Номер 33 (1179), 6.09.2013

Мы продолжаем публикацию материалов, посвящённых 90- летию старейшей на просторах СНГ одесской молодёжной газеты "Комсомольская искра".

(Продолжение. Начало в № 32.)

1. Страсть

Не скрою: в школьные годы писать в газету скромные заметки мне нравилось скорее из юношеского тщеславия. Приятно было видеть свою фамилию на пахнущих краской страницах. Не менее приятно было, когда это замечали знакомые. Особенно девчонки, с которыми учился в литературном классе школы № 116. Многие из них что-то пописывали в своих сокровенных тетрадках. Иногда мы читали друг другу ученические опусы. Но публикация в газете - это было уже сродни профессионализму. Это ценилось.

Оставшись после школы в родной Одессе, поступил на филфак. И в то первое лето между школой и вузом писал редко. Все время занимали подготовка к вступительным экзаменам и сами экзамены, тренировки и нечастые вылазки на море. В редакцию заходил, но как бы просто в гости. И тут в конце августа меня поймал в коридоре Евгений Голубовский и предложил сделать репортаж в номер.

- Я слышал, ты немного знаешь английский,- сказал Евгений Михайлович. - Тут как раз приехал с концертами Дин Рид. Сделай репортажик до его выступлений...

Глаза у меня загорелись. Идея понравилась. Только как было мне, 17-летнему, подступиться к выполнению задания? Хочу напомнить: дело было в начале 70-х. Каждый иностранец, посещавший нашу замечательную страну, находился под бдительным надзором КГБ. Тем более - американец. Даже такой прогрессивный борец за всяческие свободы, каким был Дин Рид. При нем в гастрольном туре по Союзу состояла переводчица, безусловно связанная с госбезом. Через нее и стали организовывать встречу. Мы должны были пойти на беседу вместе с моим отцом. Он планировал серию снимков, я - текст.

Поселили Рида в гостинице "Красная", в огромном номере с балконом прямо над центральным входом. В назначенное время мы постучали в номер. Певец был уже при полном параде. Что-то бренчал на гитаре, посматривая в распахнутое окно на застывшие под зноем ветки платанов. Поздоровались, познакомились. Я стал робко заводить разговор в ожидании переводчицы. Она опаздывала, как любая женщина. Прошло с четверть часа, и дама порывисто ворвалась в номер Рида: мол, готова к работе. А Дин широко улыбнулся и сказал: мы тут неплохо без вас справляемся, сейчас пойдем прогуляться по городу, а вы свое отработаете вечером на концерте. Дама хотела не согласиться, потом спросила меня с сомнением по-русски: "Вам точно помощь не нужна"?

Еще через несколько минут мы уже шли по Пушкинской к Приморскому бульвару. Мы с Дином беседовали, Михаил Рыбак делал свое дело. А отличных снимков с той прогулки вышло множество. В редакции потом долго крутили их так и эдак. Все были хороши. Тут, конечно, большая заслуга объекта съемок. Дин Рид был парнем фактурным, фотогеничным, очень живым и общительным. Даже шаловливым. В те годы он был широко известен и популярен в СССР. Прохожие на бульваре и улицах Одессы то и дело брали нас в кольцо и, считая, что я и есть переводчик, просили спросить о чем-то у кумира, взять автограф. Дин не отказывал, приглашал всех на свои концерты. Они и пошли бы - да пойди достань билет на "звезду"!

Понаписывал я после беседы с певцом много чего. Но место было ограничено. Мои тексты порядком ужали. Я был не в обиде. Ведь доверили пообщаться со знаменитостью.

Прошло 40 лет. Но до сих пор помню многие нюансы той встречи. Это был мой первый материал о человеке большого масштаба. Потом были десятки других знакомств с известными людьми. Но Дин Рид открыл галерею моих собственных героев...

В одесской журналистике год 1973 останется навсегда памятным. По разнарядке ЦК партии в Одессе, ставшей городом с миллионом жителей, положено было создать вечернюю газету как орган горсовета и горкома компартии. Такие были в стране порядки. На это выделялись средства, спускалось штатное расписание и график выхода. Но самое главное в любом деле - кадры. И оказалось, что честь возглавить одесскую "Вечерку" партия доверила тогдашнему редактору "Комсомольской искры" Борису Деревянко. А он, в свою очередь, пригласил в новую газету многих своих коллег по молодежке. Летом 1973 готовили выпуск нового издания, а в "Искре" наблюдался некий разброд и шатание. Люди, которые приходили на смену старой гвардии, притирались друг к другу, старались сохранить лучшие традиции и наработки, привнести что-то свое. Раздолье было для меня, тогдашнего студента, зараженного страстью к творчеству. Хотелось везде успеть, обо всем написать, многое увидеть. Тогда разошлись по партийным газетам мои первые наставники Голубовский, Сафронский и Лившин. Но мне стали больше доверять. Именно летом 73-го я начал регулярно писать репортажи о матчах "Черноморца" (такое доверяли отнюдь не каждому, учитывая статус футбола в среде советской чиновничьей верхушки).

О спорте писал много. Другим моим тогдашним увлечением был цирк. Мне были интересны не общие описания программы с традиционными жонглерами, клоунами и акробатами. Я любил бывать за кулисами. Перезнакомился со многими выдающимися артистами. Например, с семьей знаменитых наездников Кантемировых, которые, кроме цирковых номеров, готовили и исполняли сложнейшие трюки во множестве кинофильмов. Там, где были горячие погони на лошадях, пальба и падения - везде ищи Кантемировых. Чуть позже познакомился с первым советским чемпионом мира по тяжелой атлетике Григорием Новаком. Был он тогда уже человеком в возрасте. Роста ниже среднего, но мощнейшего сложения. Вместе с сыновьями демонстрировал уникальные силовые номера. А в жизни оказался человеком мягким и покладистым...

Перед последним курсом университета я был на практике все в той же "Комсомольской искре". По плану практика - две недели. На самом деле я все лето провел за отдельным столом в огромной проходной комнате на Пушкинской. И даже сам оказался... куратором практикантов. Дело было так...

Одесское лето всегда привлекало в наш город толпы гостей. Рвались на практику в одесские газеты и студенты из ведущих вузов страны. Но и одесские журналисты рвались летом в отпуск. В итоге по очереди (а то и по двое-трое сразу) в то лето отдыхали заведующие отделами и корреспонденты, писавшие о культуре и учащейся молодежи, о спорте и еще бог знает о чем. А мне нравилось пытаться успеть везде. Сил было много, и работа газетная не приелась. Как бы негласно неделя за неделей исполнял тогда обязанности то завотделом спорта, то завотделом учащейся молодежи. Помню, успел тогда написать большую статью об археологическом музее, отмечавшем 150-летие. Организовал опрос читателей для определения лучшего футболиста "Черноморца" каждого месяца, обрабатывал горы писем, ездил на тренировочную базу команды, перезнакомился со всеми тренерами и игроками, брал у лучших из них интервью. Болельщикам со стажем наверняка памятны имена Анатолия Дорошенко и Владимира Устимчика, Владимира Плоскины и Владимира Макарова.

Еще успевал писать о популярной в те годы теме студенческих строительных отрядов, на самом деле выполнявших множество полезных работ. О моряках. Даже о конкурсах токарей. Именно той весной познакомился с писателем Константином Симоновым, о военной прозе и фронтовых записках которого собирался писать дипломную работу. Кстати, опубликованное в "Искре" мое собственное интервью с Симоновым потом полностью включил в дипломную. И тут наступил июль. На практику в редакцию прибыли одновременно трое или четверо студентов журфаков из Киева и Львова. Часть сотрудников в отпусках, кто-то в командировках. У отдела рабочей и сельской молодежи вообще - жнива. Им не до практикантов. Тут на глаза начальству попался я.

- Возьми к себе в отдел хлопца, - сказал редактор.

- В какой отдел? - удивляюсь. - Я же сам на практике...

- Не морочь голову. Дай парню парочку заданий, потом подправишь...

Так у меня появился первый практикант. Но парню хотелось на море. Не для того же он летом в Одессу попросился, чтоб в душной редакции пропадать. Короче говоря, попросил он меня опубликовать за его подписью какой-нибудь репортаж, парочку информаций, а если еще и интервью получится - просто класс!

Отдохнул мой практикант неплохо. Не успел уехать домой с парочкой зачетных вырезок из газеты, как прибыли к нам такие же любители творчества, но уже из Московского и Ленинградского универов. То, что одного из них снова перебросили мне, уже не смешно.

Правда, парень со столичным апломбом попытался даже чему-то нас учить, но как только дело дошло до задания, полушепотом признался, что ему стоило немало сил напроситься именно в Одессу, к морю. Дальше все было ясно. Он пошел отрабатывать заплывы до буйка и обратно, а я выручил его несколькими публикациями.

Лето заканчивалось. Я пришел к редактору с вопросом, кто напишет мне характеристику о прохождении практики. И тут шеф встрепенулся: какую характеристику? Пиши, мол, себе сам. Я аккуратно подобрал несколько десятков опубликованных за лето материалов и двинулся с ними к только что выпорхнувшей из отпуска Наташе Симисиновой. По теме ее отдела учащейся молодежи у меня вышло немало статей. Наташа посмотрела на ворох вырезок и наивно спросила:

- А ты разве у нас не работаешь?

- Пока только практикуюсь...

И мы оба рассмеялись.

(Продолжение следует.)

Аркадий РЫБАК.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья