Номер 23 (819), 16.06.2006

ПРЕМЬЕРА

Попытка познакомить нашего зрителя с творчеством Ромена ГАРИ уже сама по себе достойна похвалы. Роман "Пляска Чингиз-Хаима" по мнению литературных авторитетов считается лучшим в зрелом творчестве Гари. Поскольку имя Ромена Гари (Романа Касева) широкому кругу мало знакомо, позволим себе прежде, чем перейти к разговору о спектакле, поставленному по роману Гари на сцене Одесского русского театра, немного рассказать о писателе.

Впрочем, одним определением "писатель" статус Гари ограничить невозможно. Военный летчик, участник Сопротивления, личный друг Шарля де Голля, дипломат (был консулом Франции в Аргентине), автор нескольких десятков романов Гари родился в Вильно в 1914 году. Рано остался без отца. Мать, убежденная в гениальности сына, вывезла его в Париж, где, зарабатывая на жизнь шляпным мастерством, шла на любые жертвы, расходы и интриги, чтобы создать сыну будущее. Авантюризм, свойственный характеру Гари, унаследован им от матери, которую он любил не менее безумно, чем она его. Авантюрная жилка Гари толкнула его на нашумевшую мистификацию. Написав почти три десятка романов, за один из которых он получил Гонкуровскую премию, Гари начал писать, издавая свои произведения под именем Эмиля Ажара – своего племянника. Скандал разразился тогда, когда Эмилю Ажару присудили Гонкуровскую премию и стало известно, что автор не он, а Ромен Гари. Таким образом, вопреки регламенту Гари стал дважды лауреатом Гонкуровской премии. Прожив бурную жизнь, Ромен Гари покончил с собой в 1980 году.

Удивительный мир произведений Ромена Гари настолько вдохновил народного артиста Украины Олега Школьника, что актер, перевоплотившись в режиссера (впрочем, не впервые), решил поставить спектакль по мотивам уже упомянутого романа "Пляска Чингиз-Хаима". Он же и адаптировал роман для сценического прочтения.

Попытка, конечно, дерзкая, поскольку такие попытки были и у других драматургов и режиссеров, но они заканчивались полной неудачей. А вот насколько удачна работа Олега Школьника, попробуем определить сейчас. Вообще, спектакли, в которых было бы все идеально, приходится видеть не так уж часто (примером идеальной постановки, где все органично сошлось – пьеса, работа актеров, режиссера, сценографа, музыкальное оформление, может служить спектакль Петербургского БДТ – "Квартет", который недавно одесским зрителям показали Кирилл Лавров, Олег Басилашвили, Алиса Фрейндлих и Зинаида Шарко). Спектакль "Пляска Чингиз-Хаима" далек от идеала. Поскольку не хочется, начиная за здравие, а кончать за упокой, начну с того, что мне показалось неудачным в спектакле.

Чтобы было понятнее дальнейшее, я должна приоткрыть содержание спектакля. Немецкий офицер полиции Шатц безуспешно пытается раскрыть дело о серийных убийствах мужчин. Скорее всего, убийства – дело рук безумного маньяка. Сам Шатц тоже безумен – его преследует материализовавшийся образ расстрелянного им во время Второй мировой войны еврейского провинциального фокусника Чингиз-Хаима. По ходу дела выясняется, что у некоего барона сбежала с садовником Флорианом жена – красавица Лили.

Вот краткое содержание первого действия. Во втором действии начинается мистическая история: Лили, которая ищет идеального любовника, заманивает мужчин, а ее друг Флориан убивает их, как не оправдавших ожиданий Лили. Если бы речь шла не о произведении Ромена Гари, то зрителю была бы преподнесена не мистическая история, а современный триллер о сексуальном маньяке. Но у Гари все происходящее имеет глубокий мистический и философский подтекст. Недаром Флориан – существо непонятное, от него веет могильным (или космическим?) холодом. От его присутствия на лету гибнут мухи, бабочки и другие насекомые, даже вянут цветы в закрытом помещении. Его предназначение не в том, чтобы подобрать Лили идеального партнера, все гораздо глубже и страшнее. И Чингиз-Хаим во втором действии – уже не настроенный скептически призрак, возникающий то тут, то там, то откуда-то сверху, то из-под земли. Здесь это уже другой образ. Из его философствований и реплик исчезает сарказм, хотя доля иронии остается. И вообще они с Флорианом здесь – реалии одного мира, только какого? В финале на Чингиз-Хаима нисходит покой, дарованные ему ИМ (Спасителем?).

Вот такие два разных по духу, по стилю, по философии действия пьесы: трагифарс и философская мистика. Думается, что в романе реально-житейское органично переплетается с мистическим. А в спектакле вышло то, что, говоря языком прозаическим (без философии), называется "мухи отдельно, котлеты отдельно". Такая разобщенность первого и второго актов усугубляет нарушения темпоритма, неровного даже внутри одного действия, особенно первого.

Словом, спектаклю не хватает целостности. Таковы мои впечатления и ощущения, которые усиливаются разностильностью актерских работ. Безусловно, Хаим (засл. арт. Украины Невгамонный), Шатц (засл. арт. Украины Борис Смирнов), Граф (нар. арт. Украины Семен Крупник) и, скажем, секретарь Хюбш – образы абсолютно разные и должны играться по-разному, но не выбиваясь из ансамбля. Но Хюбш играет водевиль, Шатц – трагифарс, Граф – классическую оперетту.

А Хаим – Невгамонный – нет, Юрия Невгамонного я не берусь даже в рамках одной роли втискивать в оковы конкретного. То, что делает Невгамонный в разных ипостасях своей роли, все это, что называется, высший пилотаж – он интересен ежесекундно. Именно Невгамонный целостностью своего образа, которую не в силах нарушить даже разная смысловая нагрузка первого и второго действий спектакля, спасает, цементирует спектакль. Поражает пластика актера: мини, даже микродвижение – и перед зрителем воочию предстает пляшущий Чингиз-Хаим.

Наименее удачно решен образ Флориана. Эта фигура страшная, зловещая, непонятная. И речь его должна быть зловещей, пусть это будет, скажем, по-сценически громкий шепот, чтобы каждое слово падало камнем. А перед нами – бретер, этакий Д'Артаньян. Флориан сильная личность – ему не нужно повышать голос, чтобы его боялись. Повышают голос, главным образом, те, кто не уверен в своих силах, кто боится, что его не услышат, не послушают. Мне кажется, что заслуженного артиста Украины Геннадия Скаргу в создании образа Флориана подводит его актерский темперамент.

В спектакле есть единственная женская роль – Лили, которую в очередь исполняют засл. арт. Украины Татьяна Опарина и Татьяна Маркова – актрисы, давно завоевавшие симпатии одесского зрителя.

Я много слов посвятила разбору того, что показалось мне неудачным в спектакле. Так бывает всегда, когда берешь на себя смелость что-то критиковать. Хочется доказать, что ты прав, а для этого приходится быть не голословным, а многословным .

Что же все-таки мне понравилось в спектакле? Во-первых, сама идея познакомить зрителя с Гари. Во-вторых, независимо от удачной или не совсем удачной конструкции спектакля, удачен сам отбор диалогов, отражающих философские мысли писателя, его порой парадоксальные суждения. Есть в спектакле ряд интересных режиссерских находок и точно выстроенных мизансцен.

Очень выразительна сценаграфия талантливого театрального художника заслуженного деятеля искусств России Бориса Ентина (одесситы должны его помнить по оформлению спектакля "Красное и черное"). В его оформлении удачно сочетаются модерн и мистика. Хотелось только, чтобы больше играли со светом, сюжет это не просто позволяет, а на это напрашивается.

Что абсолютно органично сюжету спектакля – так это его музыкальное сопровождение или, как сказано в программке, музыкальное оформление. Евгения Ермакова абсолютно точно нашла музыкальную характеристику каждому эпизоду.

Так что же в итоге перевесит – недостатки или достоинства спектакля? Но недаром говорят, что недостатки есть продолжение наших достоинств, и наоборот, так что не будем взвешивать на весах. Еще раз отметим, что спектакль достаточно любопытный, заставляющий задуматься, требующий работы мысли и после, и во время действия.

Хотя по большому счету мне кажется, что есть так много интересных, умных, драматургически выверенных пьес, что можно не заниматься укладыванием в прокрустово ложе театрального спектакля литературу, которая по сути является совершенно другим видом искусства, подчиняющимся другие законам и закономерностям. К сожалению, тенденция выкручивания рук литературе, чтобы превратить обкромсанный сюжет в спектакль, устойчиво держится в театральном мире. И спектакль "Пляска Чингиз-Хаима" еще далеко-далеко не самый неудачный пример адаптации литературного произведения для сцены.

Елена КОЛТУНОВА.

Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья