Номер 06 (902), 22.02.2008

Взорвавший весь мир 1917-й год пришел в Одессу... в начале 1918-го.

- Ну, это уже слишком по-одесски! - воскликнет благонамеренный читатель, - уже календарь-то был и тогда, и сейчас один на всех. Хоть в Санкт-Ленинграде, хоть в Полтаве. И восемнадцатый пришел в Одессу с последним, двенадцатым ударом московских курантов 31 декабря 1917 года.

По календарю? Безусловно. По сути? Ни Боже мой. В доказательство - всего несколько страничек истории. В двух словах. С пятого на десятое.

I

Обыкновенно итоги месяца подводятся в следующем месяце. В феврале 1918 года какими виделись итоги одесского января? Новый год был встречен по-разному (мы всегда были городом контрастов) - от фрачно-декольтированных маскарадов, великосветского мордобоя и до выезда пожарных на предмет возгорания от елочных свечей - до угрюмой, тревожной тишины за Пересыпским мостом, над которым все еще зловеще дымили заводские трубы.

В Одесском облархиве имеется Отношение исполкома Совета крестьянских депутатов в объединенный президиум Одесского Совета; дата - 2 января 1918 года. "Совет крестьянских депутатов приступает к вооружению земельных комитетов. Требуются 400 винтовок и соответствующее количество патронов..."

"Ничего себе годик начинается?" - подумал бы одесский обыватель, если бы сие "отношение" было опубликовано. Да и параллели с современностью тут косвенные: нынешняя сельская общественность не требует у Одесского Совета ни единой винтовки, ни одного патрона. Во всяком случае, пока.

Если крестьяне Одесщины пеклись о своем вооружении, что им как бы не по профилю, то казаки Кольтовского и Максимовского пульбатов (батальоны, вооруженные системами Кольта и Максима) 4 января прислали в Совет резолюцию протеста против их разоружения Центральной Радой. О чем сообщили "Одесские известия". "Чем же мы будем защищать власть Совета?" - спрашивается в публикации. "Человек с пулеметом" тогда был не менее сознателен, чем "Человек с ружьем".

Следующим днем датирована историческая революция собрания крестьян села Дальник Одесского уезда. Вчитаемся: "Мы проклинаем тех, кто теперь, деля нас на нации по заранее обдуманному плану, сеет между нами национальную вражду". Что, и тут не просматривается параллель? Крестьяне еще того, дорадиотелевизионного Дальника, были куда разумнее и сознательнее многих их потомков - наших современников, социальная активность которых зиждется на вере в плохие и хорошие национальности.

Публикации последующих дней пестрят резолюциями сомнений во Временном правительстве и Центральной Раде, готовностью признать Питер, Харьков и Одесский Совет. Экипажи судов одесского рейда, рабочие железнодорожных мастерских, завода "Спивак и Спиваков" - за Совет Одессы. Интересна резолюция собрания 1 гайдамацкого полка: две сотни пулеметного куреня и три - пластунского не признают власти комиссара Центральной Рады в Одессе Поплавко и всецело стоят за Совет. Что же, было и такое...

222-й выпуск "Известий Одесского Совета" 4 января поведал о невыходе на работу третьего числа трех тысяч работников РОПиТа - они составили колонну демонстрантов, прошедшую к Воронцовскому дворцу. То есть к нему, к родимому - к Одесскому Совету, надеже и опоре. Под красными, разумеется, знаменами. И с лозунгом "Вся власть - Советам?" По отчету репортера, в колонне имелось некоторое число военных моряков и солдат - впрочем, не вооруженных.

С речью к демонстрантам обратился член исполкома Павел Мизикевич - еще не догадываясь, что семь десятков лет с гаком его имя будет носить улица на Молдаванке. Высказался коротко и веско: только при всей власти у Советов трудящиеся будут регулярно получать зарплату. Его сменил глава РУМЧЕРОДа (исполком Совета румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области) Владимир Юдовский. Тезис тот же: рабочие получат зарплату не прежде, чем в Одессе будет признан питерский совнарком и вся власть перейдет Советам.

Демонстрация переместилась к Английскому клубу (в наши дни - музей флота, увы, сгоревший),где помещался комиссар Центральной Рады, подполковник Поплавко. Его помощник выступил в ином духе - призвал к спокойствию и надежде на Раду, которая, в сущности, тоже не что иное, как Совет. Центральна Рада. По-русски: Центральный Совет. Ему оппонировал один из руководителей Пересыпского райкома РСДРП(б) Михаил Шнайдерман, совсем еще молодой человек студенческой повадки. Если Центральная Рада - реальная власть, тогда пусть платит деньги рабочим. Но она не платит. И не заплатит. Потому что денег нет. А раз нет - нет и власти. Улавливаете исторические параллели - например, с нашими днями?

II

Кстати, и параллель "Октябрь-17" в Питере и "Январь-18" в Одессе - не заушная литературщина. До "Краткого курса истории ВКП(б)", напустившего пафосного дыму на штурм Зимнего, даже большевистская печать поясняла: в ночь с 24 на 25 октября (по ст. стилю) все было сделано четко, оперативно и относительно тихо. Ленин подчеркивал: обыватель тихо-мирно спал в постелях и ничего не заметил. Да, но когда заметил - началось такое...

Точка в точку - Одесса. Несчастное число - тринадцатое - пришлось в том январе на субботу. Еще неведомый Старый Новый год ознаменовался необычным оживлением в ресторанах, кафешантанах, иллюзионах, вокс-залах, театрах и цирке. Одесская, так сказать, чистая публика, вкупе с драпанувшими из Питера и Москвы одноклассниками, завивали свои тревоги веревочкой с истинно левантийским размахом. Или попросту дрыхла в уютных спаленках. Где им было углядеть, как - оперативно, четко и относительно бесшумно - отряды военморов, красногвардейцев и солдат заняли телеграф, телефон, железнодорожный вокзал, почтамт. Что там еще - казначейство, арсеналы. Да, здание штаба округа и Центральной Рады. И все - до 2 часов ночи. Потери: два легкораненых красногвардейца.

Утром Одесса оказалась перед фактом. Интересно, что не только "Голос пролетария", но и либеральный "Одесский листок" отметил сходную с питерской элегантность одесского переворота:

"Происшедший в Одессе в ночь на воскресенье переворот... весьма аналогичен идейно связанной с ним октябрьской революции в Петрограде. Власть перешла в руки Военно- революционного комитета без особых усилий и выстрелов. К полуночи отряды Красной гвардии заняли ряд государственных учреждений, причем ничуть не стесняя работу этих учреждений", - читаем в № 10 от 15 января 1918 года.

Судя по отчетам газет, 14 января все учреждения быта, торговли, увеселений работали в своем обычном режиме. Ни о каких выстрелах, взрывах, баррикадах, кровопролитиях и изнасилованиях речи нет.

Улицы-бульвары-площади были полны народу. На каждом шагу звенели речи, едва, впрочем, слышные без усиления над рокотом толпы. Но все это вместе воспринималось более празднично, воскресно, нежели революционно.

В 14.00 открылось собрание Одесского горсовета; выступил депутат от рабочих кожевенного завода Брахмана меньшевик Кунин: он предложил передать всю власть города Советам совместно с городским самоуправлением, а в стране - Учредительному собранию. При этом Кунин ссылался на простую логику: Учредительное собрание было одним из основных пунктов выборной программы большевиков. Весна, лето, осень- 17 ознаменованы публикациями Ленина, категорически требовавшими созыва Учредительного собрания и обвиняющими буржуазию и демократию в контрреволюционности именно в связи с откладыванием собственно учредительного собрания, затягиванием его созыва. "Теперь, - сказал товарищ Кунин, - Ленин и большевики у власти. Стало быть, власть - учредительному собранию".

III

Материалы газет самого разного толка свидетельствуют о позитивном в целом восприятии одесситами перехода в городе всей власти объединенному Городскому совету. Все революционные силы были, очевидно, довольны рациональностью проделанной работы, обыватель (очевидно, решивший устроиться в истории по принципу "Что ни поп, то батька") радовался отсутствию кровопролитного пафоса. Особенно "Одесский листок" умилялся честному слову не поднимать оружия против Совета, под которое арестованные в штабе округа офицеры были красногвардейцами... отпущены на все четыре ветра.

- Это все? - спросит разочарованно современный одесский обыватель, - это и есть одесский 1917 год, знаменитое январское восстание?

Когда бы так! Когда бы так...

Черный гранитный куб с бронзовые венком и надписями на гранях напротив здания бывшего обкома - только перейди поперек Куликово поле - кажется, стоял здесь всегда. Как, впрочем, и само здание бывшего обкома. Если бы все кончилось событиями, воспетыми в предыдущем абзаце, одним памятником в Одессе было бы меньше. Но прожить здесь зиму восемнадцатого оказалось - не Куликово поле перейти: под черным этим венценосным кубом - братская могила. А в могиле той уже ровно 90 лет тлеют кости ста с лишним одесситов, павших в жестоких боях Январского восстания.

Драка вышла такой, что до торжества независимости Украины удалось установить данные лишь около шести десятков из 110 погибших. А после историки, само собой, утратили к теме какой бы то ни было социальный интерес. Да и сам памятник, говорят, не снесли лишь по недосмотру городского совета. Во всяком случае, особым вниманием ни областного, ни городского, ни районных советов это место не пользуется. Ядовитейший парадокс истории: на монументе четко значится - "Борцам за власть Советов". Да-да, этих самых "облгоррай". Не спроста сегодня мимоходом говорят: это было еще при советской власти. При Советах. Как будто бы сегодня Советов нет. Или у них нет никакой власти.

Между тем, все - как раз наоборот. Реальная власть в центре и на местах прежде принадлежала целиком одной- единственной политической партии. Беспартийных глав Советов у нас не было и не могло быть. Советы довольно быстро, после известных событий, которые не забыть бы нам отметить 6 июля (90 лет восстания одной советской правящей партии против другой советской правящей партии) стали партийным предбанником, каковым, по существу, оставались до самоопределения Украины. Вплоть до отделения. Первый в истории глава правительства - Ленин - не случайно был куда более реален и популярен, чем первые президенты - Каменев и Свердлов. При генсеке Сталине председатель президиума Верховного Совета Калинин был не более чем забавным старичком, вручающим награды.

Разумеется, ничего этого не могли предвидеть рабочие, матросы, солдаты, реалисты и гимназисты, студенты и служащие, отдавая единственные свои жизни за торжество простой, ясной, понятной и абсолютно демократической идеи: власть - Советам. В момент торжества мирного решения вопроса их всех вдруг собрали по тревоге: Одесса в опасности.

IV

14 января комсостав гайдамацкой дивизии Васильева явился в свои части. То же - офицеры русской армии, военных училищ, гимназий и кадетских корпусов. На честное офицерское слово наплевать! Советы почивали на лаврах. Только к полуночи связные красногвардейского штаба на мотоциклетках полетели в отряды. Говорилось о гайдамацком ультиматуме: освободить все занятые помещения. И образовать коалиционную власть: Советы + Центральная Рада. В пылу революционных страстей никто не обратил внимание на то, что "Рада" - хоть "Центральная", хоть какая - не что иное, как "Совет". Только по-украински. Впрочем, никто не замечает этого и сегодня. Так удобнее. Для одних "Совет" - плохо, "Рада" - хорошо. Для других - навпаки...

15 января, с рассветом, гайдамацкие и офицерско-юнкерско- кадетские части (кстати, вовсе не дожидаясь истечения срока ультиматума) атаковали важнейшие учреждения города и повели наступление на его центр при поддержке броневиков. Практически весь штаб Красной гвардии и военно-революционный комитет разъехались по отрядам. На Торговой остались для координации Владимир Юдовский, Анатолий Попов и Павел Кондратенко, в эту ночь ставшие историческими личностями. Активное участие в событиях обессмертило Макара Чижикова, Петра Лазарева, Григория Ачканова, Дмитрия Гурьева, Алексея Холопова. Мир узнал о Семене Урицком, сформировавшем и возглавившем боевую дружину Союза молодежи. Пересыпчанин, самодемобилизовавшийся драгун и лихой красногвардеец, он в эту ночь мог быть убит трижды. Но миновала его смерть и в следующие дни и ночи, месяцы. Года. До того расстрела, когда в 1937-м он, комкор, начальник Главразведупра Генштаба РККА, стал к стенке рядом с маршалом Тухачевским. Собственно, а чья судьба участников Январского восстания в Одессе стала простой и долгой?

Связи не было ни с Питером, ни с Харьковом. Кондратенко пробился по прямому проводу в Севастополь: "Центрофлот. Передайте Харьковскому ревкому: в Одессе идет бой рабочих и революционных частей с гайдамаками. Просим из ближайших пунктов района подать поддержку блиндированными автомобилями в распоряжение Одесского ревкома. Торговая, 4".

Бои длились до 17 января. Интернациональные характер и традиции города сказались и на составе участников со стороны Красной гвардии. Среди командиров тут документально зарегистрированы чехи, словаки, болгары, сербы, поляки, румыны и венгры. Их имена вряд ли что-либо скажут читателю. Впрочем, постойте: знаменитый конник, герой гражданской войны Олеко Дундич исторически впервые "засветился" именно в Январском восстании Одессы в 1918 году, когда под его командой интеротряд штурмовал наш вокзал. 17 января по ст. стилю (соответственно, 30 по новому, нашему) Ревком совета Одессы провозгласил победу. Противник частью сложил оружие, частью эвакуировался морем и железной дорогой. Частью залез в подполье. Частью был расстрелян.

Совет к вечеру объявил и потери: 313 раненых, 119 убитых. Тех самых, которые и были похоронены в братской могиле на краю Куликового поля. Но это было уж в начале февраля.

Каким был он, последний бой восстания? Много лет спустя участники событий расходились в ответе на этот вопрос - как это, собственно, бывало с подобными событиями в истории. Официальная версия: железнодорожный вокзал и табачная фабрика Попова. 17 января. Четвертый день сражений, в которых одна сторона защищала мирно-законно взятую власть, а другая отвоевывала свою законную, захваченную нечестно, под покровом темноты пять дней назад.

Офицеры и юнкера с кадетами укрепились... в железнодорожных вагонах на путях. С военной точки зрения - абсурд. Но драпать так легче. В случае чего... Но сия крепость на колесах была отрезана от паровоза красногвардейцами. А с рейда по ней жахнул из главного калибра крейсер "Алмаз". В предыдущей революции оттуда же стрелял по видимой в ствол Думе "Потемкин" - дважды. И дважды промазал, попал в жилые дома. Видимо, за прошедшие двенадцать лет квалификация командиров Черноморского флота пошла вгору: хоть вокзала из порта не видно, но офицерские вагоны накрыли со второго выстрела. Люди в погонах, кто уцелел, переместились в здание вокзала. Уже - крепость: бой длился до четырех утра. "Ростислав" и "Алмаз" ополовинили вилку и накрыли вокзал, от которого по красногвардейцам вели огонь 3-дюймовые пушки куреней. Нередкая ирония истории: офицеры русской армии, стоящие за "единную неделимую Россию", сражались плечом к плечу с гайдамаками, не щадящими ни себя, ни других в борьбе за независимость Украины. Сомнительное это единство и явное несоответствие сил привело к взятию вокзала красногвардейцами иже с ними. Обороняющиеся отступили с большими потерями.

Нынешние посетители нашего вокзала и вообразить не могут картины, доставшейся победителям. Борьба за светлое будущее сделала с храмом путей сообщения то, что, по словам Левы Задова, "Содома не сделала со своею Гоморрой".

Взятие юнкерского училища на Французском бульваре вроде обошлось без крови. "Голос пролетария" № 83 от 18 января утверждал: "Гайдамаки отошли к куреням и выслали парламентариев для перемирия. В Совет Одессы гайдамаки доставляют арестовываемых ими гайдамацких командиров"...

(Продолжение следует.)

Ким КАНЕВСКИЙ.

Коллаж А. КОСТРОМЕНКО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья