Номер 05 (750), 11.02.2005

Александр ГАЛЯС

Из цикла очерков "Кого помню и люблю".

Иногда в телефонной трубке раздавался тихий голос: "Здравствуй, Саша! Узнаешь?". Я, конечно же, знал, кто звонит, но отвечал не сразу: всегда при звуке этого голоса на секунду перехватывало дыхание. И даже попрощавшись и положив трубку, я еще некоторое время находился под впечатлением разговора; не от услышанного (обычно мы обсуждали какие-то местные новости) – от самого факта. Трудно было даже представить, каково это – человеку, привыкшему мчаться по жизни метеором, бесконечно любознательному и жадному до общения, безумно любящему свое дело, – вдруг, в одночасье, оказаться запертым в четырех стенах! Да не просто человеку – журналисту, к тому еще и фотокорреспонденту...

К счастью, Михаилу Борисовичу Рыбаку я еще при его жизни успел сказать (и даже написать), что он – "человек-легенда". Но только сейчас, читая материалы, касающиеся недавнего прошлого нашего города, то и дело натыкаешься на подпись под "картинкой" "фото Михаила Рыбака", понимаешь по-настоящему, какую грандиозную работу совершил этот человек, создав фактически фотолетопись главных событий одесской жизни 1960-1990-х годов.

35 лет ежедневных съемок, десятки тысяч фотографий, сотни тысяч негативов, неисчислимые километры отснятой и проявленной пленки – с чем это можно сравнить?! Не знаю... Знаю только, что, если попытаться мысленно собрать некую журналистскую "сборную Одессы" за весь ХХ век, Михаил Рыбак войдет в нее при любом раскладе.

Меня всегда влекла тайна фоторепортажа. Почему из множества снимков, снятых во время одного и того же события, но разными людьми, только мизерное количество могут подойти для публикации в газете? Объяснить это "на пальцах" невероятно сложно, на практике же хватает одного взгляда, чтобы понять: это снимал дилетант, а это мастер. В чем же тут дело? Не один год наблюдая за работой Михаила Борисовича Рыбака, не один час проведя в доверительных беседах с ним, я попытался сформулировать для себя ответ на этот вопрос.

Самое простое объяснение – это, конечно, ссылка на талант. Но оно же и самое бессмысленное. Талант – это вроде как от Бога, и тут, мол, ничего не попишешь. Нет, наличия дарования, точнее, предрасположенности именно в этому делу, я не исключаю, но убежден: нет ничего более далекого одного от другого, чем "божественный промысел" и промысел фоторепортера.

Маяковский сравнивал труд поэта с добычей радия: "В год – работы, в грамм – труды". Михаил Борисович охотно соглашался с этой формулой применительно к своей профессии, поскольку был способен "единого кадра ради" извести катушку пленки даже на самом захудалом (с точки зрения читательского интереса) мероприятии. Однако и трудолюбия маловато будет, чтобы превратить фоторепортера из фиксатора событий в мастера, создающего художественную летопись Времени.

Один из величайших фотомастеров ХХ века Александр Родченко сетовал, что фоторепортеры слишком мало снимают "что-то обыкновенное". "Самые обыденные вещи, – утверждал он, – на которые мы не обращаем внимания, могут быть так засняты, что покажутся нам необычайными и необыкновенно интересными". Когда я прочел Михаилу Борисовичу эти строчки, он аж взвился: "Да я всю жизнь только этим и занимаюсь!".

И вправду: посмотрите хотя бы фотографию памятника Пушкину, который стоит на Приморском бульваре. Уж его-то каждый из одесситов видал-перевидал сотни раз и, казалось бы, знает досконально. Но М. Рыбак углядел такой ракурс и снял памятник таким образом, что, глядя на фотографию, поневоле ловишь себя на мысли: уж не решил ли Александр Сергеевич, таинственным образом материализовавшись 200 лет спустя, лично попозировать нашему фотографу?! И такого рода снимков – необыкновенно "обыкновенных " – в архиве Михаила Рыбака великое множество.

Тем не менее даже всех этих замечательных достоинств могло бы и не хватить Михаилу Борисовичу, чтобы стать тем, кем он по праву являлся: самым известным и популярным из одесских фотокорреспондентов, своего рода дуайеном наших фотокоров. Но было у него нечто более значительное, чем профессиональное умение, трудолюбие, фантазия и даже талант...

В книге Альберта Швейцера, где он описывает путешествие Будды по Китаю, есть замечательный эпизод. Будда встретил крестьянина, который опускался в колодец, зачерпывал там воду и поливал ею свой огород. Удивленный столь примитивным даже для того времени подходом, Будда поинтересовался: почему крестьянин не сделает журавль и не облегчит себе работу? На это крестьянин ответил: "Когда человек начинает пользоваться машиной, то сердце его становится как машина".

Это очень серьезная опасность – "омашинивание сердца", особенно в наше время, когда машины – роботы, компьютеры, разного рода аппараты – вторгаются в святая святых человека – в творческий процесс, нередко и небезуспешно подменяя его "суммой технологических приемов". В фотографии эта опасность тем более страшна и очевидна, что здесь и впрямь техническая оснащенность достигла просто невероятной степени. От человека теперь требуется просто нажать кнопку, чтобы через несколько секунд появился готовый снимок, да еще и прекрасного качества. Сколько сейчас мы видим таких "омашиненных" фотографий не только в газетах, но даже на фотовыставках, вернисажах! И есть лишь одно-единственное средство, позволяющее избежать этой опасности, которая нивелирует творческий, личностный подход. Имя этому средству – душа...

Ничего мистического в этом нет, ибо душа – человека, мастера, художника – неизменно проглядывает в лучших работах Михаила Рыбака. До последнего своего кадра он сумел сохранить в себе прекрасное удивление жизнью, бесконечный интерес ко всем ее проявлениям, и в первую очередь – к людям.

Даже снимая официозные, "протокольные" события, Михаил Борисович искал в них "человеческий ракурс", его интересовали прежде всего ЛИЦА, которые он своим мастерством и душой преображал в ПОРТРЕТЫ Эпохи...

Болезнь – бессмысленная и беспощадная – лишила, казалось бы, его смысла жизни: он уже не мог самостоятельно фотографировать. Но дух, характер оказались сильнее. В последние свои годы Михаил Борисович буквально одним пальцем отстучал на пишущей машинке заметки-зарисовки о землях, в которых побывал, о событиях, которые наблюдал, о людях, с которыми сводила его фантастически богатая на яркие встречи жизнь. Когда вышли два томика его записок, стало окончательно ясно, какая потрясающе интересная судьба выпала на его долю. Но это не был счастливый билет, случайно выигранный в лотерею. Михаил Рыбак сам выковал счастье своей биографии...

Господи, как же не хватает теперь таких людей в нашей профессии!

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья