Номер 39 (835), 06.10.2006

ЛИЧНОСТИ

Томас Венцлова – знаменитый литовский поэт и ученый. С 1977 года он живет в США, профессор на кафедре славянских литератур Йельского университета. Недавно Венцлова гостил в нашем городе и выступил в салоне "Остров сокровищ" литературного музея. Там мы с ним и побеседовали.

— Вы говорили, что после распада СССР испугались, что не о чем будет и писать и что Вам даже пришлось поехать в Китай и в другие страны, где еще сохраняется тоталитарный режим. Неужели поэту, чтобы получить импульс для самореализации, нужно обязательно, что-то отрицать?

— Я говорил об этом отчасти в шутку, однако некоторая проблема тут есть. Многим людям, занимающимся искусством, важно "сопротивляться реальности" (такими были Цветаева и Мандельштам, но, кстати, не Пастернак). Это им дает импульс для работы, а самой работе придает напряжение и масштаб. Можно это назвать трагическим складом личности, можно и как-нибудь иначе. Мне казалось, да и сейчас кажется, что я склоняюсь к этому типу писательства. Так вот, я думал: большинство моих стихов настолько связаны с климатом эпохи, что останутся свидетельством о ней (не только и не столько о политике, сколько именно о климате тоталитарной "зимы"), а в новой ситуации писать будет не о чем. Мой друг, ныне покойный американский литературовед Римвидас Шилбайорис, литовец по происхождению, любил говорить: хорошо писателям в тоталитарных странах – им есть на что сердиться, а западные писатели усиленно ищут, на что бы разозлиться, и не всегда находят. После крушения режима я действительно побывал в Китае, в самых "сложных" посттоталитарных странах – Албании, Сербии, Хорватии. Но ведь трагичность мира неистребима и отнюдь не сводится к политическим режимам. Всегда будет множество бед – личных и не личных. Наконец, все мы смертны, и что еще хуже, смертны наши друзья. Поэтому импульс "сопротивления реальности", увы, всегда останется с нами. Вскоре после 1991 года я это понял.

— Вы много изучали культуру "серебряного века". Насколько она для нас актуальна? Стоит ли молодым авторам учиться у поэтов этого периода?

— Молодые авторы очень часто перепевают поэзию "серебряного века", ее мотивы и приемы. Возникла целая "вторичная русская поэзия", иногда неплохая, но неплодотворная, как всякое эпигонство. Опыт этих времен неповторим (и это к счастью – ничего особенно хорошего не было ни в символистских предвкушениях катастрофы, ни, тем более, в самой катастрофе, которую на себе, хотя по-разному, испытали акмеисты, футуристы, обериуты). Так что и поэзия "серебряного века" невосстановима. Но знать ее надо, просто потому, что она великолепна – тот, кто ее не читал, многого себя лишил. Поэту вообще надо знать много – от Эсхила до, скажем, Фроста и Милоша. Каких учителей выбрать – дело сугубо индивидуальное, "школу" каждый себе должен создавать и проходить сам, причем крупный поэт от учителей рано или поздно уйдет.

— Бытует мнение, что на сегодняшний день европейская культура полностью исчерпала все свои возможности, наступила эпоха "постмодерна", в которую нам ничего не остается, кроме как глумиться над всем созданным до нас. Насколько правомерна такая точка зрения?

— "Постмодерн" я не очень люблю – вероятно, потому, что по возрасту уже перешел в лагерь "литературных консерваторов". Но игра с тем, что было сделано до нас, даже издевка, пародирование прежней культуры иногда (хотя не обязательно) могут оказаться ценным занятием. Собственно говоря, так было всегда, со времен древнегреческой "Войны мышей и лягушек", которая в достаточно постмодернистском духе глумилась над Гомером (на украинской почве тут можно вспомнить Котляревского). Такие авторы, как Пригов или Кибиров – своего рода Котляревские или Саши Черные наших дней, хотя такое сопоставление их, вероятно, обидело бы. Но рядом с этим нужна и литература более высокого градуса, которая, думаю, возникнет. Кстати, модернизм начала ХХ века большинству его современников казался таким же глумлением, "дуракавалянием" и деструкцией культуры, как сейчас многим кажется постмодерн. Да так оно отчасти и было. Но с течением времени к нему попривыкли, и сейчас, в дальней перспективе, видно, что модернисты дали все же много. И я надеюсь, что европейская культура еще не исчерпала всех своих возможностей.

Вел беседу Николай ПОМОГАЕВ.

Фото Л. БЕНДЕРСКОГО.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья