| |
|
Номер 29 (619), 12.07.2002 ПЕРЕЖИТОЕ РАВНОДУШИЕ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ
Угадайте первый вопрос анамнеза при попадании больного в лечебное учреждение? — Чем болели в детстве? – Ну, это уже устарело. — Сколько приняли на грудь вчера (вариант: с утра)? – Это уже теплее. Но это вопрос второй, и чаще он формулируется иначе... Не знаете? Ну ладно – назову сама. — Есть ли у вас с собой деньги?! Разумеется, цитата должна быть не вырванной, а в контексте. Рассказываю по-порядку. Вечером, возвращаясь с работы, я сломала ногу. Нет, не упала, а просто попала ногой в выбоину на трамвайной остановке. Но о состоянии покрытий – это разговор особый. На поломанной ноге добралась домой. Надеясь, что это не перелом, а растяжение, зафиксировала лодыжку бинтом и постаралась уснуть. К утру терпеть стало совсем невмоготу, кое-как сползла с лестницы, пересекла двор и выбралась на улицу. Остановила машину. Почему не вызвала "скорую"? Есть некоторый отрицательный опыт. Машина подвезла прямо ко входу в приемный покоя ГКБ № 1 (Еврейская больница). Вход с улицы сейчас закрыт и в приемный покой можно попасть через неширокий коридор со двора. Иду, делая миллиметровые шажки, опираясь на 2 палки. От боли лицо перекошенное, в глазах невольные слезы. Меня обгоняют, идут навстречу, дышат в затылок, подгоняя в узких дверных проемах: "Проходите, проходите!", люди в белых халатах. Никто не спросит: что с вами?, Никто не предлагает продозвать санитара с каталкой или креслом на колесах. Наконец добираюсь до регистратуры. За загородкой две щебечущие девицы. Рядом скучает дежурный врач. — Вам чего? — Я поломала ногу... — Идите в первую смотровую. – Отворачиваются. Врач спрашивает, почему я одна? Объясняю, что сейчас подъедут мои близкие с другого конца города. Пока больше вопросов нет. Только рукой показывает направление к 1-й смотровой, через весь вестибюль. Снова пускаюсь в путь, масштаб которого один к ста. Добираюсь. Сестра велит разбинтовать ногу. Подходит дежурный врач, просит показать место, в котором сосредоточилась боль, рисует на нем крестик. — Идите на рентген, в вестибюле налево. Иду! На рентгене мне предлагают вскарабкаться на стол. Карабкаюсь! И задают мне вопрос, в котором наконец звучит живой человеческий интерес: — У вас есть с собой деньги на рентген? – Слава Богу, деньги с собой есть. Поэтому, вложив 12 грн. в одну руку рентгенлаборанта, я с полным правом прошу, чтобы мне подали другую руку, помогая слезть. Я – уже официально больная с переломом. Это подтверждает на ходу дежурный хирург: — У вас перелом, палки не годятся, нужны костыли, вы не имеете права становиться на поломанную ногу... И снова – ни каталки, ни кресла, ни просто мужественной руки хирурга, на которую можно опереться, чтобы пощадить больную ногу. Зато снова в дверях уже знакомое нетерпеливое: "Проходите, проходите!" Врач отмечает на моей ноге фломастером уровень гипсового "сапожка". Сестра, которой дано указание наложить гипс, чем-то недовольна. О чем-то тихо спорит с товаркой. Ее напарница подходит ко мне: — Деньги есть? Нужно купить в аптеке гипс. Я прихожу в ужас. МНЕ САМОЙ ИДТИ В АПТЕКУ ЗА ГИПСОМ? Но девушка идет в аптеку, которая тут же в вестибюле. Возвращается с вестью: в аптеке гипса нет (аптека при приемном покое больницы с травматологическом отделением!). Правда, у себя в хозяйстве она находит гипсовые бинты. Я с легким сердцем вручаю ей требуемую сумму, она заботливо упаковывает мою многострадальную ногу в гипсовый сапожок. Боль почему-то мгновенно уходит. Не зная еще, что это эффект временный, я блаженно улыбаюсь, тем более, что вижу, что за мной наконец приехали. И 6 недель, на которые мне наложили гипс, в тот момент кажутся заслуженным отдыхом за все мои страдания. И лица идущих навстречу и обгоняющих нас людей в белых халатах уже кажутся не такими мертвенно разнодушными. А может, это и вправду так? От них уже не требуется помощи и, возможно, они уже поняли, что деньги у меня с собой есть. Е. К.
|
|
|||||||||||
|
| |||||||||||||
)
