Номер 20 (1552), 22.07.2021

Постепенно отматываю плёнку оживших кадров творческого сценария жизни. Даже на чужбине, в Германии, бесконечна связь с родным городом.

Лирическое отступление. Показывают сейчас в Германии фильм "Жизнь и приключения Мишки Япончика", в котором много одесских артистов. Вы знаете, кто играет старого еврея Авермана, отца Цили и Софочки? Валерий Бассэль! О его Еврейском театре-студии я писала, работая в газете в Одессе. И он снимал передо мной шляпу, встречая: "Верно отразила!"

Насколько уж мир не тесен, а слой наших знакомых тонок. Везде есть известные мне люди. Выдающиеся одесситы. И понимаю, как мне повезло родиться и жить в Одессе, чудесном, легендарном городе у моря. Со своим колоритом, языком, замашками неугомонных оптимистов и артистов-юмористов. Сколько удивительного родилось в родном городе. Одно из чудес — создание Одесской киностудии.

Есть несколько личностей, которые создали мой мировой дом. Во-первых, мой папа, учёный-медик, прошедший войну, которого уже давным-давно нет со мной, но я живу в его спроецированном мире. Мире искусства и культуры.

Есть у меня ещё и режиссёры судьбы. Первая — Кира Георгиевна Муратова. Она появилась на втором курсе Студии киноактера при легендарной Одесской киностудии. Кинорежиссер Василий Николаевич Левин, был тогда художественным руководителем этой Студии.

Кира Георгиевна пришла преподавать в Студию киноактера в промежутке между двумя своими первыми фильмами. Тогда на слуху было название "Короткие встречи". За окном — 1967 год.

Она была молодая, обаятельная, в узкой юбочке по тогдашней моде, которую подтягивала выше, чтобы сесть. Курила сигареты с ментолом. Курила прямо в классе, отойдя к окну, пока мы, студийцы, согласовывали действия и придумывали мизансцены. Задания от Киры Георгиевны были самые разнообразные, разборов исполнения не помню. Помню, что мне предвещали перспективы в кино. И я даже попала в газетный репортаж кинокритика Валерия Барановского.

А что помнится хорошо, так это этюды — когда мы пилим деревья, разжигаем костёр, переходим речку вброд, ждём прихода учителя, друга, любимого, нелюбимого, опасаясь за жизнь, попадаем на необитаемый остров... Потом — отрывки из Чехова, Толстого, Достоевского, О’Генри, Андерсена. На занятиях по сценическому движению нас учили всему спектру манер различных слоёв общества, нападать и защищаться, стрелять и фехтовать, носить костюмы и кринолины.

Но пристрастие моё было — театр! Причём драматический. Наслышана была о Лии Буговой — легенде Русского драматического театра. В букинистическом магазине на Греческой площади покупала книги об актёрах и режиссерах — Станиславском, Саре Бернар, Григории Козинцеве (сохранилась его книга о Шекспире с автографом автора), о Тарханове, Москвине, Тарасовой, Ермоловой, Яблочкиной, Турчаниновой... Какую яркую и долгую жизнь прожили они! Я любила театр, а тут — киностудия... Вначале занятия в ней не представляли для меня особого интереса. Но постепенно предполагаемое приближение кинокамеры, оттачивание эпизодов, малейших деталей — зажигало. Я с полуоборота чувствовала прилив энергии, а там — задача, сверхзадача и... понеслось... Сцендвижение, сценречь, которые нужно было демонстрировать в этюдах, в студийных постановках, увлекали.

Кира Георгиевна доверяла студийцам и не мешала творческому самовыражению. Не могу припомнить ее замечания или пространные объяснения. Но мы так хотели ей соответствовать, удивить или получить ее одобрение! В большой комнате дома я часто расстилала несколько одеял вдоль, училась падать, скатываться со шкафа, кататься по полу, рыдать и смеяться, прикалываться, как сказали бы сейчас...

А Кира Георгиевна отстранённо наблюдала за нами, и курила, причём пепел стряхивала в маленький кулёчек из газеты. Я его часто вспоминала. Я потом напомнила о нём Кире Георгиевне. И помню отстранённый, полный философичности взгляд.

В конце второго курса и на третьем мы занимались уже на киностудии, на Пролетарском — Французском бульваре. Обволакивала особая атмосфера. Рядом павильоны с софитами, съемки, уникальный студийный бассейн, в перспективе которого панорама моря. Здесь снимались морские круизы, военные эсминцы бороздили моря и взрывали противника. У нас были иные битвы — актерские штудии. Помнится, в зал частенько заскакивали режиссёры — Радомир Василевский, Валентин Козачков, Станислав Говорухин, Вадим Костроменко, который создал музей киностудии и потом мне способствовал в создании очерка о съемках легендарного сериала "Место встречи изменить нельзя"...

Кира Георгиевна передавала нам главное: оставаться собой. Быть органичными. Знать всё о своих героях и ситуации, в которой они оказались. И главный опыт Киры Муратовой: не изменять своим устремлениям и принципам.

Мы искали свой путь, но присматривались и к нам.

Василий Николаевич Левин принял наш курс у Киры Георгиевны. Был ещё второй режиссёр — Илья Ейзерович Рудяк. Он ставил спектакли: "Эй, кто-нибудь", где уже появилась из младшего курса Лариса Удовиченко, Борис Купин, музыкант, контрабасист, из КВНщиков, мой партнер в дипломном спектакле. Наташа Вересова, трижды коллега — по филфаку и газете, стала его женой и теперь они живут в Мюнхене.

Я получила сразу несколько предложений на съемки. Первое — в говорухинский "День ангела", но играть в окружении Натальи Фатеевой отправила вместо себя сокурсницу Женю Шандор, которая потом вышла замуж за Сергея Никоненко. Все же в "Прокуроре" — "Особом мнении" снялась в эпизоде. Как и Владимир Высоцкий.

Но мы о Кире Георгиевне Муратовой, которая, упоминала имя Высоцкого, их партнёрский дуэт в "Коротких встречах". Его имя было тогда у нас на слуху, как барда. Вижу её и ту, и недавних лет, когда я, перейдя через все предостережения и предубеждения, позвонила ей.

Хотя многие из моих знакомых отговаривали: "Да, зачем с Кирой Муратовой сейчас встречаться. Не сговоритесь! Не получится! Характер, мол, тот ещё! После трагической потери дочери Марьяны она стала ещё невыносимее..." Но мне Бог подсказал прийти, поговорить по душам, вспомнить былое... А, возможно, отвлечь ее от горестных дум.

Ах, Кира Георгиевна, не успели мы наговориться! Вы стали многим поперек горла, а многим — ориентиром. И до сих пор им являетесь, давая повод осмыслить наши короткие встречи и такие долгие проводы.

Мы вспоминали в тот счастливый день встречи прошлое. Я ей напоминала о небольших мелочах в ракурсе её преподавания. О маленьком кулёчке, в который она стряхивала пепел. Он умилил ее, и Кира Георгиевна вспомнила себя того времени — кулёчек из газеты вместо пепельницы... Улыбнулась. (Опасная ситуация, а если загорелся бы? Сейчас мы более осторожные, а это — нарочно не придумаешь). Она на всё живо реагировала и была очень внимательна.

В квартире напротив парка Шевченко, в окружении картин ее мужа, Евгения Голубенко, опоясывающих всю комнату по периметру, создавая удивительное галерейное пространство, всё располагало к приятному общению. Кира Георгиевна была в аля-пугачёвском широком, темном наряде, оттеняющем белое лицо и ослепительно-милую улыбку. Мы пили чай со сладостями, что я привезла из Германии. Интересовалась она и моей жизнью, творчеством, литературными успехами, книгами и нашим проектом, не коммерческий ли он. Это был ещё проект имени Дерибаса с Европейским Интерклубом, где я была вице-президентом. Она живо интересовалась и выясняла подробно: зачем проводим, для кого, во имя чего?!

Она возмущалась теми, кто устраивается за счёт народа и создаёт коммерческие предприятия. Наживается непомерно, а ничего путного не представляет. В результате появляются те персонажи, которые становятся героями её картин. Но никакое кино невозможно снять без финансирования. Достойно провести любой проект, выполнить дизайнерские работы. Наградить лучших призами, выехать на фестивали... Это болезненная тема художников в широком смысле слова. Наш проект она одобрила. Взгляд Киры Георгиевны пронзал. И, словно в "Коротких встречах", она глядит, чуть склонив голову, серьёзно. И вот бы появился Владимир Высоцкий и они продолжили бы общение... Но в комнате появился любимый муж Евгений, и мы продолжали пить чай. Кира Георгиевна вышла в соседнюю комнату и вернулась со своей фотографией, которую храню как зеницу ока. Она от души оставила автограф: "Милая Лена Ананьева, благодарю Вас и Ваше общество "Дом Дерибаса" за внимание ко мне (к моему кино), а также на память о нашей прошлой Одесской деятельности в актерской студии. Кира Муратова. 13-II — 2007".

Я потом иногда позванивала. Евгений охотно передавал трубку, узнавая уже по голосу. А мы долго разговаривали с Кирой Георгиевной о том, о сем, о противостоянии стран, которое она не одобряла. О том, что нужно бывать в нужном месте, но неподалёку. Иметь своё особое, независимое место, свою нишу... Что так и было у меня давно. Или всегда.

Что же произошло дальше?! У Киры Георгиевны пошли один за другим фильмы. О фильмах "Два в одном" и "Шарманке" она мне рассказывала ещё тогда при встрече. Я ей о своих сюжетах, проекте "Спаси и сохрани".

Несмотря ни на что, он продолжается, но уже как конкурс имени де Ришелье. Теперь в фестивале — "Движение" По Великому Шёлковому пути культур. В марте 2018 года, когда я снова была в Одессе, то пригласила Киру Георгиевну в этот проект Почётным членом. И снова живой интерес, отказа не последовало, но был огромный скепсис по поводу происходящего в стране и между странами постсоветского пространства. Острые переживания, возможно, и сократили жизнь выдающегося режиссёра и удивительной женщины, которая не была довольна своим творческим путём, страной "совка", страной постсоветской и тем более воюющей. Разделяя взгляды пацифизма, в этом мы созвучны, она желала главного: прекращения противостояния стран вооружённым путём.

А преподавание в Студии киноактера не считала своим призванием.

"Потерянное время", — грустно поделилась тогда сокровенным Кира Георгиевна. Видно, подразумевая, огорчаясь, вспоминая, что в то время ей снимать другие фильмы не давали и фильмы надолго зависали на полке. Ей приходилось заниматься не своим делом. Но нам она своей отстранённостью дала то, что держит меня и сейчас в рамках моей индивидуальности, деятельности. В независимости и творческом тонусе. Десятилетия перерыва сыграли своё дело. Огромный период не смотрела в ту нишу киношного прошлого. Но оно было и оказало влияние. Остались ещё некоторые сокурсники, Коля Седнев, например. Перезваниваемся, когда я приезжаю в Одессу. Есть общее взаимопонимание с теми, для кого легендарная Одесская киностудия — часть души, сердца, творческой биографии. Побывав в атмосфере волшебства кино, которое сохранила, соединив с настоящим театра, которое развиваю, создав литературный театр-студию ЛИК пожилых, продолжаю свои изыски.

Кира Георгиевна согласилась принять участие в фестивале к юбилею 20-летия проекта "Спаси и сохрани". Мы душевно поговорили по телефону в марте. Но не суждено было Кире Георгиевне прийти в зал Музея западного и восточного искусства в сентябре 2018 года.

Я предлагаю учредить в память о Кире Георгиевне Муратовой премию Международного Содружества деятелей литературы и искусства Глория проекта "Спаси и сохрани".

Елена АНАНЬЕВА.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья