Номер 33 (829), 25.08.2006

ВЫСШАЯ ШКОЛА

Своими размышлениями делится председатель Совета ректоров Одесского региона, ректор национального политехнического университета, академик Валерий Павлович МАЛАХОВ.

— Одной из самых серьезных проблем нового учебного года мне представляется внедрение кредитно-модульной системы оценки знаний. Согласно т.н. "Болонской Декларации", которую Украина подписала в прошлом году, уже к концу нынешнего десятилетия в Европе должно быть создано единое информационное, научное и образовательное пространство. Что требует привести системы образования разных стран, в том числе Украины, к единым стандартам. Но пока что со стороны нашего Министерства образования и науки нет никаких инструктивных материалов. Потому каждый вуз внедряет свой вариант кредитно-модульной системы, причем за счет своих средств.

Но проблема не в апатии Министерства; в конце концов, рано или поздно оно разродится каким-то документом. Речь идет о вещах принципиальных. Ведь основное отличие кредитно-модульной системы, давно применяемой на Западе, от нашей оценки знаний – в том, что западная практика в большей мере ориентирована на самостоятельную работу студентов. Отечественная же система издавна базируется на отношениях "учитель – ученик", "мастер – подмастерье", т.е. есть некий старший товарищ-профессионал, который доносит до своего ученика знания, умения, причем передача знаний происходит в личном общении, как бы из рук в руки.

На Западе к знаниям относятся, как к товару: мне нужны такие-то знания и я их покупаю у специалиста. Там больше формальных моментов: студент должен сдать определенный курс, набрав при этом необходимое количество баллов ("кредитов"), а уж насколько глубоко он освоил предмет, преподавателя это не волнует. У нас так не принято. Наша система образования потому и признавалась "де-факто" лучшей в мире, что отличалась глубиной подготовки, фундаментальностью. Общение "учитель – ученик" позволяло передавать "из рук в руки" системные знания. И если на Западе человек, заканчивая вуз, является специалистом в узкой области, за пределами которой все прочее для него – "темный лес", то наши выпускники способны подойти к решению любой специальной задачи более глобально. А ведь нынче все открытия – как большие, так и малые – совершаются, как правило, на стыке наук. И преимущества фундаментальных знаний нынче доказывают за рубежом миллионы специалистов – выпускников советской и постсоветской высшей школы. Выходцы из бывшего СССР трудятся на высоких должностях даже в Майкрософте – по всем понятиям самой передовой фирме мира. И разумеется, мы не хотим терять преимущества своей системы образования.

Вот в том-то и проблема, что, с одной стороны, мы должны изменить наши рабочие планы согласно требованиям общеевропейского стандарта, а с другой – сохранить глубину подготовки специалистов. А это, помимо всего прочего, требует вложения огромных средств.

При кредитно-модульной системе увеличивается объем самостоятельной работы студентов. Следовательно, нужно разработать и издать большое количество методических материалов, конспектов лекций, новые учебники и т.п. Тогда студент, получив комплект учебных пособий, сможет самостоятельно работать над темой. Но для этого, во-первых, преподаватели должны затратить громадное количество времени для написания этих пособий. Во-вторых, огромные затраты требуются на издание таких материалов, в том числе – на жестких носителях. Что, в-третьих, потребует наличия практически у каждого студента и преподавателя персонального компьютера. Нетрудно понять, какие для этого нужны затраты, а ведь совершенно очевидно, что реально эти затраты целиком лягут на бюджеты самих вузов.

— Почему? Ведь это же проблема не одного вуза, а общенациональная?

— Чтобы вам было понятно, скажу, что сегодня большая часть бюджета любого вуза уходит на оплату труда преподавателей и сотрудников. В нашем университете этот показатель превышает 60 %. А ведь сколько других расходов! Так что на развитие остается сущий мизер.

— Тем не менее, насколько я знаю, Министерство требует, чтобы кредитно-модульная система была внедрена уже с первого сентября. Как вы намерены выходить из положения?

— Я уже говорил, что из-за отсутствия инструктивных материалов каждый вуз внедряет свой вариант кредитно-модульной системы. В нашем университете мы предоставили возможность трем институтам разработать и апробировать свою систему критериев. В предстоящем учебном году эта работа будет продолжена. Затем на основании опыта мы проведем анализ и постараемся внедрить свой вариант по всему вузу. А пока что по кредитно-модульной системе начнут заниматься все первокурсники.

Но это – технические моменты. Ничуть не меньше меня тревожат психологические аспекты внедрения кредитно-модульной системы. Ведь при этом придется серьезно изменять психологию как преподавателей, так и студентов. Студент должен стать партнером преподавателя...

— Извините, Валерий Павлович, но мне пришла на ум популярная некогда фраза из печально известной рекламы МММ: "Не халявщик, а партнер". Шутки шутками, но, согласитесь, что она очень точно отражает суть тех отношений студента и преподавателя, о которых вы говорите. Теперь студент вынужден будет заботиться не о том, как "на шару" ("халява") сдать сессию, ему поневоле придется учиться круглый год...

— Но студент, к сожалению, пока еще не стал партнером. В большинстве своем студенты еще не понимают, что сегодня от качества их знаний, от оценок зависит, кем они закончат высшее учебное заведение – бакалаврами или магистрами. Перестроить психологию студентов – задача не одного года. Но мы с первого курса добиваемся, чтобы каждый студент понимал: только он сам, и никто другой – "кузнец своего счастья". И чтобы не было, как сейчас, когда меня буквально осаждают родители тех студентов, которые из-за недостаточно серьезного отношения к учебе не могут попасть в магистратуру.

— Но разве можно за три или четыре года, что учатся бакалавры, воспитать толкового инженера?

— В принципе, за четыре года это возможно. Однако в наших учебных планах чересчур много дисциплин, не связанных с профессиональной подготовкой. На младших курсах 20 % учебного времени занимают науки, которые в европейских странах изучаются в старших классах средней школы. А поскольку мы перешли на 12-летнюю систему школьного образования, то ряд предметов из программы первого-второго курсов вузов следует изучать в 11-12 классах средних школ. В этом случае при подготовке бакалавров мы укладываемся в четыре года, и выпускник может идти работать на производство.

— Станислав Николаенко, который остался министром образования и в новом правительстве, отстаивает идею, что образование должно быть максимально доступным. В частности, он полагает, что количество студентов – "контрактников" должно находиться на уровне 30-35 %. А какова реальная ситуация?

— У каждого вуза есть лицензированный объем количества студентов, которое он может набирать по каждой специальности, гарантируя качественную подготовку. И есть "госзаказ", определяющий бюджетное финансирование. Так вот, я полагаю, что исходя из разницы между двумя этими показателями, вуз должен иметь право набирать студентов по контракту. Условно говоря, если лицензированный объем – 100 человек, а госзаказ – 30, то мы можем набрать 70 контрактников. И не надо бояться "коммерциализации" образования. Спросите у ректора любого вуза, и он вам скажет, что заинтересован именно в госзаказе, поскольку это гарантированные средства. Но если государство не в состоянии обеспечить весь лицензированный объем, то не нужно ставить препоны в виде каких-то соотношений "бюджетников" и "контрактников".

— И в заключение, не могу не коснуться модной темы – "тестирование" выпускников школы...

— С моей точки зрения, тестирование ничего не дает. Внутривузовские системы подготовки абитуриентов (подготовительные курсы, "дни открытых дверей", встречи с преподавателями и т.п.) себя давно уже оправдали. Таким образом молодые люди ориентируются именно на данный вуз, узнают и понимают особенности его требований. А тестирование, по большому счету, не решает даже той задачи, которая вроде бы ставится во главу угла – ликвидировать коррупцию при поступлении в вуз. Не говоря уже о том, что об этой коррупции больше говорят, чем она есть на самом деле. Можно ли быть уверенным, что не возникнет новый вид коррупции – среди тех, кто будет проверять тесты? К этому процессу придется привлечь около семи тысяч специалистов и, что же, абсолютно все они будут кристально честными? Я считаю, что тестирование – нежизнеспособно, притом очень затратно. Министр Николаенко убеждал нас, что тестирование даст возможность оценить "истинное состояние дел" в средней школе, на что я ему предложил: "Да вы спросите об этом ректоров, они вам все расскажут достоверно"...

Беседу вел Александр ГАЛЯС.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья