Номер 29 (1076), 5.08.2011

Чем дальше от нас отстоят события давно минувших дней, тем ценнее свидетельства их очевидцев, тем более, непосредственных участников. Несколько лет назад полковник в отставке Борис Ильич Богачев дал мне прочесть воспоминания своего отца - Ильи Ивановича Богачева, который в период героической обороны Одессы командовал стрелковым полком. Этот бесхитростный рассказ особенно ценен тем, что позволяет открыть малоизвестные страницы 73-дневной эпопеи, давно уже ставшей нашей легендой. Наверное, даже для ветеранов воспоминания И. И. Богачева будут в высшей степени познавательны, не говоря уже о людях более молодых поколений.

Не только голос диктора на рассвете 22 июня 1941 года разбудил жителей страны, отдыхавших после трудовой недели. Граждане были подняты со своих постелей гулом и грохотом выстрелов зенитных орудий и разрывами снарядов в воздухе.

Начало войны застало меня в должности военного комиссара Ворошиловского (затем - Центрального) района города Одессы. Одновременно, в соответствии со своей должностью, я исполнял общественную обязанность - входил в состав членов бюро районного комитета компартии большевиков. С первых же часов нападения задачей военных комиссариатов стало проведение плановой, а потом повторной мобилизации военнообязанных старших возрастов в Красную Армию (РККА) и Военно-Морской Флот, направление многотысячного состава офицеров, младших командиров и рядовых, проживающих в районе, на пополнение уже имевшихся и формирование новых воинских частей. Необходимо было также мобилизовать автотранспорт и направить его в воинские части, отобрать военнообязанных с высшим и средним образованием, которых мы обычно направляли в военные училища. В первые же дни были развернуты сборные пункты в огромных помещениях институтов - водного, педагогического и связи, средних школах и в здании самого военкомата на Комсомольской улице (сейчас - Старопортофранковская). Работа по мобилизации протекала организованно. Призывники в указанное время являлись в войсковые части и сборные пункты военкоматов. Чувство высокого патриотизма особо ярко было выражено у молодежи непризывного возраста, в том числе у женщин и девушек. С первого же дня войны здание военкомата осаждали целые группы патриотов с настоятельной просьбой зачислить их добровольцами и отправить на фронт.

Приходилось на шум и крики выходить из кабинета и беседовать с людьми. Особые трудности были с просьбами женщин и девушек. Призыв их, кроме врачей и медсестер, не был запланирован. А они напирали, не давая работать. Мои обращения по этому вопросу в облвоенкомат заканчивались резкими репликами: "Занимайтесь главным". Потому на свой страх и риск связывался с военными комиссарами частей, политотделами дивизий, писал им записки с просьбой принять по возможности добровольцев и зачислить их на службу. Так были направлены в войска многие девушки, впоследствии героически сражавшиеся с врагом, в их числе была и Нина Онилова - впоследствии знаменитая на весь мир женщина-пулеметчица, Герой Советского Союза, именем которой названа одна из улиц Одессы.

Припоминается такой случай. В огромном зале на верхнем этаже водного института расположились на ночь прямо на полу несколько сотен военнообязанных. Поздно вечером ко мне в военкомат пришла от них делегация с просьбой отпустить на ночь домой. Они пообещали, что утром все прибудут в институт. Убедившись в серьезности их намерений, я дал на это разрешение. Ночью, пробив крышу, в зале разорвалась большая бомба, но там никого не было. Меня пронял холодный пот, когда я представил себе, что было бы, если б призывники остались на ночь в зале.

В июле 1941 года, по завершении мобилизации, я был отозван в штаб Приморской армии и назначен командиром 3-го стрелкового полка 421-й Одесской добровольческой дивизии.

Мое участие в обороне Одессы можно разделить на два периода. Первый - июнь-август 1941 года, когда я занимался формированием третьего стрелкового полка Одесской стрелковой дивизии, подготовкой подразделений полка к боевым действиям. Второй - сентябрь-октябрь 1941 года, когда я руководил подготовкой к обороне ближних подступов к Одессе в западной части города - Пересыпи.

Вверенный мне третий стрелковый полк был сформирован в первой половине июля, в период напряженных оборонительных боев частей Приморской армии, из последних ресурсов способных защищать родной город.

Полки нашей дивизии не получили прямого оперативного задания, да и по своей оснащенности боевой техникой и степени боевой выучки не смогли бы успешно выполнить его. Поэтому части дивизии, в том числе и подразделения моего полка, вели боевые действия с просачивающимися или высаженными с самолетов группами противника на отдельных направлениях - севернее Дальника, в Холодной Балке, Балке Фомина, ст. Дачная и в районе ст. Выгода. Зато эти части, приобретая боевой опыт, в дальнейшем послужили хорошим резервом для Приморской армии. Занимая участки обороны во втором эшелоне, они под артиллерийским огнем и бомбежками противника овладевали необходимыми навыками боевых действий и в конце концов в третьей декаде августа влились в боевые части 25-й Чапаевской и 95-й стрелковой дивизий.

Во вверенный мне полк вошли истребительные батальоны Ворошиловского и Ленинского районов, а также отдельная истребительная рота Одесского сельского района, формирования МПВО города, группы милиции и пожарной охраны, стекавшиеся в Одессу из занятых врагом районов области (до 80 человек), и пополнение, пришедшее по партмобилизации (до 60 человек). Контингент разношерстный, много необученных. Были и негодные к воинской службе. Помню одного такого Главацкого, который в Одессе стал пулеметчиком, в Севастополе отличился и стал Героем Советского Союза, а в конце войны - командиром стрелкового полка. Все воины моего полка горели одним желанием - не допустить врага в Одессу. И это увеличивало нашу силу, стойкость. Штаб полка в основном был укомплектован офицерами того же Ворошиловского райвоенкомата, за исключением начальника штаба, должность которого занял военрук одного из институтов Одессы капитан Шаталов. Военным комиссаром был старший батальонный комиссар Александр Васильевич Балашов.

Вооружены мы были слабо. Поскольку основная сила полка состояла из бывших истребительных батальонов, у них остались боевые винтовки, пулеметы, гранаты. Но у многих были и малокалиберные винтовки. Влившиеся в полк милиционеры имели винтовки и автоматы. Артиллерии полк не получил. Было дано несколько тяжелых минометов, но и те без тяговой силы и без мин. Полевых средств связи не было. Интендантское снабжение - обмундирование, снаряжение - было заботой местных советских органов, потому оказалось разношерстным: сапоги, ботинки с обмотками и даже без обмоток, шинели, бушлаты, стеганки, телогрейки. Полк не имел даже походных кухонь. На переукомплектование и боевое сколачивание полка я занял здание на территории бывшего полуэкипажа военно-морской базы в районе 2-й Заставы.

25 июля для обороны вторым эшелоном полк занял участок, где справа - село Усатово, а слева - хутор Бурда и рабочий поселок Застава. Тыльной границей участка была 2-я Застава. Штаб оставался в районе казарм военно-морской базы.

До половины августа подразделения полка, находясь в окопах под бомбежкой и артобстрелом врага, несли службу сторожевого охранения на широком фронте (в связи с тактикой врага - выбрасыванием десантных групп и просачиванием их вглубь, в тылы Приморской армии). Одновременно продолжалось и обучение подразделений боевым действиям: огневая подготовка, рытье окопов, сооружение ходов сообщения и др.

Ввиду недостатка в полку боевых винтовок и пулеметов я через военного коменданта станции Застава организовал снабжение рот трофейными винтовками и боеприпасами. В ротах отдельные подразделения обучались действиям с вражеским оружием, благо, патронов к этому оружию было предостаточно.

Одновременно шла учеба по применению "бутылочного огня". Город, комсомол хорошо снабжали нас бутылками с воспламеняющейся при ударе жидкостью. Вначале "бутылочный огонь", предназначенный главным образом для борьбы с танками противника, не вызывал у бойцов воодушевления. Но после проведенного мною для командного состава полка показательного занятия по применению огня, а потом показательных занятий в каждом батальоне, бойцы рот, наблюдая воспламенение, горение и деформацию сельхозорудий, послуживших объектами демонстрации, остались довольны. Настроение приподнялось. В окопах переднего края и резервных подразделений батальонов, в каждом отделении оборудовались ниши для накопления и хранения бутылок с жидкостью. Полку было выделено несколько тысяч бутылок. Многие бойцы с гордостью заявляли, что теперь танки врага не пройдут.

С середины августа обстановка на фронте осложнилась. Противник, тесня не получавшие пополнения наши части, все ближе подходил к Одессе.

8 августа Одесса была объявлена на осадном положении.

10 августа враг из района Березовки прорвался к Тилигульскому лиману между Очаковом и Одессой.

13 августа, наступая вдоль восточного берега этого лимана, противник вышел на побережье Черного моря. Одесса и ее защитники оказались на "малой земле", поддерживая связь со страной только морем и по воздуху.

Одновременно противник усилил нажим на Северо-западном и Западном направлениях.

В середине августа не раз создавались критические моменты в районе ст. Дачная-Выгода, где противник стремился прорвать стык флангов 25-й и 95-й стрелковых дивизий и через этот прорыв ринуться к Одессе.

22 или 23 августа вечером я получил приказ в течение одной ночи перебросить батальон, усиленный огневыми средствами, в район ст. Выгода, чтобы в случае успеха противника на этом участке ликвидировать прорвавшиеся группы. Как только наступили сумерки, был подан подвижной состав на ст. Застава для переброски батальона с заданием достичь указанного района, выгрузиться, занять оборону, немедленно отправить пустой подвижной состав, не подвергая его артобстрелу. Все это надо было сделать до рассвета.

Неплохо поработали командиры батальона и рот. Особо отмечаю энергичность действий моего заместителя по материальному обеспечению тов. Басса Д. У.: эшелон был разгружен в несколько минут. Бойцы выходили в двери, имущество выгружалось в окна вагонов. Пока роты занимали район обороны, подвижной состав быстро скрылся за холмами в направлении ст. Дачная. Вслед ему засвистели снаряды, но уже было поздно, состав успел убыть.

Вспоминается один эпизод, связанный с нашим движением по железной дороге. Начальник станции Дачная, старичок маленького роста, но с большущей бородой, запретил дальнейшее движение состава, сказав, что впереди пути разобраны. Мои просьбы и даже угрозы не подействовали, не дает он команды - и машинист не едет. Но уже были первые проблески рассвета, я мог к указанному времени не выполнить распоряжения и погубить личный состав. Пришлось силой увести начальника станции с путей и под дулом пистолета, направленного на машиниста, заставить его двинуть состав вперед. Не доезжая 1,5 км до ст. Выгода, мы обнаружили, что пути и в самом деле разобраны. Но до места назначения было уже близко.

С рассветом началась и боевая жизнь - кое-где воздух прорезали артснаряды противника, стали рваться мины. В лощине, поросшей кустарником, вдоль полотна железной дороги появились и группы солдат противника, ведя беспорядочную стрельбу из автоматов. Вскоре запели и мины врага в районе обороны батальона. Но роты уже хорошо освоили свои участки, окопались, сориентировались и встретили врага дружным пулеметным огнем. Не ожидая сильного огневого сопротивления, неприятель замешкался и отступил. 18 человек погибли и более 50 бойцов были ранены от минометного огня противника. У командира этого батальона осколками мины была раздроблена вся кисть левой руки.

К вечеру того же дня батальон был влит в 95-ю стрелковую дивизию.

27 и 28 августа я передал и другие два батальона, но уже в 25-ю Чапаевскую дивизию.

30 августа я получил новое назначение - начальником 2-го сектора обороны города. Задача - готовить уличные бои в Одессе.

(Окончание следует.)

Публикацию подготовил
Александр ГАЛЯС.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья