Номер 13 (1009), 9.04.2010

(Продолжение. Начало в № № 4, 5, 7, 12.)

11.

В канун бегства англичане настоятельно советовали белым передать одесскую власть галичанам - в лице генерала Сокиры- Яхонтова. Вдруг припомнили, что, вообще говоря, Виктор Николаевич уже предлагал подобный акт передачи всей власти в городе украинским частям. Это предложение горячо поддерживали атаман Оробко, контр-адмирал Остроградский и Струк-атаман. Причём имелась их святая клятва: отстоять в этом случае Одессу от красных. Такой душевный подъём понять нетрудно: при всех легендах об Одессе, как исконном культурном центре юго-запада Великороссии, здесь всегда проживало значительное число граждан, с полным основанием считавших себя украинцами. Сотни лет российской государственности для них, горожан, отодвинули проявления национального на второй и прочие планы. Отодвинули, но не ликвидировали. Сдвиги сии носили внешний, формальный характер.

Таковая тенденция характерна не для одной только Одессы. Срабатывали и искренняя увлеченность великой русской культурой, и известное наше благоговение перед силой. Срабатывала традиция "роста" с её необходимостью учиться, демонстрировать лояльность, служить державе, подниматься в верхние слои. Правда, это касалось, главным образом, городов. Но их становилось всё больше, их население росло. Они администрировались и индустриализировались, всё более отдаляясь от основного, сельского населения, всё более теряя с ним связь. Всё более у него отбирая и всё менее отдавая ему. Всё более поднимаясь над ним. Там, в нелюбимых крестьянами городах, делались не только великие искусства и науки. Там делалась политика. Всё это исторически довольно быстро отодвинуло Переяславскую раду в туман прошлого и подняло на немыслимую высоту "старшего брата". Наш коллега, весьма популярный в конце XIX - начале XX веков журналист Лев Давидович Троцкий, говорил так: украинская страна с русскими городами.

Но при всяком случае в истории нетрудно разглядеть и обратную тенденцию. Смутно она бродила в сельских душах, иногда взрываясь и в борьбе за правду-матку демонстрируя фантазию жестокости. Но оформлялась идейно она во всё тех же городах, в умах и душах грамотных и образованных людей. И сводилась к возврату независимости, суверенности, унитарности Украины. В этом контексте последние дни 1919-го и первые 1920-го характерны таким проявлением. Почему Сокира и его братья пошли на это? Почему согласились от имени Украины принять власть над Одессой, безусловно обречённой на падение? Да ещё и из рук белогвардейцев, которые приняли антиукраинскую эстафету от русского царизма. Да еще и в момент их бегства...

Два слова о причинах - с авторской точки зрения. Как ни призрачна была подвернувшаяся украинская независимость, влюблённые в идею сердца игнорировать её не смогли. Вообще известно: настоящая любовь и подсчёты в столбик на салфетке в кафе "Фанкони" несовместимы. Плюс уже воспетые гарантии союзников. Плюс перспектива взойти на вершину исконной мечты народа. Не толкуя уже о такой детали, как право распоряжаться многомиллионной центрально-европейской державой с гигантским аграрно-промышленным и военно-политическим потенциалом. Несомненно, всё это должно было хмелем ударить в головы патриотов. Но что касается самого Виктора Николаевича, тут автор погружен в весьма нелёгкие думы. И это с тех пор, как в начале 1980-х вдруг получил по кумполу некой информацией - о дальнейшей доле генерала. Об этом, наконец, ниже...

Тогда же, девяносто лет назад, передача деникинцами Одессы галичанам обсуждалась на Соборке. Причём, дней за десять до официального решения. Для многих одесситов сама мысль была столь же абсурдной, сколь и кощунственной. Но в морознейший февраль-1920 (вот уж, воистину, месяц "лютий"!) от союзников официально воспоследовала мудрая рекомендация. И вечером 5 февраля 1920 года белогвардейцы передают, наконец, власть в Одессе генералу Сокире-Яхонтову и его галичанам. Трудно сказать, почему сей почтенный акт до сих пор не очень популярен даже у крайних националистов, верящих, кажется, чуть ли не в украинское происхождение всего сущего, включая Деву Марию, Христа и апостолов. А ведь в Одессе была украинская власть. Была! Правда, по иностранному проекту и при странных обстоятельствах рождённая. Правда, русскими великодержавниками санкционированная. Да и кукушка истории прокуковала Сокире тогда всего-ничего.

12.

Едва ли белые, люди военно-грамотные, могли всерьёз заблуждаться относительно оборонной перспективы галичан - при соотношении их и красных сил приблизительно 1 к 20. Впрочем, эвакуанты уже не были "пайщиками". Но генерал-то! Генерал! Толкуют о его надежде на то, что галичане вступят в переговоры с красными и затянут этот процесс. И тем самым дадут возможность уйти из Одессы всем желающим. Ведь жив был ещё опыт "резины" Брест-Литовского мира. Но ведь тот мир не зря прозывался "похабным"...

Такую параллель проводили зимой 1920-го и одесские мыслители. Вдуматься только: после всего вдруг признать Одессу украинским городом - и именно в момент своего бегства, оставляя украинскую армию не то заложником, не то живым щитом. И совершенно не заботясь о том, что будет с галичанами и признавшим их населением в случае весьма вероятного срыва переговоров и вторжения.

В иных исторических изданиях говорится о том, что 6 февраля 1920 года галичане захватили все правительственные и стратегические пункты Одессы, выставили там свои посты и вывесили на фасадах национальные украинские флаги. Почему-то никто не обращает внимания на абсурдность этой информации: ведь власть официально и по существу уже принадлежала Сокире. С какой бы стати стал он захватывать то, что передано ему официально? Это, впрочем, могло касаться территории за мостом (в простонародье - Пересыпь), где явочным порядком уже действовал ревком, сосредоточились выходящие из подполья большевики и комсомольцы. Белые туда не совались уже недели две - не до того было. Да оно же и небезопасно. То же касается УГА (напоминаю - Украинская Галицкая армия).

Несколько февральских дней в Одессе издаётся газета "За Украину". Подразделения УГА контролируют склады и другие наиболее важные объекты Одессы, громят мародеров, бандитов и даже своих союзников-"струковцев", которые сдуру попытались вдруг захватить вокзал с его складами, пакгаузом, значительным военным имуществом. Однажды галичане даже вступили в боевое соприкосновение с белыми - при их попытке эвакуировать морем авиапарк. После небольшого портового шухера аэропланы остались в Одессе. Что тоже прошу запомнить - для лучшего понимания дальнейшего...

Всякий, кто изучал эту временную ситуацию, так или иначе приходит к вопросу: чего хотел, чего добивался, на что надеялся сам генерал Яхонтов? И насколько он был самостоятелен в своих надеждах и чаяньях? Автор этих робких строк не склонен считать его наивным человеком, клюнувшим на надежду потянуть время, дождаться перемен на Западе, открывая и ведя переговоры с красными. И именно потому, что слишком уж свеж тогда был опыт Бреста. А если не выйдет мира, как у Троцкого с немцами, что же тогда? Воевать с красными? Но генерал был все-таки в своём уме.

Между прочим, генерал и впрямь вступил в переговоры с красным командованием. И о чудо! - они сели с ним за стол. При очевидной возможности требовать полную и безоговорочную капитуляцию. Загадка? Дальше - больше: в ходе переговоров он выступил с проектом... комбинированного похода на Варшаву. С освобождением Галичины. И поддержки польских пролетариев в их собственной социалистической революции.

- Паааааазвольте! - не удержится знаток. - Но ведь сие есть не что иное, как секретный проект нарковоена Троцкого, уже к тому моменту одобренного предсовнаркома Лениным и утверждённого ЦК РКП(б).

Именно, батенька! Оне! Оне самые! А откуда генерал-атаман галичан Сокира-Яхонтов знал этот секрет (кстати, ещё не известный ни Якиру, ни Котовскому, с которыми непосредственно и велись переговоры), представления не имею. Скажем так, даже не догадываюсь. Разве что некоторые смутные мысли...

13.

Советское командование и одесские большевики вообще-то психологически не очень-то были готовы к переговорам на таком странноватом уровне. Но уже с конца января располагали информацией Центра о том, что такая штукенция может возникнуть и настоятельной рекомендацией не умничать и её реализовать. Тем не менее предложение Польского похода было неожиданным. Но (снесясь с Кремлём) приняли решение передать прожект в надлежащие стратегические инстанции и заняться конкретикой. Для одесситов было главным - как и в качестве кого вступит РККА в Одессу. И обыватель вздохнул легко: было условлено: не клинком и копытом, а мирным и праздничным.

Словом, утром 8 февраля 1920 года, как подчёркивает история, Одесса была сдана без боя. Конечно, следует говорить-писать: сдана галичанами без боя. Всё же при эвакуации чудом выжило некоторое число офицеров, унтеров и солдат, казаки и та штатская публика, что не смогли отойти на кораблях и судах. Они встретили красный авангард на забитом соотечественниками Карантинном молу и оставили душераздирающие воспоминания. Может быть, последний раз в отечественной военной истории такую груду тел видели под Бородино. Как это бывало и бывает нередко, за бездарность командования и политиканство правительства расплатились простые смертные. И чем выше было чувство патриотизма, чем глубже было доверие верхам, тем страшнее была плата.

Словом, по Карантинному молу жарят пулемёты с тачанок кавбригады, а Красная Армия торжественно вступает в Одессу. Громоподобные оркестры, масса конницы. Пехтура. Артиллерия. Обозы. И в торжественной встрече принимают активное участие орлы и львы генерала Сокиры-Яхонтова, выстроенные шпалерами до вокзала. Не сдавшиеся в плен, не интернированные, а новые союзники. Сюрприз для мирового сообщества. Ну как тут не припомнить событие, потрясшее мир почти двадцать лет спустя: совместный парад советской и гитлеровской армий осенью 1939 года в Бресте. То же громоподобие одних, неискренность других и растерянность третьих. И то же объявление со временем возвращаться к факту неприличностью. Да-с, история - штука интересная и полезная, но не для несовершеннолетних.

Ну а что же наш генерал? Разумеется, его личный рекорд пребывания на посту Одесского городского головы никто не засчитал, а сам он, конечно, старался не напоминать об этом. До апреля 1920-го он находится в Одессе, радостно созерцая революционное переустройство Южной Пальмиры, обедает с комбригом Котовским, взявшим город на шашку. Договаривается о вхождении его частей в состав РККА и координирует сие вхождение. Венцом его творения становится улично-площадное, в духе революционного времени, мартовское торжество в честь дня рождения Тараса Григорьевича Шевченко. Это была, по сути, театрализованная массовая манифестация галичан и одесситов, считавших себя украинцами по национальности. Слегка контуженные необычным вторжением одесситы других национальностей всё же не одолели врождённой любознательности - тоже вышли на улицу. Так что, хоть акция в целом и была согласована с губкомом, вылилась в экзальтированные митинги и случаи мордобоя, встревожившие и без того нервную власть.

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья