Номер 49 (994), 18.12.2009

История давно показала, что эволюция - процесс не линейный. За прогрессом следует регресс. Культурный рассвет Рима и Греции сменил варварский закат средневековья. То же происходит и с театрами. Только- только порадуешься новому хорошему спектаклю, как на смену ему приходит, ладно уж, если просто проходной, но порой даже попросту способный скомпрометировать театр и труппу.

Вот таким спектаклем мне показалась новая постановка в Одесском русском драматическом театре "Бродвейская история", поставленная американским режиссером Нилом ФЛЕКМАНОМ по пьесе У. и П. Мэркс "Это сделал Дворецки".

Честно говоря, наши многочисленные дамы, пишущие детективы, отдыхают. По количеству нарушающих всякую логику нестыковок "Бродвейская история" им даст сто очков вперед. Режиссер - не Флекман, а режиссер по пьесе - Энтони Лефкорт, подбивает свою артистку на то, чтобы она притворилась "взаправду" мертвой, чтобы вызвать у ее партнеров соответствующие эмоции. Что она с успехом и делает. Дальше начинается неразбериха с настоящими и подставными полицейскими, с настоящими и мнимыми смертями, с отравленными и безобидными чашками кофе. В конце концов вроде бы появляется настоящий труп - самого режиссера Лефкорта. По логике вещей, никому из труппы его убивать не было резона. Одна из двух актрис мечтала, чтобы ей отдали роль, которую играла вторая молодая актриса (по совместительству - ее собственная падчерица). Мертвый режиссер ну никак ей в этом не мог помочь.

Да и остальным смерть режиссера перед премьерой спектакля, которому он безуспешно пытался то ли сделать рекламу, то ли пробить его в какой-то бродвейский театр, тоже вроде бы была ни к чему. А может быть, он сам, по ошибке, отравился? И в этом интрига? И стоит поразмыслить над этой детективной историей? Но нет, ни сложных дедуктивных методов, ни приведения в порядок серых клеточек не требуется. Стоит только очнуться от дурмана, возникшего в голове от всех наворотов сюжета, как вспоминаешь, что спектакль-то поставлен по пьесе "Это сделал Дворецки". А-а-а, скажешь ты, на фига же было весь огород городить, раз в программке уже все сказано? Загадок нет, кроме одной, зачем это нужно было самому Дворецки? Кстати, Дворецки - муж одной и отец другой героини пьесы. Кроме семейки актеров по фамилии Дворецки, в пьесе фигурирует также их дворецкий, тоже участвующий в спектакле, и по совместительству (в пьесе все что-то совмещают) - возлюбленный дочери Дворецки (здесь это фамилия). Может, в этом и есть интрига? Интересно, как эти совпадения фамилий и должностей звучат по-английски?

А может быть, вся интрига пьесы заключена в некоем безымянном персонаже, который то бегает за Лефкортом, то спасается бегством от последнего? Но кто он и что ему надо от режиссера - остается загадкой.

Возможно, в действии и движущих мотивах поведения персонажей легче было бы разобраться, если бы у режиссера стремление расширить сценическое пространство не преобладало над уважением к публике. Сейчас стало модным выносить действие в зал, как бы втягивая в него зрителей. Но когда половина действия проходит в зале, это для зрителей кончается лишь шейным миозитом. Когда актеры бегают перед рампой, их не видят задние ряды, как бы старательно ни вытягивали шеи (наша коллега, девушка под метр девяносто, жаловалась, что из 17-го ряда ей уже было не видно актеров, что-то творивших перед сценой). Когда возня шла в правом проходе, актеры выпадали из поля зрения левой половины зала и - наоборот. Ну а если действие переносилось в поперечный проход, под облегченный вздох задних рядов передние сворачивали себе шеи.

Все актеры, участвовавшие в спектакле, играли намного хуже своего обычного уровня. Возможно, сказывался языковой барьер между ними и режиссером. А возможно, режиссер меньше внимания уделял работе с актерами, а больше выходам, пробежкам по залу и вскакиванию сходу на сцену. Последнее проходило не всегда удачно, к досаде исполнителей и к недоумению зрителей, зачем нужны были эти акробатические номера.

Вообще, с точки зрения техники безопасности, спектакль не совсем благополучный. Художник-постановщик засл. деят. искусств Украины Григорий Фаер покрыл центральную часть сцены низким (от силы 10 см высоты) помостом, изображавшим, видимо, сцену на сцене, о который все время норовили споткнуться актеры. А когда они поднимались на эту так называемую сцену, она начинала адски трещать и скрипеть, заглушая музыкальное сопровождение спектакля, единственный его элемент, заслуживающий доброго слова.

На пресс-конференции, предваряющей спектакль, говорилось о том, что Нил Флекман не взял денег за свою работу. Так может быть не стоит придираться к спектаклю, а сказать самой себе, мол, что ты хочешь, это же "на шару, сэр, то есть, леди".

Елена КОЛТУНОВА.

Фото Леонида БЕНДЕРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья