Номер 33 (1130), 7.09.2012

Мы продолжаем публикацию материалов, посвящённых 90-летию старейшей на просторах СНГ одесской молодёжной газеты. Начало см. в № № 15-24, 26-31.

Елена ЛЕСКОВА работала в "Комсомольской искре" с 1979 по 1990 годы корреспондентом, заведующей отделом учащейся молодежи, заведующей отделом писем, член Национального Союза журналистов. После закрытия "молодежки" и по сей день работает в газете "Порто-франко".

Возможно, я внесу некую ложку дегтя в бочку меда всеобщих воспоминаний, но так уж было все смешано в эпоху восьмидесятых - самую душную пору перед грозой распада Советского Союза. Счастливая свободная атмосфера, в которой жили "шестидесятники", сменилась удушающим застоем, и это не могло не коснуться средств массовой информации...

Однако по порядку. В 1979 году осуществилась моя мечта работать журналистом: я стала внештатным корреспондентом молодежной газеты "Комсомольская искра". До сих пор помню свой первый день в редакции: на стульях и столах огромного кабинета отдела писем сидели собравшиеся там сотрудники и весело что-то обсуждали. Я робко присела на краешек стула в уголке и с восторгом вслушивалась в эту искрящуюся юмором дискуссию.

Послушать было кого: остроумнейший эрудит с пышными волосами до плеч Ким Каневский, долговязый, юморной Витя Попов, ироничный брюнет Толик Мазуренко, длинноволосая красавица Лена Калугина... Впрочем, красавцами мне тогда показались все без исключения. Каневский с Поповым заметили меня и начали испытывать на наличие чувства юмора. Подходящие к случаю цитаты из "12-ти стульев" и "Золотого теленка" летели в меня, как теннисные мячики, и я, благо что знала эти книги почти-что наизусть, видимо, отвечала в масть, чем заслужила снисходительное одобрение "мэтров".

Не знаю, сколько еще продолжался бы это своеобразный экзамен, но тут в кабинет вошел, поблескивая очками, тишайший и добрейший фотокорреспондент Боря Кузьминский, взял меня за руку и сказал: "Не слушай их, девчё (так он называл всех женщин редакции, независимо от возраста), заклюют, пойдем лучше ко мне, покушаешь кулешика".

Ах, Боря, Боря, светлая тебе память, сколько раз и скольких ты спасал от жизненных невзгод своим "кулешиком" и домашним винцом, скольких выслушал, утешил и поддержал. Видимо, люди, помня твою доброту, вот уже много лет собираются в день твоей смерти, 20 июня, чтобы почтить твою память...

Далее мне устроили экскурсию по зданию издательства, тогда еще носившему название "Чорноморська комуна", сводили в столовую, где всего за рубль можно было сытно и вкусно пообедать, показали кассу, где выдавали зарплату и гонорары (на подоконнике перед кассовым окошком было выцарапано "гонорар - не гонорея, получи его скорее"). Моя эйфория от всего увиденного и услышанного и, особенно, от коллектива, была столь велика, что я еще довольно долго пребывала в этом состоянии. А потом начались "серые будни". Вскоре я поняла, что труд журналиста совсем не легок, а остроумный треп - это всего лишь разрядка после напряженной работы. Помню, как я принесла Вите Попову, тогда завотделом рабочей молодежи, свою статью о токаре-передовике с завода "Кинап", а он, посвистывая, читал мою писанину, рвал и отправлял в корзину, и так раз за разом, пока я не научилась писать не "газетным", а "человеческим" языком. Семь потов с меня сошло, но урок я запомнила на всю жизнь, за что Виктору и благодарна.

Вскоре, в мае 80-го, с должности зам. ответственного секретаря уволился Валерий Хаит, и на его ставку взяли меня. Долгое время я работала корреспондентом в отделе учащейся молодежи, в учмоле, как его мы называли, а потом стала им заведовать. Тут-то я и столкнулась с тем, что обозначила в начале своих воспоминаний "ложкой дегтя". Удавка застойных времен затягивалась все туже, почти не оставляя возможности для творчества и свободного волеизъявления. "Об этом не пиши, о том нельзя". Помню, как замредактора Богдан Сушинский прибежал ко мне, размахивая моим материалом: "Ты что, с ума сошла писать об этом директоре школы! Он же диссидент!" На мои попытки объяснить, что это умный, творческий, неординарный человек, и дети его любят, ответ был короткий: "Не-мож-на", и крапка".

Писать можно и нужно было о "звiтах та виборах" в комсомольских организациях школ и институтов, о комсомольских "вахтах" - сначала навстречу очередному съезду партии или комсомола, а затем "выполняя его решения". Требовались также "вiдгуки" на каждую речь Брежнева, и приходилось напрягать знакомых ректоров вузов и директоров школ: "Можно я от вашего имени отклик напишу?" Был еще один страшный день в моей жизни - День пионерии, 19 мая, о котором я с тоской начинала думать уже в начале марта. К этому празднику требовался целый газетный разворот, то есть два газетных листа формата теперешней "Вечерней Одессы".

Каждый год нужно было находить "свежачок" - что-то новое, интересное и необычное в жизни пионерских организаций области. А где его было взять, когда везде - одно и то же? Каждый раз после выхода разворота меня вызывали в обком комсомола на "порку": то разворот "милитаристский", то "вольнодумный", то школа не та, то вожатые не те.

Ох уж этот обком комсомола восьмидесятых годов, органом которого была наша "Искра"... В шикарном здании, в шикарных кабинетах сидели важные дяди и тети с комсомольскими значками и разговаривали с тобой, как с нашкодившим лакеем. Один из них, какой-то там инструктор или завотделом, не помню имени-фамилии, очень любил проводить в нашей редакции поучительные собрания. Строго на всех глядел, неодобрительно отзывался о сотрудниках в джинсах, носящих "вражескую" символику (мне даже пришлось спороть лейбл "Ямаха" со свитера), и гундел по бумажке свою речь, из которой я запомнила только одну фразу: "Газета - це ланцюг мiж обкомом та молоддю". Каневский так и прозвал этого дядю "ланцюг". Пока "ланцюг" бубнил свои прописные истины, мы делали умные и внимательные лица и втихаря играли в "морской бой", якобы конспектировали драгоценный доклад. Были, разумеется, в обкоме и нормальные ребята, но, к сожалению, в меньшинстве.

Свежим ветром повеяло только в самом конце восьмидесятых, когда на пост первого секретаря пришел Сергей Гриневецкий - человек умный, коммуникабельный, активный. Он встряхнул все это стоячее болото, обратил внимание на творческую молодежь города, участвовал в возрождении КВН, молодежных клубов, да и тлеющая "Искра" при нем вновь заискрилась (извините за тавтологию) и заиграла новыми красками. Жаль только, что все это было уже в конце её существования...

А вот то, что было раньше, не очень радовало: бесконечные собрания и заседания, ночные бдения в редакции во время съездов и после смертей одного за другим генсеков и назначений новых. Компьютеров тогда не было, и приходилось куковать по ночам в ожидании материалов, передаваемых по телетайпу.

Частенько нервы не выдерживали, и все это выливалось в удалые пьянки-гулянки на Ромашковой (в редакционном общежитии) или в срывании огромных плакатов типа "Слава КПСС", которыми наглухо снаружи закрывали наши окна, и тогда уже за дело брался всесильный КГБ...

Многие журналисты старались уйти - кто во "взрослые" издания, кто на телевидение, а кто и вообще на вольные хлеба. На их место стали приходить непонятные люди, нашедшие себя отнюдь не в творчестве, а в стряпании анонимок на коллег. Чаще всего писали почему-то Е. К. Лигачеву, секретарю ЦК КПСС по идеологии, и когда в редакции появлялся очередной проверяющий со словами: "Поступила жалоба...", мы хором отвечали: "Что, опять: "Дорогой Егор Кузьмич"?

И все-таки, все-таки, несмотря ни на что, годы работы в "Комсомольской искре" я могу считать самыми счастливыми в своей жизни. Во-первых, это была молодость, во-вторых, общение и дружба с интересными талантливыми людьми были попросту драгоценными, в-третьих, именно благодаря "Искре" я в разные годы познакомилась с интереснейшими людьми Одессы и даже написала о них. Вспомнит ли Борис Бурда о журналистке, которая первой написала о возглавляемом им никому тогда не известном клубе "Эрудит", ютящемся в подвале института "Пищепромавтоматика"?

Вспомнят ли Юра Володарский, Яша Гопп, Сережа Олех, о том, как мы ездили с "Клубом веселых встреч" на День физика в Москву? Вспомнит ли Валерий Запорожан, ныне ректор медуниверситета и академик, о статье "Однодумцi" про его тоже тогда никому не известный КМК? Может, вспомнят, а может, нет, да это и неважно. Главное, что я помню о них и радуюсь их успехам, когда вижу на экране телевизора.

Я благодарна "Комсомольской искре" за то, что она была в моей жизни, и может быть, из этого чувства благодарности и продолжаю работать в ее преемнице "Порто-франко". Я хочу поименно вспомнить всех тех, с кем в разные годы довелось работать в нашей "Искорке", это: Ким Каневский, Виктор Попов, Елена Калугина, Елена Войтенко, Анатолий Мазуренко, Аркадий Рыбак, Вера Семенченко, Людмила Авраменко, Людмила Бойко, Татьяна Жакова, Александр Федоров, Игорь Розов, Лариса Гаврилова, Людмила Погорелова, Наталья Воротняк, Светлана Гойденко, Валерий Мигицко, Валерий Барский, Наталья Тарасова, Юлий Шарабаров, Виктор Сильченко, Богдан Сушинский, Ольга Тихая, Мария Стерненко, Евгения Зицерман, Светлана Овсянникова, Лариса Луценко, Валентина Оцупок, Игорь Божко, Леонид Сидорский, Николай Дубров, Вячеслав Ратушный, Владимир Монастрыский.

К сожалению, ушли из жизни Борис Кузьминский, Лидия Павловская, Надежда Крюкова, Сергей Мерзянин, Николай Деревянко.

Из прежних "искровцев" нас в "Порто-франко" только трое - редактор газеты Аркадий Рыбак, корректор Светлана Овсянникова и автор этих строк. Каждый раз, идя на работу и переходя площадь Независимости, я гляжу на здание издательства "Черноморье", теперь, к сожалению, довольно обшарпанное, но такое родное, и думаю: "Вот уже 33 года я хожу сюда, здесь прошла целая жизнь с ее радостями и горестями. И это была прекрасная жизнь.

Елена ЛЕСКОВА.

На фото:

Елена Лескова (1987 г.).

Фоторепортер Борис Кузьминский,
гость редакции - певец Николай Белинский
и художник "Искры" Игорь Божко.

Аркадий Рыбак и Елена Лескова
на прощальных посиделках "Комсомольской искры"
(декабрь 1990 г.).

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья