Номер 5 (1001), 12.02.2010

Давида Яковлевича Макаревского я знал с детства. Знакомство было односторонним и состоялось благодаря чудо- телевизору, который дедушка подгадал к Пасхе. Первым на экране появился Додик, как его ласково называли в Одессе. Сюжета не помню, а название сатирической передачи запомнилось - "Объективный объектив". Тот праздничный вечер принес двойную радость - я так хохотал, как это бывает только в детстве! Домашние долго не могли меня остановить, да и сами от души смеялись.

И спустя годы я реально ощущал, что он тогда, как близкий человек, пришел к нам в гости и занял за столом свое место: шутил, вкусно ел, говорил тосты. Такое же родственное чувство Макаревский вызывал не только в нашей семье. Многие одесситы были в него влюблены.

В детские годы я не подозревал, что всего в квартале от моего старого одесского двора, во Дворце им. Леси Украинки, на бис проходили спектакли театра "Парнас", в котором ведущим актером и даже автором был Давид Яковлевич.

Гораздо позже я увидел его не только по телевизору, но и воочию - в Доме актера на капустниках и в легендарном спектакле "Дважды герой нашего времени". Он играл несколько ролей: самого Господа Бога, руководителя разведки... Большой, представительный, с замечательным тембром голоса. Роли небольшие, но как талантливо сыграны - легко, с юмором. Я тогда, несмотря на запрет, согрешил - записал этот спектакль на магнитофон, незадолго привезенный мною из рейса, который спрятал в спортивную сумку. Зато потом, много лет спустя, уже в Германии преподнес Додику сюрприз - аудиокассету с "Героем". Но бо всем по порядку.

В середине девяностых, после разгрома пароходства, я переехал с семьей в Германию. Спустя пару лет Додик, не выдержав кончины театра "Комедиум", в котором он играл, переехал с женой туда же. Об этом мне написали друзья. И вот потрясающая новость: в девяносто девятом в Бремен, где я живу, приезжает комедийный клуб "Канотье" из "международных" одесских джентльменов" (Анатолий Контуш, Юрий Сычев и... мой, мой Додик!), а также примкнувшая к ним леди из Москвы - Нью-Йорка - Елена Ханга.

Перед спектаклем в зале, где была лишь небольшая сцена без занавеса, актеры разместились в первом ряду. Додик был грустным - в его взгляде было столько боли. Таким я его не видел... Но вот Давид Яковлевич на сцене. Глаза засияли, зазвучал веселый, полный жизни, голос. Какая легкость в походке и хохмы, одесские хохмы! Живая легенда Одессы! Мне кажется, он импровизировал. Остроумно, талантливо, не подставляя партнеров. Все увлеченно играли, но Додик просто покорил зал!

После спектакля благодаря первой книге Макаревского "Книга про нас" мы с ним и познакомились!

- Откуда? - удивился Давид Яковлевич.

- Мы недавно из Одессы. Там и приобрели вашу книгу. Прочли с удовольствием и... слава Богу, что умный Миша (Михаил Михайлович Жванецкий) попросил редактора ничего в ней не менять!

- Да эта книга - его идея! - сказал Макаревский.

Эта книга, подписанная им, и сегодня стоит на моей полке.

Потом Додик расспрашивал о каждой мелоче в родном городе. Хотя разговаривал с нами впервые - искренне интересовался, как мы устроились в новой жизни. Разговор перешел на общих знакомых, улицы, дома. Он излучал тепло, как наш южный город. Вспомнилось необманное детское чувство о родном человеке...

Спустя два года благодаря новой жительнице Бремена - актрисе Одесского русского театра Маргарите Борисовне Бутенко - я встретился с Додиком вновь, познакомился с его обаятельной женой Люсей. С Маргаритой его связывала давняя дружба и игра на одесских сценах.

К тому времени я неплохо знал город и провел экскурсию по историческому центру Бремена. Показал им средневековую улочку с названием, не требующим перевода, Шнур. Она действительно напоминала длиннющий шнурок из "Книги рекордов Гиннесса". В конце ее Додика привлек памятник бременскому чудаку или, говоря по-простому, городскому сумасшедшему. Он вспомнил неповторимых одесских - куда более красочных. Правда, о памятнике никому из них и мысли не было. А когда мы пришли на старинную рыночную площадь Марктплатц, я обратил внимание на памятник XV века: закованный в латы Роланд, племянник Карла Великого, которому бременчане многим обязаны. Его почитают за святого. И тут я сморозил:

- Роланд - для горожан, как для нас - Дюк.

- Что ты, Саша! - мягко возразил Додик, - их герои какие-то злые, а наш - добрый.

Потом сели на любимый транспорт Макаревского - трамвай, проехали по мостам через реку Везер. Мы уютно устроились на широких мягких сиденьях, расположившись друг напротив друга. Додик оживился, как будто он сел в персональный "Роллс-Ройс". Он вспомнил старый одесский трамвай... И тут произошло чудо - мы ощутили себя в вагоне Одесско- Бельгийского общества с деревянными сиденьями и перекидными спинками... Как он скрипел, как грохотал. Как мы смеялись, слушая Додика:

- Если в трамвай "Номер два", идущий в сторону Херсонского сквера, заходил приезжий и интересовался, как доехать до Привоза, то пассажиры-одесситы с серьезным лицом говорили: "Вы же сели не в ту сторону. Сядьте хоть туда лицом", намекая, что нужно перекинуть спинку и хотя бы сесть в сторону Привоза.

Затем мы "ехали" маршрутом "номер один". Он проходил рядом с Оперным театром.

- Вы знаете почему его сняли? Потому, что якобы из-за него садился театр. Но, пока этот трамвай ходил, театр стоял как вкопанный. А как его сняли, - возмущался Давид Яковлевич, - Оперный стал садиться. В этом вся Одесса!

Мы "пересели" на "двадцать третий" - "придворный" маршрут Додика.

- Помните, он вошел в одесскую поговорку: "Одесситка - не жена, "Черноморец" - не команда, двадцать третий - не трамвай"...

- Мальчики, обедать не собираетесь? - осторожно прервала наше "путешествие" Маргарита.

Мы вновь пересели на "первый", но это был... уже бременский маршрут.

Гостеприимная хозяйка предложила кулинарные изыски, но Додик попросил самое любимое: картошечку с селедочкой, зеленый лучок, черный хлеб. (В одном из своих интервью его давний друг Жванецкий на вопрос о любимом блюде ответил то же самое!) И вновь за столом хохмы, анекдоты от Додика, театральные воспоминания. На летней улице звучала немецкая речь, а в квартире Маргариты Бутенко плескалось родное Черное море, оживали улицы Одессы, освещались театральные залы русского, оперетты...

На следующий день, в воскресенье, Додик выступил перед русскоязычными зрителями. Пришли не только одесситы - благодарные люди запомнили актера по спектаклю "Канотье на всю вашу голову". Макаревский рассказывал о себе, о театре, о КВНе. Показывал видео - отрывки из своих выступлений. С каким достоинством и в то же время доступностью держал себя!

- Он - заслуженный или народный? - спросили меня.

Не задумываясь, ответил: - Конечно, народный! Народный артист Одессы!

Мы встретились вновь на следующий день в Обществе Русской культуры. Потом гуляли, смеялись шуткам Додика. Он никогда не повторялся.

Вскоре с Маргаритой проводили гостей на вокзал.

- Еще встретимся! - пообещал Давид Яковлевич.

Увы, не пришлось... Но мы часто созванивались и даже переписывались. В следующем году Додик прислал мне свою новую подписанную книжку "Про моё". Одна из строк тронула до глубины души: "Пусть живет Одесса!" Ему было трудно без нее.

Он любил путешествовать. Вместе с Люсей часто бывал в европейских странах, посетил Израиль, Америку. Везде - друзья! Но его больше всего тянуло в город, где остались лучшие годы, где много солнца и моря, и где так пахнет акация! Приезжая, он звонил, восторгался, хотя в изменившемся городе не все ему нравилось. Звонил и я, делясь своими новостями и одесскими впечатлениями.

К его юбилею в 2005 году я придумал почетную грамоту. Вместо до испуга знакомых Ленина и Маркса разместил фотографии Утесова и Жванецкого, вместо герба - Потемкинскую лестницу, в середине круглой печати уютно устроился Дюк. Были там и небольшие картинки с 23-м трамваем и фасадом дома, где прошли счастливые годы юбиляра...

Через год с небольшим мы узнали о тяжелой болезни Давида Яковлевича. Он держался мужественно, голос, как всегда, был бодрым, жизнерадостным. О болезни - ни слова! Трудно представить, каких усилий ему это стоило! Я рассказывал Додику об Одессе, в которой был в пятом и шестом годах. Новости тщательно фильтровал, рассказывая только положительные, а он посмеивался над "моей химией". В 2006 году я получил третью книжку Додика "Про этот нелегкий "легкий" жанр". Подписана твердой рукой. Это не просто книжка. Это энциклопедия оперетты, эстрады, цирка - живой учебник по настоящему искусству. Прочитав ее, я усомнился в болезни Макаревского.

Вскоре вышла и моя - морская повесть и одесские новеллы. Экземпляр № 2 выслал Додику. Первый экземпляр подарил маме. Через неделю - звонок: "Спасибо, понравилось!". Он действительно ее внимательно прочел, говорил о деталях. А как благодарил за фотографию своего знаменитого дома № 27 по улице Княжеской! Того самого, где жили Бунин, художник и литератор Нилус, а бывшим хозяином был известный одесский художник Буковецкий. После войны он был еще жив, и Макаревский его помнил.

Мы надеялись, что болезнь удастся победить. Я знаю, что Люся, высококвалифицированный врач, привлекла не только классическую медицину, но и нетрадиционную, ухаживала за десятерых. Увы, в следующем, 2007 году, за три дня до своего любимого праздника - Дня Победы, Додика - как официально зафиксировано в свидетельстве, не стало...

На самом деле он тихо вышел из надоевшей ему больницы и сел в трамвай, на котором была табличка: "Odessa/Одесса". Внутри вагона знакомые, родные лица: Утесов и Астахов, Бугова и Михайлов, Демина и Водяной, Ильченко, Дынов, Зайденберг... Обнялись, расцеловались. Трамвай плавно поднялся вверх к звездам. Свободных мест было немного, и Макаревский спросил - куда ему сесть.

- На место вагоновожатого, - сказал Астахов.

- Я? Почему я?

- Ты ведь с детства мечтал водить трамвай, - улыбнулся Утесов.

- Боже мой, откуда вы всё знаете?

- Мы читали твои книги! - дружно ответили актеры.

- Куда рулить?

- Держи на ту мигающую звезду, - показал Леонид Осипович, - завтра там концерт. Ты тоже выступишь.

В кабинку вошел Водяной.

- Додя, не держи на меня камень, - сказал король оперетты, - я очень сожалею, что не пригласил тебя в театр. Забодали. А ведь были для тебя роли, какие роли!

- Я не сержусь. Мы еще сыграем. В таком составе, такой спектакль!

- Ты придумал название, сюжет?

- Конечно. Мы его назовем "Про нас"!

Трамвай плывет между звездами. Спектакли, концерты - каждый день. Иногда этот трамвай опускается на землю. В декабре 2008 года он дважды побывал в Одессе. В начале месяца, пригнув голову, в вагон вошел смеющийся Крупник. Рассказал последний одесский анекдот. Через двадцать дней к ним присоединилась царственная Сатосова. Но это совсем другая история.

Александр ГАЛАНТ.

Бремен.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья