Номер 35 (678), 12.09.2003

Рассказ

1

По вечерам в Вилья-Эрмосе, главном городе штата Табаско, что находится на юге Мексики, шумно – на центральной площади играет оркестр, а на противоположной стороне выводят свои зажигательные мелодии гитаристы. Возле гитаристов народу собирается всегда больше, ведь все знают, что оркестр состоит из любителей, да и от дирижера-самоучки ничего путного не ждут, а среди гитаристов есть несколько чокнутых парней, и пальцы у них мелькают по струнам, словно скорые поезда по рельсам. Все гитаристы одеты небрежно, один только Мануэль Мора всегда в дорогом костюме – видно, что он человек состоятельный. К тому же известно, что он – композитор, учился в Варшавской консерватории. И все помнят его отца – старого Мора, жилистого старика с цепким взглядом выцветших глаз, некогда бывших карими. Старый Мора был губернатором штата Табаско. Он был одинаков с бедными и богатыми, не делал между ними различия, и за это его простолюдины любили. Он никогда не одалживал денег, но мог подкинуть бедняку две-три сотни песо, но при этом обязательно брал расписку. Впрочем, эти бумажки он всегда выбрасывал.

Старик-ирландец пытался сделать из своего сына юриста или банкира, но Мануэль уперся: он мечтал стать композитором. И обязательно учиться в Европе. Губернатор не терпел, когда ему перечили, однако сын настаивал на своем. К тому же на его стороне был весь город – все были в восторге от его игры на гитаре, чьи струны прогоняли тоску и вселяли надежду, а еще они заставляли не думать об осеннем дожде, нити которого были тонки и упорны, будто созданы для того, чтобы им никогда не рваться. Губернатор, кляня себя за мягкотелость (раньше с ним такого не случалось), пригласил сына в свой кабинет, надо сказать, довольно просторный, поставил перед собой глобус, закрыл глаза и ткнул пальцем куда придется. Выпала Варшава.

О Польше старик тогда ровным счетом ничего не слышал. Он попросил секретаря найти ему в библиотеке несколько книг – о старой Польше и новой. Секретарь был стар, толст и страдал отдышкой. Он принес требуемые книги, но перед этим сам внимательно их прочитал, проанализировал и составил короткую справку, из которой выходило, что поляки вспыльчивы, самоуверенны, но у них хорошая композиторская школа, ведущая свое происхождение от Шопена. Старый губернатор потратил на чтение весь вечер, а утром своему секретарю задал один вопрос: "Это тот Шопен, который придумывает разные мазурки?" – "Да, – прозвучал лаконичный ответ. – А еще полонезы и вальсы".

Мануэль пугал отца, что стоит последнему не выполнить его желание, он подастся в марьячос – бродячие музыканты. Или уедет в Мехико и придет к снежной вершине вулкана Попокатепетля со своей гитарой, чтобы... В таких случаях он никогда не доводил фразы до конца, но всем своим видом показывал – за словами обязательно последует реальное действие, как-никак в его венах течет половина горячей ирландской крови, да и мексиканская не менее упорна.

Отец Мануэля – Шон Мора – по утрам любил сидеть на верхней веранде своего двухэтажного дома, курить сигару и неторопливо попивать коктейль "куба либре" – смесь виски с кока-колой. В такие минуты он беседовал только со Святой Девой Гуадалупе, покровительницей Мексики, в свое время, как он считал, неоднократно помогавшей ему, ведь только с ее помощью он стал губернатором штата. Вечная Дева была лучшей советчицей, чем его жена Марианна. У Марианны было только одно достоинство: она никогда не вступала со своим мужем в пререкания. Скорее всего, потому что была моложе его на двадцать лет... Старческие пальцы губернатора дрожали, будто от холода, хоть было кругом душно – он нервничал. Но Святая Дева и на этот раз помогла найти верное решение. Вернее, она просто приказала ему отпустить сына в Варшаву.

(Продолжение следует.)

Игорь ПОТОЦКИЙ.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья