| |
|
Номер 04 (594), 25.01.2002 И. МИХАЙЛОВ ТАЙНА ДОМА НА СОФИЕВСКОЙ
(Продолжение. Начало в №№ 47-52, 1-3.) 10. Возвращение к истокам Читатель, наверное, помнит: в начале августа 1829 года бывший император, Иоанн и граф Остен-Сакен инкогнито прибывают в Одессу и остановливаются в доме Нарышкиных (ыне Художественный музей). И вновь вопросы: почему Александр поселяется именно во дворце Нарышкиных, и знали ли хозяева, кто скрывается в стенах их владения? К слову сказать, версия о том, кому в действительности в то время принадлежала дворцовая усадьба до конца не решена? хотя научные сотрудники Художественного музея Инна Кащеева и Людмила Морозова считают: "Первой владелицей его была младшая дочь графа Потоцкого – Ольга Станиславовна, вышедшая в 1824 году замуж за графа Л.А. Нарыакина, участника Отечественной войны 1812 года". Однако имеется другое мнение. Известно, что княжна Четвертинская в 1795 году вышла замуж за богатого и знатного вельможу Д.Л. Нарышкина. Это событие, между прочим, широко обсуждалось в высшем свете. Достаточно вспомнить: поэт и любимец двора Державин воспел это бракосочетание в стихотворении "Новоселье молодых". Итак, юная красавица Мария Антоновна, дочь польского дворянина из относительно небогатого клана, входит в семью известных русских бояр. Я позволю себе напомнить: возвышение рода Нарышкиных началось после того, как царь Алексей Михайлович женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной; в результате этого брака родился будущий великий преобразователь России Петр I. Об отношениях между Александром I и Марией Антоновной Нарышкиной нашему читателю известно, но романтические чувства, которые питал император к бывшей фрейлине, продолжались недолго. Нам не ведомы мотивы охлаждения Александра к Марии Антоновне. Версий немало, скорее, виной всему характер русского самодержца. Он не мог кого-либо долго любить. Ведь настоящая любовь – чувство искреннее, а Александр, судя по всему, был лишен такою ценного свойства человеческой натуры. Мария Антоновна тяжело переживала безвременную смерть Софьи, совместной дочери ее и Александра I. Нарышкина отправляется за пределы России, но в 1833 году они с мужем поселяются в Одессе. Таковы некоторые факты из жизни Марии Антоновны, приведенные в Русском биографическом словаре (том II, СПб., 1914 г.). Однако мной выявлены весьма пикантные подробности из биографии бывшей любовницы русского императора. Считалось, что Мария - дочь князя Четвертинского и баронессы Копенгауз. Вы можете спросить: почему "считалось"? Отец Марии, князь Антоний-Станислав перед своей кончиной открыл дочери, что ее мать – не баронесса, а красавица-еврейка, в которую пылкий шляхтич был нeкoгдa бeзумнo влюблен. Четвертинский оказался благородным человеком: признал дочь, рожденную в незаконной связи с еврейкой, облагодетельствовал свою возлюбленную и, наконец, рассказал Марии тайну ее рождения, завещав беречь память о древнем народе. После смерти дочери Мария Нарышкина покидает Россию; в это же самое время официально объявлено, что император Александр I почил в Бозе. Мария Антоновна сперва направляется в Западную Европу, а спустя некоторое время – в Палестину. Правда, почти год она провела среди послушниц монастыря Святой Екатерины, что на Синайском полуострове. Мария Нарышкина кается у гроба Господнего в Иерусалиме, посещает Стену Плача – святыню иудаизма, жертвует средства тамошней еврейской общине.., тогда как ее бывший венценосный возлюбленный просит прощения у Всевышнего, разделяя нелегкую жизнь честных и порядочных сектантов. Тогда любопытно знать: имел ли место сговор между Александром Павловичем Романовым и Марией Антоновной Нарышкиной? Мне об этом, откровенно говоря, ничего не известно. Но есть все основания предполагать, что император Александр I все же сообщил матери своей умершей дочери о своем плане отречься от престола... Теперь самое время вернуться я дневнику графа Остен-Сакена: "... Господи, прости нас, грешных, и помилуй... Он собирается в Иерусалим... Будем в Одессе еще месяц, а может, два... Иоанн учит Его древнееврейскому... Его "братья" утверждают: "Христос был простой человек". Он изволил идти дорогами Христа... Благослави Его, Господь... В середине октября 1828 года небольшое парусное судно, принадлежавшее одесскому греку Гавриилу Имеракису, было готово к отплытию. Ночью на борт судна "Спаситель" поднялись два человека. Это были Александр и Иоанн. Черное море бурлило. Путь из Одессы в Константинополь был трудный. Передохнув в главном городе Османской империи чуть более суток, пассажиры "Спасителя" направились к берегам Святой земли. Курс взят на Яффу. Из Константинополя шли 16 дней. Утром наконец увидели Яффу в полном блеске ее очарования, с великолепными апельсиновыми рощами и роскошными пальмами. "Спаситель" бросил якорь неподалеку от берега. Мелководье. К тому же перед самым городом стоит сплошная гряда больших камней, между которыми есть только один узкий и мелкий проход в городскую бухту. Местные лодочники очень искусно попадают в эти ворота даже во время шторма. Яффа – городок очень небольшой. Он стоит на покатом песчаном мысу, у самого моря. Его арабские постройки до такой степени оригинальны, что сразу не поймешь, где тут дома, а где улицы. В сущности это – не город, а скорее, – один дом, в котором построены тысячи отдельных клетушек, лестниц и коридоров. Сразу же за воротами бухты начинались строения Святоградского подворья. Наших героев уже ждали местные монахи, которые должны были опекать их до самого отъезда из Палестины. Греки-послушники Серафим и Теофил знали, что из России прибыли важные "поклонники", так в то время называли христианских паломников. На дворе начало декабря, но солнце светит совсем по-летнему, и днем жарко. Немного передохнув и подкрепившись, путники верхом на лошадях отправились в Иерусалим. Наконец тяжелая и далеко небезопасная дорога преодолена. Вдали показались золотые купола церквей и минаретов. Пред русскими путешественниками предстал Иерусалим во всем своем величии и блеске, нищете и безысходности. Вот что писал о Святом городе один из паломников того периода: "Ты ли это предо мною, бессмертный город, оплаканный Богом и прославленный людьми, престол веры и суеверия! Ты ли это, дивный уголок земли, знаменитый кровавою памятью и громадным влиянием на судьбы человечества, чье имя мы затвердили едва ли не раньше всех других имен, куда стекаются поклонники чуть ли не со всего мира!.." Сердца наших паломников взволнованно забились, учащенное дыхание мешало говорить, лишь время от времени Иоанн вполголоса повторял, вспоминая вечные слова: "Шма, Исраэль..." ("Слушай, Израиль.... – начало молитвы – И.М.). Но вот что на самом деле представлял Иерусалим, находившийся в те годы под властью Османской империи: "...редкий город имеет такой тяжелый, грустный вид, как Иерусалим и его печальные окрестности. Мы въехали в Яффские ворота. У ворот нас встречала толпа прокаженных, полунагие, со страшно изуродованными лицами, они протягивали к нам безпалые руки, прося подаяния. На улицах лужи от вылитых нечистот, валяется падаль, и толпами шагает народ через эти лужи и падаль... И подошли мы к часовне святого гроба. "Здесь надо снимать сапоги и башмаки", – сказал вожатый, – святой гроб надо целовать с босыми ногами..." (Продолжение следует.)
|
|
|||||||||||
|
| |||||||||||||
)
