Номер 34 (930), 12.09.2008

(Продолжение. Начало в № №  6, 15-16, 21-23.)

XIX.

В забывчивом обществе и банальность бывает открытием. Боюсь, даже те, кто 1 мая этого года получили комсомольские билеты торжественно, при большом стечении народа на Куликовом поле, о Тарасе Кострове и Викторе Крайнем, о Грише Ларском и Алеше Златопольском, о Васе Васютине, Семене Урицком, об Алексее Максимове и Викторе Далине слышат впервые. А ведь речь - о создателях одесской комсомольской организации, заплативших за ее последующую молодежную монополию в городе валютой валют: собственной жизнью.

Из письма Г. Ларского: "...Обидным небрежением к нашему прошлому считаю полное забвение Моревинта. Да и Союз Социалистической рабочей молодежи Одессы не был ни марксистским, ни ленинским. То есть он не был коммунистическим, это было, по существу, широко демократическое, чуть ли не либеральное и чисто возрастное объединение молодежи города. Тон задавали с самого начала и далее, вплоть до прихода немцев (подчеркиваю: и тогда долгое время ССРМ действовал легально) левые эсеры и меньшевики. Жил союз весьма активно, был популярен в Одессе. Но главным образом в направлении культпросвета. Старшие гимназисты, студенты, молодая интеллигенция читали рабочей молодежи лекции. Проводились беседы, утренники, вечера культуры и отдыха с музыкой, пением и танцами. Молодежь охотно сходилась на такие мероприятия. И о революционной борьбе многие и не думали. Ведь революция уже свершилась в марте- феврале 1917, царя скинули, у нас республика. Как во Франции, свобода. демократия... Мы же, юные большевики, решили перейти не нелегальное положение. И фактически вышли из союза, который не желал за нас отвечать перед Радой, гетманом и немцами. Так появился Моревинт - Молодой революционный интернационал..."

Вообще говоря, Моревинт поминается в некоторых материалах по истории комсомола. Но как-то вскользь. И к тому же его рождение обычно связывается с крушением ССРМ, разогнанным австрийской военной полицией ровно 90 лет назад, в июне 1918. Переписка с участниками событий в 70-е годы убедила меня: Молодой революционный интернационал Одессы возник и сложился еще в апреле как отколовшаяся от союза фракция молодых революционеров. Они не считали для себя возможным протирать штаны на лекциях о классической живописи и обувь на танцах, когда Одессой фактически командовали немцы, с 1914 года - лютые наши враги. Не забыть бы: еще не кончилась Первая мировая.

Увы, и Моревинт оказался идейно неоднородным: всесильный человеческий фактор и тут спутал карты! Часть молодежи Моревинта проявила левоэсеровский настрой. А некоторые даже объявили себя анархистами. О себе Григорий Ларский сообщил мне: "Я был делегирован Моревинтом для связи с партийным подпольем. Знал я только Леонтьева из Городского района Одессы (был такой), в трактире "Монако" на Торговой он свел меня с Фаиной Шатан, связной губкома. Работала она секретарем на Бирже труда, где в дальнейшем мы и встречались. Это было вполне укромно, на бирже толкалось множество народу. Я получил адрес явки и пароль. Квартира была на Молдаванке, на знаменитой Мясоедовской, где я познакомился с руководителем одесского подполья Яном Гамарником. Конечно, я не думал, что передо мной - будущий редактор "Красной звезды", замнаркома обороны СССР, начальник главполитуправления Красной Армии. Но по всему было ясно, что Ян Борисович - крупнейший деятель. Он и поручил мне, Семену Урицкому и другим молодым большевикам Моревинта приступить к созданию комсомола, чисто марксистского пролетарского объединения революционной молодежи. Может быть, это и следует считать его рождением. Во всяком случае, вы должны об этом знать..."

XX.

Таким образом, Моревинт также, как говорится, "не оправдал". Хотя исторически ближе всех стоял к комсомолу. Две попытки одесских большевиков "перевести" ССРМ и Моревинт на пролетарский язык не удались. Третья попытка - создать его как бы заново, на новом месте, наоборот, имела бешеный успех и породила многодесятилетнюю великую, высокую, полную драматизма и даже трагизма, историю одесской комсомолии. Хотя непосредственные организаторы-исполнители менее всего об этом думали. И вовсе не представляли последствий.

Ребята вышли из созданного ими же Моревинта. Хлопнули дверью. Это были Златопольский, Ларский, Урицкий, Гиммельфарб, Игнат, Гарин и Учитель. Имена эти молодая Одесса знала и почитала двадцать лет - с семнадцатого до тридцать седьмого...

Из письма Григория Ларского:

"Первое в истории одесской комсы собрание актива проходило на даче Прокудина, на Фонтане, под видом молодежного пикника. С катанием на лодках, так что действовали и на суше, и на море. Мы взяли курс на общегородскую нелегальную комсомольскую конференцию в августе, когда в ней смогут участвовать руководители одесского подполья Гамарник и Голубенке. Местом конференции избрали мастерскую шляп и шапок "Парижский шик" на Греческой..."

"Не обходилось и без анекдотов. В подполье мы были, конечно, вооружены, хранили револьверы, винтовки, ручные гранаты, взрывчатку. Борис Гарин прятал у себя пирокселиновые шашки. Однажды он увидел, как мама их сушит... на плите. Приняла шашки за мыло, бывшее в дефиците. Разумеется, он не сразу решился нам об этом рассказать..."

Штаб комсомола организовали весьма укромно и удобно: на даче богача, купца Гальперина, на Французском бульваре. Он был сентиментален, до слез любил хорошую музыку. Вот что припомнил Г. Ларский:

"Мой товарищ Буров учился игре на виолончели. Гальперин на даче, по его просьбе, устроил "Пенсион для недостаточных студентов-музыкантов". Тем более, лето уже шло к концу. Мы работали и ликовали под звуки музыкальной классики..."

Но с дачей вышла петрушка: расследуя ограбление банка, немецкая военная полиция вышла на один из дачных особняков месье Гальперина, где ждали налетчики. "Мы еле унесли ноги. Забуду ли, с каким хладнокровием Семен Урицкий в острейшей ситуации руководил нашим "отступлением". Мы, штатские ребята, вообще восхищались этим до мозга костей военным человеком, подчинялись ему и не сомневались в том, что он обязательно выйдет в люди. К тому же Сеня зачитывался детективами и давал их нам". У подпольщиков революция вполне сочеталась с Натом Пинкертоном и Шерлоком Холмсом.

Детективность в конце концов связана и с самой комсомольской историей Одессы. Два подполья, Рада, немцы, белые и французы - сплошь детективы. А кто, например, не слышал о Рихарде Зорге (суперагент, Герой Союза). Нет-нет, сам разведчик не состоял на учете в одесской комсомольской организации. Просто - и "потом", и при жизни многое в его судьбе определили детективные случайности. И одна из них теснейшим образом связана с Одессой и ее комсомолией.

Вот жил-был на свете такой революционер - М. С. Урицкий. Старый большевик, ленинская гвардия - еще с откола от РСДРП. Тюрьмы, ссылки, негласный надзор. Подполье. Эмиграция. Все, словом, как положено по краткому курсу "Истории ВКП(б)". Стал исторической фигурой, получив мандат комиссара по созыву Учредительного собрания. А после разгона такового - мандат председателя ПетроЧеКа. Убит левыми эсерами в Питере в том самом восемнадцатом, за несколько часов до покушения на Ленина в Москве.

Увы, и он не имел удовольствия быть комсомольцем. Но не слыхал ли читатель о его родном одесском племяннике? Нет? Я так и думал. А между тем, Рихард Зорге ("Рамзай") был агентом его, Урицкого С. П. Семена, то есть Петровича. Комкора. Начальника главного разведывательного управления Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии. И Герой Советского Союза Лев Иванович ("Этьен"), между прочим, тоже. А в полный рост в истории Урицкий-младший встал именно в момент рождения одесской комсомольской организации. И в связи с ней. Как один из ее создателей, первый в истории секретарь Одесского горкома и губкома комсомола.

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья