Номер 49 (945), 26.12.2008

Коварная эта штука - театр. Посмотришь хороший спектакль. Привыкнешь к облику, характеру и манерам персонажей. И кажется, что другими они уже быть не могут. И тут на тебе - изволь привыкать совсем к другому образу. И еще благодари Бога, что в новой постановке режиссер вообще пьесу не перевернул с ног на голову. Поэтому я не без опаски шла на премьеру чеховского "Дяди Вани" в Одесском русском драматическом театре. Но нет. Режиссер-постановщик Алексей Литвин достаточно бережно отнесся к классике. Никаких выкрутасов. Нормальные декорации. Внешняя чеховская неспешность, за которой скрываются до поры до времени страсти поначалу сдержанно рефлексирующих героев.

Вот дядя Ваня вроде бы какой-то не такой. Жесты и интонации у него не те, что запомнились по фильму "Дядя Ваня", снятому по спектаклю Ленинградского БДТ. Да это же Юрий Невгамонный! Это его характерные жестикуляция и интонации. Но проходят 10-15 минут, и ты соглашаешься - да, это дядя Ваня, это его жизнь, его обиды, его чувства. Ты забываешь, что эти изящные движения кистей, эти похлопывания себя по темечку ты уже видел в других ролях, потому что внутренний мир героя заслуженного артиста Украины Юрия Невгамонного не имеет никакого отношения к какому-то внешнему сходству с чем-то уже виденным. Ты предательски забываешь тот устоявшийся у тебя образ ленинградского дяди Ваня и веришь, как истине в последней инстанции, что настоящий дядя Ваня с его преданностью, жертвенностью, его истраченной жизнью и мучительной любовью - вот он, перед тобой. Я не могу похвастать, что видела все работы Юрия Невгамонного, но из тех, что мне довелось увидеть, пожалуй, ни в одной он не достигает такого накала страстей, как в сценах второго акта спектакля "Дядя Ваня".

Нынешняя постановка Алексея Литвина - художественный руководитель спектакля народный артист России Леонид Хейфец - это актерский спектакль. В нем удивительным образом раскрылись страстность и темперамент Светланы Горчинской. Ее Соня берет тебя за душу своей необыкновенной подлинностью. Это тот класс игры, когда игры не видишь. Очень хорош в роли профессора Серебрякова заслуженный артист Украины Анатолий Антонюк. Он в своей актерской палитре нашел для этой роли абсолютно новые краски.

Каюсь, перед премьерой, как говорится, "меня терзали смутные сомненья" о назначении на роль доктора Астрова Сергея Полякова. Мне казалось, что этот очень хороший актер несколько молод для данной роли. К моему удовольствию, я ошибалась. В его докторе Астрове есть и интеллигентность, и разочарованность, и страсть. Актер владеет все гаммой эмоций.

А вот Валентина Прокофьева (Мария Васильевна) и заслуженная артистка Украины Наталья Дубровская (няня) меня не удивили. Не удивили, потому что я попросту не помню у них неинтересных ролей. Абсолютная подлинность, умение создавать в любой сцене контрапункт. Интонации, с которыми Марья Васильевна пресекает любую попытку свергнуть с пьедестала Серебрякова, резко контрастируют с той монотонностью, с которой она вполголоса бубнит текст читаемой ею книги (кстати, этот "бубнеж" - превосходная находка режиссера). Реплики, подаваемые время от времени няней - Дубровской... Так ходить, говорить и смотреть может только человек, жизнь которого навсегда связалась с этой семьей, этим домом. Нет, это отнюдь не персонажи второго плана.

И уж совсем не персонаж второго плана Илья Ильич Телегин. Если мысленно убрать его из спектакля, то кажется, ничего бы не нарушилось в фабуле. Но исчезли бы те краски, тот колорит, который вносит в спектакль Михаил Дроботов. С первой минуты, как он появляется на сцене, уже не хочется упускать его из вида.

Мною не назван еще один персонаж, можно сказать, центральный - Елена Андреевна Серебрякова. Ее играет одна из любимых мною молодых актрис Татьяна Коновалова. Не могу я определиться в отношении этой роли. То Елена мне кажется чересчур статичной, то чересчур темпераментной. В сцене примирения с Соней как-то уж слишком резко бросается она к падчерице. Это единственная сцена в спектакле, которая показалась мне неубедительной. При этом большая разница в росте актрис вызывает ощущение нарушения пластики эпизода.

Впрочем, есть еще один эпизод, который вызвал некоторое недоумение. Ну напился Астров, напился, как сапожник, на ногах не стоит - валится. Валится так, что невольно вспоминается классическая фраза из "Ханумы": "Князья на улице не валяются". - "А я вот видел, один только что валялся". Ну а дальше? Ушел на пару минут за кулисы и выходит, твердо держась на ногах, хотя продолжает непрерывно поглощать рюмку за рюмкой. Понятно, что в сцене с Соней валиться с ног негоже, так, может быть, и в предыдущем эпизоде не падать на пол?

А, в общем, спектакль порадовал. Порадовал своей целостностью. Порадовал актерскими работами. Порадовал бережным отношением к Чехову, хотя некоторые критики считают, что это не Чехов. Но ведь Чехов у каждого свой. И Островский у каждого свой, и Шекспир... Я после премьеры "Женитьбы" в своей рецензии на спектакль цитировала статью Леонида Лиходеева, посвященную "Мертвым душам" Гоголя. Позволю себе процитировать его еще раз: "И актера на роль Гоголя выбрали какого-то рябого. Когда всем известно, что у Гоголя лик бронзовый. Это на каждом памятнике видно". Так неужели нужно, чтобы Антон Павлович забронзовел? Я думаю, что нет. А раз он живой, и ставят его пьесы живые люди, играют живые актеры, то будет он таким, каким они лучше всего его ощущают. А зрителям нужно учитывать, что театр - штука коварная, не стоит привыкать к одному раз навсегда созданному для своего внутреннего употребления каноническому варианту постановки.

Елена КОЛТУНОВА.

Фото Леонида БЕНДЕРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья