Номер 47 (1144), 14.12.2012

Разговор с постановщиком нового спектакля Театра музкомедии "Хаджибей, или Любовь к трем тысячам апельсинов" Георгием Ковтуном проходил как раз перед премьерой. Но беседовали мы не о спектакле...

Для справки. Георгий Ковтун - балетмейстер, режиссёр, педагог. Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, народный артист Республики Татарстан. Родился в 1950 г. в Одессе. Окончил Одесскую хореографическую школу, Воронежское хореографическое училище, Ленинградскую консерваторию как хореограф-постановщик. Хореограф, постановщик, режиссёр более 300 оперных и балетных спектаклей, хореографических миниатюр, мюзиклов, оперетт. В Одессе поставил спектакли: "Ромео и Джульетта", "Силиконовая дура" (Театр музыкальной комедии), "Вий", "Степан Разин" (Русский театр) и др.

- Одесса вашего детства - какая она?

- Это Одесса, где не было волнорезов, а ведь когда ты ныряешь, попадаешь в фантастический подводный мир, наполненный разными рыбками и морскими коньками. А сейчас что? Окольцевали пляж - и нет того простора. У той Одессы был свой стиль, хотя он в какой-то степени и остался. Приморский бульвар остался тем же, хотя раньше был проще. Порт был забит судами, словно чайками - большими, маленькими. Порт был чем-то живым. А когда сейчас смотрю на морвокзал, то становится грустно.

Одесса моего детства - это романтический мир. Конечно, помню Привоз, где было всё настоящее, натуральное. Особый город Привоз - кладезь для перлов. На пляжах были маленькие базарчики, которые переносили тебя в книги Катаева или же Паустовского. У моря не было такой благоустроенности, как сейчас. А так как я жил в послевоенные годы, то иногда, глядя на море, можно было увидеть, как выплывает старая мина. На месте новых районов были сады, вся эта территория была в садах. Цвела вишня, черешня, а я с друзьями подрабатывал там, и мы ездили собирать урожай.

- Как формировался ваш характер?

- Я же начинал в цирке... Отца не было, он развёлся с моей мамой. Жизнь была обыденной, надо было как-то выживать.

- А как вы пришли к режиссуре?

- Сначала я пришёл в балет, где нам преподавали спецкурс по режиссуре. Со временем я стал ставить небольшие сценки, номера. С сокурсниками подрабатывали в варьете, но постановка качественного номера стоила 100 рублей. Поэтому приходилось учиться всё ставить самому. Мой первый спектакль в Одессе был "Ведьма" по Чехову в Оперном театре. Там звучала музыка "Биттлз" и "Рапсодия" Гершвина. Но его за это запретили.

- Можно сказать, что вы были и остаётесь бунтарём?

- Да, конечно. В искусстве всё время надо что-то находить, взрывать этот мир. Как сказал Гоголь, театр - это трибуна. И со сцены я могу рассказать обо всём, что меня волнует. Всегда хочется найти новые краски, аккорды. Мир не стоит на месте. Достоевский говорил, что люди делятся на обыкновенных и необыкновенных. Я всегда своим ученикам цитирую строчку из Библии: "Учитель, береги своего ученика, ибо он первый поднимет на тебя руку". Так что это закономерно, что ученик должен стать лучше своего учителя, должен найти что-то новое.

- Чем отличается работа балетмейстера от работы хореографа в фигурном катании? Кому вы ставите номера?

- Я - член сборной России по фигурному катанию. Ставлю номера подопечным тренера Алексея Мишина - Гачинскому, Туктамышевой. Тренировал Плющенко, когда ему было 13 лет. Отличие - в специфике спорта. В балете работают две стороны - правая и левая, а в фигурном катании - только одна. Ты находишься в рамках, за конкретное время должен успеть сделать все обязательные трюки.

- Каким должен быть режиссёр? Как человеку понять, заниматься ли ему режиссурой?

- Режиссёр должен многое знать - музыка, драматургия, изобразительное искусство. Я сравниваю свою работу с цирком. Я - дрессировщик, актёры - хищные звери. Вот выходишь с кнутом, ударю - все боятся; только отвернусь, начнут что-то замышлять, так что придётся опять ударить кнутом. Каждый человек считает, что мир должен быть таким, каким он его видит. Поэтому я должен соединить мировоззрение каждого из актёров, сплести всё в одно целое. Актёры - это краски. А я - художник. Но я никогда не позволяю актёрам что-либо придумывать вместо меня. Над спектаклем я работаю всегда один: над режиссурой, над хореографией, потому что никто не знает, чего хочу я.

- Многие говорят о вашей строгости во время работы над постановкой.

- Каждый человек должен стараться быть выше, чем он есть. Актёры ленивы, а должны становиться лучше. Жизнь коротка, и я хочу помочь им сделать как можно больше.

- Для одесской публики вы открыли много молодых личностей. Как вы распознаёте талант в юном даровании?

- 10 лет назад композитором Евгением Лапейко и мною был объявлен кастинг для спектакля "Ромео и Джульетта". Собрали буквально ребят с улицы. Им было дано два месяца испытательного срока. Приходили буквально дети, говорили: "Хочу играть", а я им: "Иди!" Почти все из них стали актёрами. Интересно работать с молодыми, они ещё "мягкие". Но и со взрослыми актёрами интересно: они понимают, чего они хотят от тебя. Почему я строг на репетициях? Потому что актёры не знают, что они могут большее. А я помогаю им это узнать.

- Должен ли актёр совершенствоваться сам или же должны проводиться тренинги для всей труппы? Актёры наших театров жалеют о том, что не устраиваются тренинги, которые могли бы укрепить отношения в труппе.

- Тут проблема не только в саморазвитии. В театре должен быть хозяин. В Одессе театральное искусство деградирует. Спектакли начинают разваливаться после нескольких показов. Сейчас нет настоящих помощников режиссера. В Питере над одним спектаклем работают 10 помрежей одновременно, и каждый отвечает за конкретную сцену. Даже, глядя на свои спектакли, я вижу, как выпадают из них некоторые сцены. Выпала замечательная сцена боя в "Ромео и Джульетте". Как много было раньше артистов на сцене, из них сейчас совсем немного осталось. В театре должен был хозяин - художественный руководитель.

- Каков сейчас молодой зритель?

- Долбанутая молодёжь пошла. Долбанутая телевизором, компьютером. Хотя и более развитая. Сейчас нельзя делать такие спектакли, какие ставились лет 20 назад - с чеховскими паузами по три-четыре минуты, когда зритель мог, затаив дыхание, ожидать, что будет дальше. Теперь это всё неактуально. Клиповое восприятие у молодёжи, спектакли ставятся в бешеном темпе. Хорошая постановка состоит из трёх "Я": что интересно зрителю, актёру и режиссёру. Я стараюсь сделать спектакль красивым, зрелищным. Сейчас по телевизору часто можно увидеть голые тела. В "Вие" и в "Ромео и Джульетте" тоже есть голые тела, но я стараюсь сделать это красиво, чтобы зритель не смеялся, так что хожу на острие ножа. В моих спектаклях в такие моменты публика не смеётся.

- У вас остался один непоставленный мюзикл Лапейко.

- Да, это мюзикл "Ариадна" по Марине Цветаевой. Сейчас музыка аранжируется, уже почти готова. Проблема одна - где его ставить.

Беседовала Мария ЧУМАКОВА.

На фото Л. БЕНДЕРСКОГО:
фрагменты из спектакля
"Хаджибей, или Любовь к трем тысячам апельсинов".

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья