Культура, происшествия, политика, криминал, спорт, история Одессы. Бывших одесситов не бывает!
Номер 12 (757), 01.04.2005
"Я ТАК ДУМАЮ"
Недавно в Одессе прошел творческий вечер создателя
"Гариков" поэта Игоря Губермана. Отчет давать не будем. Более
актуален отрывок из его книги на тему ассоциаций о
постсоветском пространстве. Человек понимает...
Представьте себе огромный исправительно-трудовой лагерь. В
нем есть жилая зона и есть какая-никакая зона промышленная
(ведь труд исправляет), есть поселок для надзорсостава,
всяческие караулки, склады и казармы. Только вдруг в одно
прекрасное утро часовые сходят с вышек, и начальник лагеря
объявляет свободу. Конечно же, зэки в растерянности, а когда
они в себя приходят, то вокруг кипит уже другая жизнь.
Продукты все в столовой разворованы и спрятаны, уже
промышленная зона чуть не вся распродана на сторону (и едут из
соседних деревень покупать остатки по дешевке, ибо краденое и
дармовое). В бывшем карцере типография газеты "На свободе с
чистой совестью", а выпускает ее бывший надзиратель карцера,
еще вчера зверь и садист, а ныне эссеист, мыслитель и борец
за гражданские права. В казарме наскоро налажено портновское
производство из украденной на складе зэковской одежды.
Перешивкой ведает бывший комендант казармы, ему ближе и с руки
пришлось это строение оформить на себя. Оружие вовсю
распродается по соседним деревням, а на машинах лагерных
привозится продовольствие, поскольку пить-есть надо, а в чьих
руках эти машины догадаться нетрудно. Паханы уголовные
сговорились запросто с начальником лагерного гаража, так что
все оформлено на трудовой коллектив. А их шестерки бывшие и
шелупонь их прихлебательская из уголовников помельче все в
охране, и почти ничем от бывших сторожевых псов не отличаются
(разве что галстуками, когда едут в соседние деревни). И опять
всех тяжелей простому трудяге-зэку, потому что все поделено
между надзорсоставом бывшим и огромной уголовной шоблой. И
хоть разборки между ними и случаются, но общий язык они все-таки
находят, ибо психология у них одна и та же.
Вот, похоже, именно такое и случилось на необозримых
просторах бывшего лагеря мира, социализма и труда. А чем
продолжится гадать не берусь. Только напомню, что на
лагерном давнишнем языке огромная прослойка зэков тихих,
работящих и вовсе не криминальных так и называлась мужики. И
фраера-интеллигенты состояли в той же категории. Они,
естественно, растеряны сейчас, и на акулью хватку паханов и
бывших караульных с ужасом глядят, и выборному управлению не
верят, и непонятно все для них пока, и так обидно от бессилия,
что их порой тоска по канувшему лагерю томит. Тем более, что
сил и сметки для добычи пропитания надо теперь больше: нет
былой казенной пайки.
А светлые штрихи картины этой я намеренно не упоминаю, хотя
их, могу сказать уверенно, гораздо, несравненно больше.
Потому что это все-таки свобода, лучшего для человека
состояния и сам Творец не сочинил, а значит образуется и
жизнь. А то, что не при нашем поколении, так в этом есть и
справедливость: больно много мы и лет, и сил (про ум и душу
тоже не забудьте) положили на укрепление проволоки, на
улучшение сигнализации, постройку вышек и различных караулок в
этом лагере.