Зафиксировал финальную стадию, когда один старейшина наливал в него водку, другой - вино, третий - пиво. В смертельную смесь бросали кусочки хлеба, колбасы, сыра, овощей. Всю бурду, провозгласив пламенный тост, надо было выпить!

Девушка взяла бокал двумя руками. Тот, который с тазиком и полотенцем, мгновенно оказался рядом. Другой щёлкнул зажигалкой сзади, под её попой, с целью визуальной фиксации выхода газов. Глотала она отраву внутрь или просто набирала в рот, а затем сплёвывала в тазик - не знаю. Знаю только, что после первой попытки её вырвало натурально, так что часть блевотины полетела мимо тазика на палубу...

Прихлопывая в ладони, толпа завопила: "До дна! До дна!" Девушка разогнулась из позы "Г", полотенцем вытерла нос и слёзы, брезгливо, неуклюже, ладонью левой руки под дно, двумя пальцами правой - за ручку, медленно понесла бокал ко рту. Вот так, по маршруту бокал - рот - тазик прошли, кроме жидкости, все продукты, находившиеся в ёмкости. Она их доставала пальчиками и, имитируй не имитируй рвоту, всё-таки жевала. Следовательно, организм тащил алкоголь в себя, и наша героиня к последним глоткам явно опьянела. Посвящаемых было около десяти человек, в том числе три девушки. Наученные опытом первой, девушки хитрили, и содержимое своих бокалов быстро выплёвывали в тазик. Впрочем, никто и не пытался всерьёз заставлять их принимать отвратительное пойло внутрь.

Иное дело - парни. Тут вовсю работали самолюбие, бахвальство, дурость. Все, пусть с разной частотой обращения к спасительному тазику, с закуской, участливо подаваемой старейшинами, но все (!) выпили.

Я, согласно алфавиту, оказался вторым и первым из парней. С моим питейным опытом выпить до дна какой-то бокал не составляло особого труда. Настроился, представил, что это пиво, и не спеша, чтобы не поперхнуться, осушил. Колбасу с овощами победно вытряхнул в тазик. Возгласы восхищения положили начало сомнительной славе, избавиться от которой было нереально уже никогда. Скажу честно - и не желал.

Посвящение закончилось общим столом, за которым все были равны, и пьяная ватага стала неуправляемой. В самом начале обкомовские старейшины произнесли несколько официозных, не к месту и времени сказанных тостов, стушевались, растворились. Стол, как на сельских свадьбах, разделился на автономные "клубы по интересам". В вечерней прохладе лимана звучали жесткие анекдоты, квалифицированный мат, блатные песни, обкомовские сплетни. Поэт читал стихи, журналист со стаканом в руке собирал материал для газеты.

Включили музыку. Слившись в "секстанце", пары в плавках и купальниках мгновенно образовали островок горячего плотского наслаждения. Как после извержения подводного вулкана, он начал стремительно расти за счет новых пар, откалывающихся от "ледовика" стола.

Мелодии звучали одна за другой без перерыва, поэтому жаждущие добавить выскальзывали из тесного пространства "собачьего вальса" и опрокидывали, сколько душа желает, из недопитых бутылок, сверкавших на столе. Их сурово поддерживали несколько коллег, так и не рискнувших подняться на танцы. Говорить, ходить страдальцы разучились, а утро встретили физиономиями в тарелках.

Несколько раз выключали свет, притом продолжительность темноты была разной, чтобы застать танцующих врасплох. Визг, брань, наглые руки в срамных местах 25-м кадром навсегда вошли в мою память. После каждого момента темноты на палубе становилось свободнее. Пары загадочным образом исчезали. Куда? Зачем?

Цель посвящения была достигнута. Сплотились, повязались, развязали языки. Хвалили обком за хорошую традицию, клялись работать с удвоенной энергией. При расставании обнимались и целовались.

Валерий ВАРЗАЦКИЙ.

P. S. Прошу не воспринимать меня как хулителя комсомола и советского социализма 1970-х годов. Мне там было хорошо. Я верил, был молод, искренне хотел улучшить жизнь народа и работал на идею изо всех сил.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья