| |
|
Номер 15 (658), 18.04.2003 НЕИЗВЕСТНЫЙ ПЕТР ЛЕЩЕНКО(Окончание. Начало в №№ 11, 13, 14.) Кстати, своей любимой он принес к ногам так и называющееся танго – "Любимая", записанное совместно в послевоенном Бухаресте. Там и тогда была создана как бы "под занавес" и его заключительная вещь – вальс "Черные косы", тоже, конечно, в память о жене, напуганной органами "СМЕРШ". Это была благодарность той, которая не хотела уезжать без него на Родину, когда ей предлагали власти. Сам же он хлопотал, уповая на пример Александра Вертинского, которому разрешили вернуться на родную землю в конце войны. Даже после оформления необходимых документов Петру Лещенко вдруг было отказано якобы за то, что на прощальной встрече с друзьями он сказал: "Я уезжаю, но душа моя остается с вами..." И во время очередного концерта в марте 1951 года в Баршове его задержали румынские "секъюрити". После очной ставки с Верой Георгиевной им довелось встретиться под Бухарестом в одном из лагерей у колючей проволоки, когда певец в слезах восклицал: "Я ни в чем не виноват..." И смотрел в небо: "Бог все видит!" Но через полтора года была арестована и жена Белоусова-Лещенко, которую приговорили к 25 годам заключения за измену Родине. Так жестоко, по-уголовному расправились власти, как и раньше – жулье в Одессе с его имуществом. Отбывая 5-летний срок наказания, Петр Константинович работал и на строительстве канала Дунай – Черное море, куда его гнали с другими заключенными. А умер он в июле 54-го в тюремной больнице – якобы из-за язвы желудка или отравления консервами... А Вере Георгиевне пришлось тоже находиться в лагере – в глубине родной страны, за Уралом, куда она сумела завезти аккордеон "Хоннер", помогавший артистке, чтобы изредка выступать в лагерном клубе за 6 километров от зоны. Она недавно подробно рассказывала обо всем, приезжая в Одессу, где жила ее мать и где остаются близкие. Но не забывает о том, кого любила! После кончины Петра Константиновича не сразу была восстановлена добрая память о нем. Известно, что в былые времена преследовался по закону провоз его пластинок на территорию СССР, и даже в одном из рассказов И. Ильфа и Е. Петрова описано, что пластинки отбирали на границе – у станции Негорелое. А перед войной их продавали в Одессе на Староконном рынке за огромные деньги (за одну "Марусечку" – 300 рублей, половина зарплаты рабочего!). То было контрабанда, вывезенная по соседству – из освобожденной летом 40-го Бессарабии, что раньше было в изобилии. Ведь, кстати, пластинки Лещенко так широко распространялись повсюду за рубежом, что считалось: по их распродаже в мире Лещенко превзошел даже такого певца, как Шаляпин! Между прочим, когда оба встретились в середине 30-х годов, то Федор Иванович даже похвалил его: "Дурацкие песни хорошо поешь!" Известно, что советские органы пропаганды официально даже во второй половине XX века запрещали какое-либо упоминание о Лещенко в средствах радио и телевидения. Лишь в 60-е годы была организована в Свердловске первая передача, посвященная его творчеству, а затем Московское радио рискнуло дать небольшой отзыв о певце в передаче "Доброе утро". Небольшую заметку о нем поместили "Аргументы и факты", а вскоре и в одесских газетах появились воспоминания о пребывании певца здесь при оккупантах. Интересно, что однажды в Доме актера состоялся вечер, посвященный его памяти, на который прибыла и В.Г. Белоусова-Лещенко, а потом в издательстве при помощи общества "Мемориал" вышла книга о нем под названием "Он пел, любил и страдал". Особенно интересным оказался фильм Тираспольской киностудии, в котором выступала внучка знаменитого певца – Кристина, живущая в Бухаресте, где, как выяснилось, хранятся нотные материалы, концертные костюмы и две гитары ее деда. И потом встал вопрос о съемках фильма о Лещенко для Берлинского телевидения, которое специально прислало в Одессу творческую группу. В числе объектов для этих съемок немцы выбрали и маленькую церковь на Старой портофранковской, где в 40-е годы были обручены певец и его молодая жена. Недавно же встал вопрос об установке памятника Петру Константиновичу Лещенко там, где он выступал, либо в доме на Новосельского, где жил. Вот когда наш город достойно отметил бы того, кто здесь был раньше в творческом почете, несмотря на обиды и потери! Виктор ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик; Владимир ГРИДИН, журналист.
|
|
|||||||||||
|
| |||||||||||||
)
