Номер 31 (1027), 13.08.2010

С 8 августа по 15 сентября 1970 года Одесса была закрыта для внешнего мира: карантин в связи с эпидемией холеры. 49 "холерных" дней стали для нашего города одной из его многочисленных легенд. Сорок лет спустя мы решили вспомнить о событиях того времени; при нынешнем аномально жарком лете такое напоминание выглядит вполне актуальным.

Для справки. ХОЛЕРА (cholera; греч. cholera, от chole желчь + rheo течь, истекать) - острая инфекционная болезнь, характеризующаяся поражением желудочно-кишечного тракта, нарушением водно-солевого обмена и обезвоживанием организма; относится к карантинным инфекциям.

Иногда полезно верить слухам

Слухи о возможной эпидемии холеры курсировали по городу еще в июле. Им и верили и не верили. Толком ничего не могли сказать даже медики. Что такое холера, в Одессе, как и во всей европейской части Союза, к тому времени успели забыть. Внезапную ее вспышку в Средней Азии в 1965 году объяснили "импортом" из Афганистана, а поскольку дальше эпидемия не продвинулась, то медицинское начальство успокоилось. И зря. Ибо летом, как теперь понятно, все предпосылки холеры были налицо. Особенно в Одессе, где к своему без малого миллиону жителей в каникулярно-отпускное время добавлялось еще минимум столько же. Вся эта масса дружно устремлялась на пляжи, которые отнюдь не баловали отдыхающих обилием удобств.

Говорить о чистоте возле водоемов можно было, только очень сильно зажмурив глаза. Редкие фонтанчики со слабенькими струйками никак не могли удовлетворить потребность пляжников в воде, так что желудки сплошь и рядом наполнялись немытыми продуктами. О том же, чтобы мыть руки перед едой, и речи не шло. Ко всему прочему, лето 1970-го было жарким, что накаляло атмосферу в прямом и переносном смысле. Вполне возможно, что прислушайся высшее руководство страны к предостережениям эпидемиологов, холеры удалось бы избежать, но кто бы в ту пору, включая самого партийного лидера Л. И. Брежнева, рискнул бы пойти на такой шаг, признав провал отечественной медицины?!

А коль не было позывов от высших эшелонов, то и граждане относились к слухам довольно-таки беспечно. Хотя все же были исключения.

Начинающий режиссер Михаил Левитин летом 1970-го ставил в родном городе спектакль по миниатюрам Жванецкого.

- Шли по городу слухи об эпидемии кишечно-желудочных заболеваний, и я страшно испугался умереть раньше времени, - вспоминает ныне народный артист России, руководитель московского театра "Эрмитаж". - Я смотрел на безупречно выглядящих Карцева и Ильченко и безумно жалел себя. Я слушал самый смешной из всех возможных текстов, смотрел на самых смешных артистов... глазами, полными слез. Ребята интеллигентно оценили мою панику и отпустили восвояси, договорившись, что приедут репетировать в Москву...

Но таких мнительных (или все-таки умных?) было крайне мало. Транспорт, направлявшийся в Одессу - от самолетов до автобусов, - был забит "под завязку", и даже когда уже объявили, что город закрыт, далеко не все поверили этой новости.

Так получилось, что мой отец именно в это время гостил у родственников во Львовской области. С громадным трудом, выстояв безумную очередь, он добыл (именно что - добыл!) билет на одесский поезд. Приехав на вокзал, он обнаружил объявление, что в Одессу будут пускать только тех, у кого есть соответствующая прописка. Тем не менее почти никто билеты не сдал. Но постепенно, по мере приближения к пункту назначения и увеличивающегося в связи с этим потока информации, ряды пассажиров редели. Самых стойких неодесситов сняли с поезда в районе Раздельной, после чего на весь вагон осталось всего- навсего два пассажира. Вторым, кроме отца, оказался профессор Михаил Мелешкин, который ехал принимать бразды правления Южным отделением украинской Академии наук...

Партия сказала...

Вилен Васильевич Степула, ныне профессор и заслуженный врач Украины, 40 лет назад руководил городской инфекционной больницей (сейчас на этом месте церковь медуниверситета). Волею судьбы он оказался в эпицентре событий. Именно в его инфекционку доставили пациента с подозрением на холеру. Он был помещен в отдельный блок, и врачи начали проводить необходимые анализы. Судя по всему, мужчина отравился какими-то продуктами, вовремя не придал этому значения, и в больницу его привезли уже в запущенном состоянии. Вскоре он умер, и по всем показаниям выходило - именно от холеры. (Забегая вперед, заметим, что, вопреки слухам и легендам, этот смертельный случай оказался единственным.)

В. Степула вспоминает, что как только подозрения подтвердились, он тут же доложил об этом первому секретарю обкома партии Козырю и председателю облисполкома Походину. Обком партии дал четкое указание: выполнять то, что велят медики. Сразу же была введена в действие инструкция по борьбе с холерой.

Из инструкции. "В случае выявления больного с подозрением на холеру вход и выход из помещения закрывают. Врач или фельдшер надевает защитный костюм, сообщает о больном по телефону (или посылает нарочного) главному врачу..."

- Милиция к утру полностью окружила нашу больницу, - вспоминает В. Степула. - Выходить никому не позволяли. Возникла сложная ситуация. Когда был закрыт выход, дежурила ночная смена, а это всего лишь треть от штатного количества. А новая смена, когда узнала, что придется постоянно находиться в больнице, не захотела заходить. Пришлось провести разъяснительную беседу, а кое-кого даже уволить. Конечно, я прекрасно понимал отказавшихся сотрудников, тем более женщин с детьми. Но какой был иной выход?!

Средь тихого поля

Заслуженный врач Украины Анатолий Дмитриевич Шубин, ныне возглавляющий популярную в городе хозрасчетную поликлинику, 40 лет назад работал во врачебно-санитарной службе Одесской железной дороги.

- Когда город закрыли, - вспоминает он, - пришлось прямо в пути остановить все вышедшие из Одессы поезда, автобусы, развернуть самолеты. Это было сделано для того, чтобы не выпустить из вида никого из потенциальных больных.

Из инструкции: "При возникновении холеры на эпидемический очаг, где выявлены больные, накладывается карантин... Выезд за пределы очага разрешается только после обсервации - пятидневной изоляции выезжающих лиц с медицинским наблюдением за ними и бактериологическим обследованием".

Тем, кто не пережил лично, трудно представить эту картину: десятки составов, застывших, что называется, в чистом поле, со многими тысячами пассажиров, включая детей грудного возраста. Всех их следовало обеспечить питанием, водой, медицинской помощью и т. п. Шла тотальная проверка на предмет наличия холеры. Каждый день в штаб поступали донесения: сколько человек находится в обсервации, сколько обследовано, сколько выпушено из города и т. п.

- Работать врачам было очень тяжело, - признается А. Шубин, - опыта мы не имели, многому учились на ходу. Но все мы относились к делу в высшей степени ответственно; никто не смотрел на часы, работали столько, сколько нужно. Не было среди нас равнодушных.

В самый разгар карантина Анатолию Шубину исполнилось 30 лет. Но он честно признается, что совершенно не помнит, как отмечал эту дату, и отмечал ли вообще - до такой степени был загружен работой.

Не покладая рук

О высокой степени самоотдачи всех, кто занимался борьбой с холерой, говорит и В. Степула. Штаб чрезвычайной противоэпидемической комиссии находился в горсанэпидстанции на улице Комсомольской (ныне - Старопортофранковская).

Тут работа кипела день и ночь. Особенно целенаправленной стала она после приезда в Одессу академика Николая Жукова- Вережникова.

Для справки. Жуков-Вережников Николай Николаевич (1908-81) - крупнейший советский микробиолог, иммунолог. Академик АМН СССР (с 1948), ее вице-президент (1949-53). Предложил методы профилактики чумы и холеры. Лауреат Сталинской премии (1950).

- Как только приехал Жуков-Вережников, - рассказывает В. Степула, - мы сразу почувствовали себя увереннее. Мы же многого не знали. Вот простой пример. По инструкции, медики на холере должны были работать в защитных костюмах. Вот мы сперва весь персонал одели в противочумные костюмы. А на дворе - жара, дышать невозможно, тем более что-то делать. Мы дали команду снять их. Тут запротестовал наш главный эпидемиолог, велел снова надеть. Но Жуков-Вережников поддержал нас, он сказал, что главное - обеспечить чистоту.

- Это была крупная личность, - продолжает В. Степула, - мирового уровня. Он был прислан к нам главным консультантом, все его распоряжения выполнялись беспрекословно. Но держал себя академик просто, спокойно, выдержанно. Подавал пример, как следует работать - без излишней суеты, но тщательно, внимательно относясь даже к мелочам.

В городе тихо и чисто

К третьей декаде августа в Одессе стало непривычно тихо и безлюдно. Если до того летняя Дерибасовская была полна людьми и шумела за полночь, то сейчас уже к девяти вечера главная улица города опустевала.

Подтвердилась старая истина: одесситы вечерами сидят дома, а по городу гуляют приезжие. (Схожую картину автор этих строк наблюдал 15 лет спустя в Москве, когда там проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов: вечерами жизнь в столице замирала.) Зато улицы убирались с невиданной доселе тщательностью, столь же тщательно проверялись продукты в магазинах, столовых, на рынках...

Из монолога М. Жванецкого: "Холера в Одессе. Курортники в панике покинули гостеприимный город. На крышах вагонов битком, купе забиты, а в городе стало тихо: холера в Одессе... В ресторане свободно. "Заходите, рекомендуем..." В магазинах от вашего появления начиналась здоровая суета. В трамвае вы могли уступить место женщине без опасения, что на него тут же ринется быстрый конкурент. Холера в Одессе!.. В городе стало так чисто, что можно было лежать на асфальте. На улицах появились растерянные такси с зелеными огоньками, чего не наблюдалось с 13-го года.

И стаканы в забегаловках вымыты, и трубы все исправлены, и туалетики в порядке, и личики у всех чистые, и мы моем ручки до еды и после еды, и кипятком, и чистим, и пьем тетрациклин, и взаимовежливы... Вся холера стоит той вежливости, которая появилась тогда в Одессе. А анализы, как они сближают".

Однако, если вы захотите узнать из старых газет, как жил в эти дни город, вас постигнет глубокое разочарование. Ибо, кроме статей, повествующих об опасности желудочно-кишечных заболеваний да репортажей о рейдах по проверке чистоты, ничего в одесских изданиях не свидетельствует о том, что реально заботило в эти дни одесситов.

В свое время этой темой заинтересовался писатель Александр Рекемчук, кстати, урожденный одессит.

"Обратился к жене, - пишет он, - мол, что ты можешь вспомнить об одесской холере? - Трупы на улице не валялись, - твердо сказала она. - Помидоры и огурцы с базара велели мыть с мылом. Еще повсюду стояли бочки с какой-то жидкостью, дезинфекцией.

Это было уже много: с таким набором деталей пишут исторические романы! И все же я решил пополнить запас исходных данных... Отправился в библиотеку..."

Каково же было изумление писателя, когда, пролистав всю подшивку "Известий" с июля по декабрь 1970-го, он не нашел ни слова об одесской холере. Зато промелькнуло августовское сообщение о том, что в Астрахань наведался министр здравоохранения Б. В. Петровский и, выступив там на совещании медиков, сообщил о вспышках холеры, имевших место в Астрахани и в "некоторых других городах страны". Заметка называлась "Болезнь отступает".

Достоверную информацию, как обычно, заменяли слухи - один другого нелепее. Дошло до того, что к В. Степуле пришли журналисты из областной газеты "Знамя коммунизма", чтобы опровергнуть слух, будто в больнице - горы трупов. Трупов не было; смертельный случай, как уже писалось выше, по счастью, оказался единственным. Всех прочих пациентов с подозрением на холеру, благополучно излечили.

- Лечили больных в полном объеме, - говорит В. Степула. - У нас было достаточно лекарств, продуктов. И ни один медик при этом не заболел, потому что строго соблюдались правила.

Но было и нечто хорошее...

Борьба с холерой, действительно, стала делом всего города. Даже автор этих строк внес свой мини-вклад. Нас, студентов, призвали дежурить возле институтского общежития, которое превратилось в пункт обсервации. Три недели подряд по шесть часов ежедневно вышагивал я с "товарищами по несчастью" вокруг здания общаги, следя за тем, чтобы ее обитатели не входили в непосредственный контакт со своими родственниками и знакомыми. Занятие утомительное и малоприятное (народ так и норовил прорваться к окнам, так что постоянно приходилось вступать в перепалку), но грела мысль о том, что зато не придется ехать в колхоз...

15 сентября в одесских газетах появилось сообщение о снятии карантина. А вот кто и когда его вводил - так и осталось загадкой.

Из медицинского справочника. "Мероприятия, проведенные по борьбе с холерой, получили признание международной медицинской общественности. В частности, Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) оценила проведенную в СССР борьбу с холерой как образцовую".

"Конечно, холеру быстро ликвидировали, но то хорошее, что принесла холера с собой, могло бы и остаться. То, что есть в людях, но проявляется в трудную минуту. Забота. Сплочение". (М. Жванецкий.)

Вместо послесловия: 40 лет спустя

Из репортажа АТВ, август 2010 г.: "Вспышку острых кишечных инфекций среди детей зафиксировали одесские медики. Главными причинами вспышки инфекции стали жара и несоблюдение элементарных правил гигиены на отдыхе, отмечают врачи. Многие взрослые моют фрукты прямо в море и потом кормят ими детей. Некоторые малыши через несколько часов после похода на море попадают прямиком в реанимацию. "Паники нет, но единственная просьба для одесситов и отдыхающих - соблюдать личную гигиену, это вас обезопасит во многом", - отметил заведующий отделением детской областной клинической больницы Сергей Мордух".

Вам это ничего не напоминает?

Подготовил Александр ГАЛЯС.

На фото:

академик Н. Жуков-Вережников (крайний слева)
среди коллег;

такой малолюдной выглядела Одесса в августе 1970 года.

Фотографии из архивов В. Степулы и автора.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья