Номер 6 (1152), 15.02.2013

(Окончание. Начало см. "Порто-франко" от 8 февраля с. г.)

В Одессе Александр Ланжерон появился в самом начале 1816 года и служил здесь до июля 1822 года.

В отличие от Ришелье, огромные заслуги которого перед нашим городом признают все без исключения исследователи, личность и деятельность Ланжерона оценивается более сдержанно. Многие из современников графа, не говоря уже об историках, считали, что генерал-губернаторство Ланжерона оказалось успешным благодаря счастливому стечению обстоятельств. Доротея Атлас в книге "Старая Одесса, ее друзья и недруги" делает деликатный вывод, что Ланжерону "оставалось только во всем следовать своему предшественнику, что он и делал". Современная исследовательница - американка Патриция Герлиги - высказывается менее деликатно; по ее мнению, "в отличие от своего друга и предшественника, Ланжерон мало подходил на роль управляющего огромной территорией, какой была Новороссия".

Следует признать, что подобные оценки имеют определенные основания. Авторы классического труда "Одесса. 1794-1894" справедливо указывают, что Ланжерон, "проведя всю свою жизнь на поле брани, показал себя храбрым и распорядительным воином, но только в преклонном уже возрасте был призван к мирной деятельности администратора... Соотечественник и неизменный друг Ришелье, Ланжерон получил это назначение с одобрения герцога". Вместе с тем, они отмечают, что "Ришелье, конечно, не ошибся"; он имел все основания рассчитывать на то, что его преемник "будет идти по намеченному герцогом пути; кроме того, он передал графу все свои бумаги, снабдив его сведениями касательно страны и населения, так что Ланжерон, прибыв в Одессу, не был вполне чужд тому, что ему предстояло сделать. Ланжерон честно выполнял свои обязанности и не прерывал сношений с Ришелье по делам Одессы...".

Известно, что о человеке судят по его делам. Тем более это верно в отношении государственного деятеля. Поэтому попробуем оценить, каких результатов достиг граф Александр Федорович Ланжерон за те годы, что он стоял во главе города и края. "В его управление, - отмечает Доротея Атлас, - Одесса пережила два самых блестящих года за все первое 25-летие своего существования...". Прежде всего резко (в пять раз!) вырос объем экспорта пшеницы через одесский порт. Стремительный рост торговли, особенно хлебной, привел к обогащению помещиков и купцов региона, которые строили в Одессе собственные дома, открывали магазины, т. е. способствовали развитию города. Одесса при Ланжероне продолжала обретать черты европейского города: в частности, началось замощение улиц брусчаткой, что было важным для передвижения грузов.

В 1818 году Ланжерон начал осуществлять еще один проект своего предшественника: он пригласил в Одессу известного садовника Карла Дессмета, который заложил Ботанический сад. Именно от Ланжерона архитектор Шаль получил задание по разработке генерального плана города, благодаря которому появился нынешний Приморский бульвар. Благодаря ходатайству градоначальника в 1821 году было открыто постоянное сообщение между Одессой и Стамбулом. Первый историк Одессы Аполлон Скальковский достаточно высоко оценил деятельность Ланжерона с экономической точки зрения: он считал, что именно при нем Одесса превратилась в "... точку соприкосновения Востока посредством силы пароходов и железных дорог с другими частями своей метрополии".

Немало удалось сделать графу и для развития банковского дела. После того как в российской столице открылся Коммерческий банк, купечество многих городов ходатайствовало об открытии его региональных отделений. Лучше всего это удалось москвичам и одесситам: в 1819 году открылась Одесская контора с капиталом в 3 млн рублей, осуществлявшая те же операции, что и столичная Петербургская (предоставление ссуд под товары, учет векселей и др.), а еще до того одесситам было предоставлено право покупать золото, чтобы облегчить иностранным купцам обмен валюты их государств на российскую. В том же году открылся банкирский дом купца 1-й гильдии Федора Родоканаки с коммерческим оборотом уже в 5 млн рублей. Эти конторы сыграли выдающуюся роль в развитии банковского дела в Одессе.

Правда, первая встреча графа с одесскими коммерсантами ознаменовалась грандиозным конфузом. Когда все собрались за столом, губернатор положил возле себя золотые часы. Вдруг упала тяжелая портьера и закрыла окно. В комнате воцарился мрак, а когда портьеру подняли, часов на столе не оказалось. Озадаченный Ланжерон, еще не зная здешних обычаев, констатировал: "Я считаю, что кто-то из вас совершил ошибку. Сейчас мы снова опустим портьеру, а когда вновь поднимем ее, то я убежден, что часы окажутся на прежнем месте". Данная процедура была осуществлена в соответствии с наставлениями графа. Но когда в помещении снова стало светло, со стола пропал еще и массивный серебряный канделябр. Много лет спустя, выслушав от экскурсовода эту историю, потомок графа Роже Ланжерон поинтересовался, не приказал ли градоначальник обыскать всех, кто присутствовал на этой встрече? Ответ был отрицательным.

Впрочем, вскоре деловая элита города оценила усилия Ланжерона, и их отношения развивались, как теперь принято говорить, конструктивно. Англичанка Мэри Холдернес, которая посетила Одессу в 1816 и 1820 годах, была в восторге от ее стремительного роста и улучшения. "Город Одесса - морской порт, который процветает, - писала путешественница, - и место по- настоящему впечатляющее, особенно если вспомнить, что около 20 лет назад все население умещалось в нескольких рыбацких хижинах и что в 1812 году треть населения города забрала чума". Человека "со стороны" прогресс города во времена Ланжерона просто ошеломил. "В одном только 1819 году было возведено 70 каменных домов, а порт посетило 200 судов, принявших на свой борт не менее четырех миллионов четвертей зерна", - писала она.

Но главное, что удалось сделать для Одессы графу Александру Tедоровичу Ланжерону, - это реализовать два крупнейших проекта своего предшественника: добиться введения режима "порто-франко" и открыть Ришельевский лицей. Оба этих события имеют огромное значение для Одессы, и если бы Ланжерону суждено было осуществить только это, все равно он бы вошел в одесскую историю как достойный преемник великого Дюка. Но, как видим, графу удалось гораздо больше.

Правда, прожитые годы сказывались; не забудем, что Ланжерон приехал в Одессу, уже имея за плечами более чем полвека жизни, насыщенной войнами и событиями. К тому же он никогда не ощущал влечения к административной работе. Отношение графа к "канцелярщине" вполне совпадали со взглядами его молодого знакомого Александра Пушкина, который признался в одном из своих писем: "Я питаю отвращение к делам и к des boumagui, как выражается граф Ланжерон". Надо отдать должное графу: он и сам сознавал недостаток административных талантов для управления таким огромным краем, как Новороссия. Уже после своей отставки Ланжерон писал в записке, адресованной императору Николаю I: "Все земли, мне вверенные, составляли площадь, равную Франции, были населены десятью различными народностями и значительным числом иностранцев; тут встречалось до десяти различных религий, и все они пользовались свободою богослужения. Можно судить по этому об обременявшей меня работе и о полной невозможности ее выполнить...". Придя к такому выводу, Ланжерон сам инициировал свою отставку: сперва (в 1820 году) - от должности градоначальника Одессы, а затем (1823 год) - от должности генерал-губернатора Новороссии. 60-летний граф хотел наконец отдохнуть от государственных забот. Но его опыт еще пригодился во время русско-турецкой войны 1828-1829 годов, когда он был назначен главнокомандующим придунайских княжеств. Однако походная жизнь плохо отразилась на здоровье пожилого уже человека. В марте 1829 года Ланжерон окончательно ушел в отставку: при этом ему было пожаловано 60 тысяч рублей.

Он мог поселиться в столице, тем более, что к нему благосклонно относился император Николай I, наградивший графа "... за долговременную и усердную службу" алмазными знаками ордена Святого Андрея Первозванного. Однако Ланжерон выбрал Одессу, Наконец-то он мог отдохнуть от дел, жить в собственное удовольствие.

А жить граф любил! Удивительно, что телевизионщики до сих пор не обратили внимания на биографию Ланжерона - хотя бы с точки зрения его личной жизни. Даже официально граф был женат трижды. Впервые это произошло в 1784 году, когда он женился на Мари-Диане Маньяра де ля Вопалье. Но этот брак продлился всего шесть лет, женщина умерла молодой. Второй женой графа в 1804 году стала Наталья Петровна Кашинцева (урожденная княжна Трубецкая), вдова майора. А вот третий брак - 1819 года - вызвал настоящую великосветскую сенсацию. Избранницей 56- летнего Ланжерона оказалась юная Луиза Бример, известная в свое время красавица, дочь полковника. Чтобы соединиться с любимой, графу пришлось просить разрешения у самого императора. Александр I молчал несколько месяцев, что породило немало сплетен; особенно этим грешили одесские дамы, некоторые из которых, очевидно, лелеяли определенные планы в отношении градоначальника. Наконец царь сжалился, и счастливый граф получил возможность повести любимую девушку под венец.

Впрочем, старый ловелас и тут остался верен себе. Сохранилась история времен войны 1828 года, когда графу было уже 65 лет. Якобы однажды в сумерки в кабинет к нему ворвалась дама, закутанная в черный плащ и с вуалью на лице. Она бросилась графу на шею и шепотом начала говорить, что она его обожает и убежала, пока мужа нет дома, чтобы, во-первых, с ним повидаться, во-вторых, напомнить ему, чтобы он не забыл попросить главнокомандующего о том, что вчера было между ними условлено. Ланжерон тотчас же сообразил, что дама приняла его за одного из подчиненных, но не стал разуверять посетительницу, так что оба остались весьма довольны тайным свиданием. Другое дело, что на следующий день все разъяснилось, после чего адъютант главнокомандующего подал в отставку.

Но вот что удивительно: во всех трех официальных браках Ланжерон остался бездетным. А двоих детей родила ему вне брака Ангела Дзержановская. Дочь Диана прожила всего 33 года, зато сын Теодор Андро (Федор Александрович) оказался долгожителем: он родился весной 1804 года, а умер летом 1885 года. Благодаря ходатайству отца Ланжерон-младший получил в 1822 году дворянство и впоследствии сделал весьма серьезную карьеру - стал полковником лейб-гвардии гусарского полка, тайным советником, сенатором, вице-президентом Варшавы. И женился, между прочим, на Анне Алексеевне Олениной, дочери президента Петербургской академии художеств, к которой в свое время безуспешно сватался А. Пушкин. "Пушкин во время жизни в Одессе часто встречался с его (Андро) отцом, и мог ли он думать, что так сложится жизнь!" - писал знаменитый искусствовед И. Зильберштейн (кстати, одессит по происхождению) в статье "Парижские находки". А жизнь, действительно, сложилась так, что Ланжерон был достаточно хорошо знаком с поэтом; существует даже ироническая легенда, будто граф мучил Пушкина своими стихами и трагедиями.

Обменивались они и анекдотами, и великосветскими сплетнями, благо оба были людьми веселыми и с хорошим чувством юмора. О Ланжероне рассказывают, будто, утешая вдову отчаянного повесы, он успокаивал ее такими словами: "По крайней мере, теперь вы точно будете знать, где он проводит все ночи". Другая веселая история случилась во время обеда у Александра Первого. Ланжерон сидел между генералами Федором Уваровым и Михаилом Милорадовичем. После обеда император поинтересовался у графа, о чем его соседи так оживленно беседовали, на что тот ответил: "Извините, государь, я их не понял - они говорили по- французски".

Как ни странно, но этот человек веселого нрава имел одну фобию: Ланжерон панически боялся заболеть холерой. И именно эту болезнь он "подхватил", наведавшись в Санкт-Петербург, где и скончался 4 июля 1831 года. Согласно завещанию тело Ланжерона перевезли в Одессу и похоронили в римско-католической церкви Пречистой Богоматери на улице Екатерининской. В советское время эту церковь превратили в спортивный зал, а надгробную плиту просто выбросили. Переименовали и улицу, которую еще в 1817 году назвали в честь графа-градоначальника. Однако настоящие одесситы неизменно именовали ее Ланжероновской. В середине 1990- х годов историческая справедливость была восстановлена.

А что касается одного из самых популярных одесских пляжей, то здесь даже советская власть ничего не могла поделать: он всегда оставался "Ланжероном".

Александр ГАЛЯС.

На фото:

- Диана Ланжерон;

- на пляже "Ланжерон" 1930-е гг.
(снимок Жоржа Сименона).

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья