Подшивка Свежий номер Реклама О газете Письмо в редакцию Наш вернисаж Полезные ссылки

Коллаж Алексея КОСТРОМЕНКО

Номер 22 (1168)
21.06.2013
НОВОСТИ
События
Культура
Память
Вперед - в прошлое!
Спрашивайте - отвечаем
Дела и люди
Новые имена
16-я полоса
Криминал
Спорт

+ Новости и события Одессы

Культура, происшествия, политика, криминал, спорт, история Одессы. Бывших одесситов не бывает!

добавить на Яндекс

Rambler's Top100

Номер 22 (1168), 21.06.2013

СТРЕЛКОВЫЙ ПОЛК

(Воспоминания участника войны)

Справка из военной энциклопедии: "Стрелковый полк организационно входит в состав стрелковой дивизии. Небольшое количество отдельных стрелковых полков включались непосредственно в общевойсковые армии и фронты. К началу войны по штату на апрель 1941 года стрелковый полк состоял из 3 стрелковых батальонов, 3 батарей (артиллерийской, миномётной и противотанковой), отдельных подразделений боевого обеспечения и тыла. Всего 3200 человек, 160 пулеметов, 12 пушек калибра 120 мм, 18 миномётов калибра 82 мм. На заключительном этапе войны, в 1945 году, помимо перечисленного, в полку были две роты, взвод крупнокалиберных зенитных пулемётов, 27 противотанковых ружей, 6 пушек калибра 57 мм. Полоса наступления стрелкового полка достигала 700-2500 метров по фронту, в обороне 3-5 км по фронту".


На пополнение формирующейся дивизии личный состав прибывал группами и в одиночку, как командный, так и рядовой состав, в основном из запаса или из госпиталей. Кадровых, т. е. служивших в армии до войны, были единицы. Поступали вооружение, снаряжение, боеприпасы, автомашины, повозки, лошади, продовольствие, фураж.

Я был определен в 532-й стрелковый полк. Про этот полк и 111- ю дивизию напишет после войны Константин Симонов в своей трилогии "Солдатами не рождаются". Только он изменит номер полка - 332.

Некоторое время я пробыл на должности командира огневого взвода батареи 45 мм противотанковых пушек. Здесь снова встретился с лошадьми. Батарея была на конной тяге. Каждую пушку везли две лошади. Но лошади были монгольские - неприрученные, дикие и свирепые. Обращаться с ними было одно мучение.

При подходе к ним кони скалили зубы, старались укусить, вставали на дыбы, брыкались ногами, падали на землю в неукротимой ярости. Я и близко боялся к ним подходить. Но что поделаешь - российских лошадей не хватало. Только строевые лошади (под седло) для офицеров батареи были российские. У меня тоже была верховая лошадь, но из-за давности времени в моей памяти она не сохранилась.

Офицеры истребительно-противотанковой артиллерии находились на особом положении. Они получали повышенный (полуторный) оклад денежного содержания, на левом рукаве гимнастёрки носили специальный знак-ромб из чёрного сукна с красной окантовкой, на котором было вышито золочеными нитками изображение двух перекрещивающихся стволов артиллерийских орудий.

Затем, не помню уже, почему, я был командиром огневого взвода 82 мм миномётов и наконец стал командиром взвода 50 мм миномётов 2-й стрелковой роты 1-го стрелкового батальона. Так, волею обстоятельств и судьбы, я попал в настоящую пехоту. А пехота на войне - царица полей. Теперь мне первым придется идти вперёд и освобождать нашу землю от немецко-фашистской нечисти. Все остальные будут за мной.

Вес ротного миномёта - 9 кг. Он носится бойцом за плечами на лямках. Вес мины - 800 г, дальность стрельбы - 1 км. К каждому миномёту боекомплект в шесть ящиков (лотков), в каждом ящике 6 мин.

Парадокс заключался в том, что в своём Подольском артиллерийском противотанковом училище мы миномёты совершенно не изучали, и я впервые увидел боевой миномёт, лишь прибыв в полк. Хуже того, когда прибыл в свой миномётный взвод, заместитель командира взвода, старшина, доложил мне, что во взводе 30 бойцов и 4 миномёта, но два миномёта из-за неисправности к стрельбе не годны. Ничего себе!

Началась боевая учёба и сколачивание подразделений. Учёба проводилась главным образом в поле, в любую погоду. Занимались от зари до зари по 15-16 часов в сутки.

В поле, на лесных полянах бойцы ползали по-пластунски, делали перебежки, окапывались и маскировались, изучали устройство винтовки, гранаты, орудий, миномётов, противогаза, учились ориентироваться на местности. Кроме того, проводились политзанятия, строевая подготовка, ночные тревоги, марши с полной выкладкой, воины несли караульную службу.

К концу учебного дня люди буквально валились с ног. К тому же и питание было недостаточное. Но никто не роптал, все понимали, что на фронте еще труднее и что к преодолению трудностей надо готовиться заранее, в тылу. Не было только боевых стрельб. Боеприпасов было мало. Их катастрофически не хватало на фронте. И стрельбу из миномёта мы освоили только теоретически.

Правда, был один такой случай. Мой взвод находился в карауле. В числе охраняемых объектов был и склад боеприпасов полка. Я был начальником караула. Часовой у этого склада, мой подчиненный, обратился ко мне с предложением украсть из склада один ящик с минами для 50-мм миномёта и пострелять из него. Я согласился.

Ящик, а в нём было 6 мин, вынесли со склада и спрятали в лесу. На другой день я повёл свой взвод на занятия километров за пять от деревни, где мы располагались. Там и произвели стрельбу. Причём специально целились минами в речку. Несколько мин легли в цель. Оглушённую взрывами рыбу мы подобрали и на радость всем сварили уху. Умельцев и советников, как варить уху, было много.

К этому времени страна находилась на краю гибели. Немцы наголову разбили нашу кадровую армию. Ими была оккупирована важнейшая европейская часть страны, лучшие сельскохозяйственные земли и главные промышленные города. У нас срочно формировалась новая армия. Произвели тотальную мобилизацию. Военкоматы призывали в армию даже тех, кто раньше не подлежал призыву на военную службу по медицинским показателям.

Так в нашей наспех формируемой дивизии оказался взвод бывших председателей колхозов, с которых сняли броню от призыва в армию. В нашей роте было отделение бойцов (10 человек), болевших куриной слепотой. С наступлением темноты они ничего не видели. Командир роты считал их симулянтами. На учении он приказал этому отделению с винтовками наперевес бежать в атаку с криком "ура". А впереди было озеро с низким берегом. Так эти орущие во всю глотку бойцы в озеро все и плюхнулись. Как они еще не перекололи друг друга штыками? Только после этого командир роты поверил, что эти люди в темноте не видят. Эта болезнь возникает вследствие недостаточного питания и физического утомления.

Следствием тотальной мобилизации было также то, что в роте был один боец с шестью пальцами на руке, несколько человек были одноглазыми. С десяток человек были уголовниками, выпущенными из тюрьмы с условием, что они пойдут на фронт. Один солдат был с бесноватыми глазами, видимо, психически больной, и командир роты при инструктаже суточного наряда по роте предупреждал дежурного по роте - следить за ним, чтобы он ночью не передушил офицеров. Был и один цыган, про которого говорили, что у него недолеченный сифилис. Все старались держаться от него подальше.

Я-то мечтал, что по окончании военного училища буду щеголять в блестящей и скрипучей двойной кожаной портупее со свистком, кобурой на поясе и со шнурком для пистолета. Ничего этого не было! Всем нам, произведенным в командиры Рабоче-крестьянской Красной армии (слово офицер тогда еще не употреблялось), вместо положенных шерстяного обмундирования, фуражки, хромовых сапог и кожаного портупейного снаряжения выдали обмундирование и обувь рядового состава военного времени и уже бывшие в употреблении хлопчатобумажные гимнастёрку, брюки-галифе и пилотку.

Причём на гимнастёрке на левом боку была небрежно заштопанная дыра. Видимо, она попала ко мне от раненного в живот воина. Более того, вместо сапог выдали солдатские ботинки с обмотками. (Длина обмотки - 1 метр). Поясной ремень дали брезентовый. На рукавах гимнастёрки я нашил опознавательный знак младшего командира.

Однажды солдаты предложили украсть колхозный стог сена с ближайшего поля. И я по глупости согласился, рассчитывая получить за это благодарность от командира полка. Стог-то украли, но колхозники по оставленным нашими санями следам нашли украденное сено, пожаловались секретарю обкома партии, тот обратился к члену военного совета фронта. В общем, и командование полка, и я были строго наказаны. Меня перевели с понижением на должность командира взвода управления батареи (штатное звание - лейтенант), только сено пришлось возвратить, и полк наш перевели из города в деревню.

Припоминается и такой эпизод. Уже побывавшие на войне связисты сказали мне, что надо заиметь запасной телефонный провод. Бывают на войне случаи, когда штатный кабель смотать времени нет, и приходится его бросать на месте, потому командование остается без связи, а это всё равно как остаться слепым. Они же подсказали мне и выход из положения - найти кабель на одном из заводов в Вышнем Волочке.

Действительно, побывав на стекольном заводе, я нашел во дворе много мотков железной проволоки, ржавеющей под снегом. Обратился к директору завода с просьбой дать мне часть этой проволоки, т. к. скоро мы отправляемся на фронт. К моему удивлению, он наотрез отказал, и никакие мои призывы к совести и патриотизму не помогли. Что делать? Выход нашли.

Утром шесть бойцов строевым шагом прошли через проходную завода, охраняемую вахтершей с наганом в кобуре. Я на ходу ей бросил: "Идём на работу по указанию вашего директора". Она никак не реагировала. Побросав 5-6 мотков проволоки через забор, где уже ожидали наши сани, мы таким же порядком прошли обратно, сказав вахтерше: "Работы нет". На сей раз всё обошлось нормально.

Выше я говорил о 52-м фронтовом артиллерийском запасном полке. Привожу некоторые данные о нём: в полку были курсы командира батарей, курсы младших лейтенантов и 8 учебных дивизионов - резерва офицерского состава, сержантского состава, миномётный, противотанковый, полковой артиллерии, дивизионной, корпусной, зенитной.

С марта 1942 года и до окончания войны полк отправил в действующую армию 21954 человек, в том числе 103 командиров батарей, 513 младших лейтенантов, 3593 сержантов. В резерве находились и учились 7000 офицеров. Строгости были большие. Пример: за отсутствие на утренней физзарядке командир взвода старший сержант Глумов был арестован на 5 суток домашнего ареста с удержанием 50 % зарплаты за каждый день ареста.

В моём формирующемся 562-м полку было 3 дивизиона по три батареи в каждом. В батарее - три огневых взвода, по два миномёта в каждом, и взвод управления. На вооружении в полку были 36 дульно-зарядных 120-мм миномётов, предназначенных для уничтожения навесным огнём живой силы и огневых средств противника. Дальность стрельбы миномёта - 5700 метров, скорострельность - 15 выстрелов в минуту, вес миномёта - 285 кг, вес мины - 16 кг.

Был у меня во взводе москвич, 1924 года рождения, рядовой красноармеец Николай Новиков на должности старшего артиллерийского разведчика. Интересна его история. В августе 1941 года он, 17-летний комсомолец, добровольно ушел на фронт в составе Московской дивизии народного ополчения. Тогда таких дивизий в Москве было сформировано 15, по числу районов в городе. Каждая дивизия состояла из 10 тысяч бойцов - добровольцев, рабочих, студентов, профессоров и других, тех, кто по разным причинам не подлежал призыву в армию. Все эти дивизии попали под сокрушительные удары немецких танковых и моторизованных дивизий, а добровольцы, кто не попал в плен, погибли.

Так вот, попавший в плен Новиков рассказывает: "Нас, несколько сотен военнопленных, немецкие конвоиры вели на запад. Навстречу по дороге шла танковая колонна. Нас согнали на обочину, но танковая колонна остановилась. Из люка переднего танка высунулся командир и подал какую-то команду. Конвоиры быстро перебежали на одну сторону дороги и из автоматов открыли по нам огонь. Из танков стреляли, из пулемётов. Все бросились бежать, но убежать смогли единицы. Я спрятался под кручей реки. Немецкие автоматчики добивали на поле раненых, но меня не нашли. Через два месяца я, истощенный и измождённый от голода, перешел линию фронта". Он горел лютой ненавистью к гитлеровцам и заражал ею других сослуживцев.

Кстати, отец моей жены, Крупин Дмитрий Николаевич, тоже был в Московской дивизии народного ополчения, попал в окружение, но вышел к своим и еле-еле живой пришел домой. Здоровье было подорвано, и через 6 лет он скончался в возрасте 60 лет.

На формировании полка, после вечерней проверки, личный состав батареи ходил строем и с песней. Пели про синенький скромный платочек, про Катюшу, выходившую на берег крутой, про трёх танкистов, про Днепр, который ревёт и стонет. Пели и другие популярные в то время песни: "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой, с фашистской силой тёмною, с проклятою ордой", "Распрягайте, хлопцы, коней, та лягайте спочивать", "Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваши жёны? - Наши жёны - пушки заряжены, вот где наши жены", "Где подлый враг не проползёт, пройдёт стальная наша рота", "Шли по степи полки со славой громкой...", "Эх, тачанка-полтавчанка, все четыре колеса...", "Раз-два-три, Маруся, я к тебе вернуся...", "По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд...", "Но от Москвы до британских морей Красная армия всех сильней...", "И на вражьей земле мы врага разобьём малой кровью, могучим ударом".

"Когда на каком-нибудь участке фронта наступает затишье, - писал фронтовой корреспондент уже в первые месяцы войны, - люди с радостью отдают свой короткий досуг песне".

Василий Лебедев-Кумач выразил это настроение в ёмкой поэтической форме:

"Кто сказал, что надо бросить

песню на войне?

После боя сердце просит

музыки вдвойне..."

Ещё с царских времён солдаты пели походную песню:

"Умный в артиллерии, щеголь в кавалерии

лодырь во флоте, а дурак в пехоте".

А в период Отечественной войны солдаты пели иначе: "Вспомню я пехоту и родную роту. И тебя за то, что дал мне закурить..."

А в 1943 году Указом Президиума Верховного Совета СССР в армии и на флоте были введены вместо петлиц погоны: парадные - золотистого цвета, полевые - зелёного цвета. Сержантские треугольники и офицерские кубики, шпалы и ромбы на петлицах стали звездочками на погонах. Командиры взводов - лейтенанты и выше - стали именоваться офицерами. Еще ранее были введены генеральские звания и покрой воинского обмундирования, которое было в царское время. Интересно получилось! Мой отец, бывший в Гражданскую войну командиром роты, назывался красным командиром ("краскомом") и воевал против генералов и офицеров- золотопогонников, а теперь мы сами надели золотые погоны и стали называться офицерами. Что дальше будет..?

Борис БОГАЧЕВ,
заслуженный юрист
Украинской ССР
и Молдавской ССР.

Версия для печати


Предыдущая статья

Следующая статья
Здесь могла бы быть Ваша реклама

    Кумир

З питань придбання звертайтеся за адресою.