Номер 43 (1387), 17.11.2017

(Окончание. Начало в № 42.)

Владимир Аркадьевич Кодинец был в нашей съемочной группе администратором по подготовке съемок.

Группа была сплошь дебютантская: Феликс Миронер после удачного дебюта как автор сценария и сорежиссер в только что вышедшей "Весне на Заречной улице" впервые выступал сам как режиссер-постановщик. Я с моим коллегой Колей Луканевым тоже впервые после окончания ВГИКа занял место у съемочной камеры. Дебютировал в роли администратора и Владимир Аркадьевич, хотя было ему за шестьдесят.

Картина называлась "Улица молодости", мы снимали о молодых строителях, выполнявших развернутую Хрущевым программу массового строительства жилья. До Одессы эта программа еще не дошла, поэтому натурные съемки проходили в Киеве - там начали закладывать Чоколовский массив.

Первая неделя съемок прошла трудно, но успешно. Хорошо проявили себя молодые актеры. Строители Чоколовки хоть и ругались, но предоставили нам возможность вертеть их башенными кранами, как нам было нужно. Ко всему нам сопутствовала хорошая погода, именно такая, какая была задумана в сценарии. Уже накопилось несколько коробок отснятого негатива, пора было отправлять его в Одессу на проявку.

Владимир Аркадьевич следующий объект для съемки полностью подготовил, он один из всей съемочной группы был на несколько дней свободен, его и решили послать в Одессу с отснятым материалом. К этому времени мы уже успели убедиться, что Кодинец очень старательный работник и ему можно поручить это ответственное дело.

Съемка еще продолжалась на Чоколовских кручах, когда внизу под нами загромыхал поезд Киев-Одесса. Я смотрел на него и думал: "Господи, помоги, это же первый профессиональный в моей жизни отснятый материал!"

А минут через двадцать Владимир Аркадьевич собственной персоной объявился на съемочной площадке! Он был крайне взволнован:

- Как же так можно! Операторы, что же у вас за ассистенты! Что же это они мне дали! Говорили - снятый материал, снятый материал! Хорошо, что я на вокзале проверил. Открыл одну коробку - чистая пленка! Открыл другую, третью - чисто! Все коробки проверил!

Он был очень старательным администратором. И не его вина, что он не знал азы фотографии. Он прекрасно знал автодело, и еще полгода назад был начальником цеха шасси на заводе "Рено". А то, что пленка может засветиться... С этим ему в его многотрудной жизни встречаться не приходилось.

Мой брат, капитан дальнего плавания, учит меня думать не потом, а перед. Куда как рискованна профессия мореплавателя, и потому в ней продуманы и предусмотрены все возможные опасности и страховки от них. Правда, утверждает он, если соблюдать все правила техники безопасности, работать будет нельзя.

Тем более нельзя все предусмотреть и от всего застраховаться в таком непредсказуемом деле, как киносъемки. За годы операторской работы мне только на съемках приходилось и лететь спиной вниз с башенного крана (спасла куча песка), и пережить столкновение железнодорожного состава с операторским краном (спас крановщик, успевший поднять стрелу чуть выше вагона, и мы с ассистентом оказались на крыше теплушки), и вылететь из открывшейся двери легкого самолета Як-12 с камерой в руках (спас опять-таки ассистент, втянув меня обратно за кабель аккумулятора, да пилот, заложивший резкий крен на противоположную сторону). Были и менее яркие случаи, когда смерть стояла рядом - другие операторы меня поймут.

* * *

Селяне в те времена - самые непосредственные, если не сказать наивные, зрители.

Снимаем в Прикарпатье, в лесу под Чертковым, картину "Квартет Гварнери". В одной из главных ролей - Юрий Соломин, который совсем недавно полюбился всем в роли Кольцова, красного разведчика в стане белых, в должности "адъютанта его превосходительства". Фильм заканчивался драматически: белые Кольцова вычислили. Его арестовывают, уводят. На верную смерть.

И вот Соломин снова перед камерой. Как всегда, где бы мы ни снимали, собираются посмотреть на киносъемки местные зрители. Вдруг слышу у себя за спиной радостный шепот:

- Ганэчко, дывысь - цэ ж адъютант! Я ж казала, що втече! Втик! Слава Богу, вырвався!

* * *

Снимаю военную картину "Сто первый". Лист оповещения - что будем завтра снимать и что для этого потребуется - диктую юной помощнице-помрежу. После его обнародования приходит взволнованная реквизитор:

- Вадим Васильевич, а что такое попыш?

- Не знаю. А почему вы спрашиваете?

- Как же так - сами не знаете, а сами заказываете на завтра аж четыре. Вот же в листе оповещения написано: ЧЕТЫРЕ ПОПЫША.

Ну что возьмешь с молодой помрежки! Я сказал: четыре ППШ, звучит: пэпэша. Поскольку марка автомата времен войны - пистолет-пулемет Шпагина - девушке, слава богу, неизвестна, она с голоса и записала: четыре попыша...

* * *

Закончилась моя работа над "Секретным фарватером" по сценарию кинодраматурга Игоря Болгарина, известного до того по многим хорошим фильмам, в частности по "Адъютанту его превосходительства". Это был один из первых отечественных сериалов с невероятно высоким рейтингом, как сказали бы сегодня.

На съемках фильма "Секретный фарватер"

На съемках фильма "Здравствуй, Днепр"

Недалеко от того места, где у Болгарина дача, - село, куда нас двоих пригласили на творческую встречу. Знакомимся с завклубом. Игорь протягивает руку:

- Игорь. Болгарин.

Изумленный завклубом находится не сразу. После паузы отвечает:

- Сема. Еврей.

* * *

Когда запустили в производство фильм "Секретный фарватер", главной задачей, конечно, было найти актера, на котором весь сюжет держится, - командира торпедного катера Шубина. К счастью, долго искать не пришлось. В том году у нас на студии был снят фильм про революцию, в котором роль матроса Железняка сыграл никому не известный минский актер. Мужественное лицо, какое-то особое мужское обаяние, убедительность и правдивость - не заметить этого было нельзя. Для проформы попробовал еще двух каких-то артистов, чтобы было что представить худсовету, и безоговорочно утвердил на роль Шубина молодого белорусского артиста Анатолия Котенева. Работать с ним было легко и интересно.

В картине было немало сцен, опасных для исполнителей. На такой случай приглашаются дублеры, каскадеры. Анатолий же всегда настаивал на том, что он может и должен все делать сам.

В первой серии завязка сюжета начинается с того, что маленький военный самолет должен доставить Шубина к месту службы. Но в небе его встречает немецкий истребитель. Завязывается воздушный бой. В результате пилоты обеих машин погибают, а Шубину удается спастись, выбросившись с парашютом.

Кадр парашютирования снимали в Одессе - в аэроклубе нашелся подходящий самолет. Проблема возникла с парашютом: все нынешние парашюты продолговатые, а нам нужен был круглый, времен войны. С большим трудом на каком-то складе разыскали завалявшийся с незапамятных времен нужный парашют, которым не пользовались бог знает сколько лет. Приглашенный для съемки профессионал-парашютист подергал стропы - вроде бы все в порядке. Но для страховки он все-таки собирался надеть на грудь надежный современный парашют - снизу, на общем плане, этого не было бы заметно.

И тут Анатолий сказал:

- Прыгать буду я сам.

- Толя, но это же опасно!

- Запасной парашют, если круглый не раскроется, не даст разбиться.

- Но Толя!..

- Я в Минске этим делом занимался, у меня больше десятка прыжков! Мог бы и документ показать, но он у меня дома.

- Толя, но это же общий, общейший план, кто там тебя увидит!

И тогда он очень серьезно, не повышая голоса, внушительно произнес:

- Вадим Васильевич, я должен пережить то, что переживал мой герой. Без этого я не смогу играть другие эпизоды так, чтобы мне поверили.

В общем, он меня уговорил...

И вот мы стоим на учебном аэродроме - был тогда такой в Одессе - и Коля Ильчук ловит в кадр махонький, идущий на приличной высоте самолет. Видим, как из него выпадает черная точка, а пилот, имитируя движение неуправляемого самолета, выходит из кадра. Черная точка летит к земле. Летит и летит. А земля все ближе. А парашют не раскрывается! И уже почти у самой земли вдруг вспыхивает белый купол круглого парашюта! Мы бросаемся к приземлившемуся Котеневу:

- Толя, что случилось?!

- Да это я хотел вам показать, что такое затяжной прыжок!

На второй дубль он отправился уже без запасного парашюта: "Я постараюсь подрулить ближе к камере; спиной развернуться, может, и не смогу, а откуда у Шубина запасной парашют - ранец-то современный!"

Снимали очень важный эпизод: побег Шубина с немецкой подводной лодки. В Финском заливе нашли достаточную глубину, чтобы лодка могла погрузиться. Закрасили на ней номер и опознавательный знак советского флота. Завезли на лодку Котенева, сами отошли с камерой на значительное расстояние - нужно видеть и всю лодку, и участвующий в сцене самолет. Согласована сигнализация с самолетом, с командиром лодки, с актером. По нашему сигналу все пришло в движение: пролетел самолет, подводная лодка стала быстро погружаться, Шубин прыгнул с лодки в воду.

Не ждите дальше рассказа о какой-то критической или смешной ситуации. Просто оцените смелость Анатолия: на нем ни спасательного жилета, ни другого плавсредства, и нужно прыгнуть в уже холодные воды Балтики, а главное - успеть отплыть от лодки до возникновения затягивающего водоворота. Он все сделал безукоризненно, смелый и мужественный Шубин-Котенев. А возникновение опасного водоворота пришлось в монтаже отрезать - он возник не мгновенно, и это замедляло динамику сцены.

В Балаклаве нужно было снять еще несколько подводных кадров для заключительной, четвертой серии. Пользуясь тем, что в нашем распоряжении был опытный и хорошо экипированный оператор Ялтинской киностудии Игорь Красовский, захотелось проход подводной лодки снять под водой - внушительное, никем не виданное ранее зрелище. В монтаже фильма такое обязательно пригодится. Для этой съемки нам без проблем выделили водолазный бот - небольшую посудину с жестким трапом, уходящим достаточно глубоко под воду. Там, на конце трапа, должен был устроиться оператор. В Севастополе заказали подводную лодку и назначили съемку. Лодка прибыла, как всегда, без проблем и по-военному точно. Я объяснил суть кадра и поставил задачу: пройти под водой как можно ближе к оператору, ведь какой бы ни была чистой вода в заливе, на глубине уже темновато для нашей пленки.

- В тюрьме вместе сидеть будем, товарищ режиссер, - говорит мне капитан. - Вы думаете, что я под водой, как вы по шоссе на машине? Я ориентируюсь по навигационным приборам, и только. Зацеплю винтами вашего оператора, и что тогда?

Подводная лодка разворачивается и уходит в Севастополь. А снять-то хочется!

Командующий флотом выслушал мои творческие резоны и сказал:

- Хорошо, я дам вам другую лодку. Там капитан более опытный и рисковый. Думаю, все будет как надо!

И пришла в Балаклаву другая лодка. Знакомлюсь с капитаном:

- Вадим Васильевич.

Он пожимает руку и представляется:

- Африкан Африканович.

Совершенно русский, абсолютный славянин, с фамилией Попов - и надо же, такое незабываемое имя!

Он выслушал меня внимательно и сказал:

- Попросите вашего оператора не поднимать камеру выше рубки. Я подниму перископ, буду видеть ваш бот и пройду как надо.

Вот так просто! Хотя риск, конечно, все равно присутствовал. Вода действительно не асфальт, где можно рулить как надо, существуют еще и подводные течения... И все-таки мы это сняли!

Года через три американцы сняли очень неплохую картину про подводную лодку - "Тhе Воаt". Мне удалось посмотреть ее. И даже услышать в рекламе этого фильма: "Впервые в мире кинематографисты Голливуда сняли под водой проход не макета, а настоящего боевого судна!"

Ладно, честь им и хвала. Умеют продавать свой товар.

А нам приходилось еще не раз снимать всякие сложные объекты, все не опишешь. Но засела в памяти одна съемка, часто ее вспоминаю. Нужно было показать, как надежно замаскированная немецкая подземная база "Венета-2" была взорвана засланным после войны секретным агентом. Нашли на Балтике подходящий заросший лесом остров, в недрах которого как бы и находилась эта база, и начали его минировать. Взрыв острова оказался довольно впечатляющим. А когда потом высадились на остров, чтобы проверить, не осталась ли где несработавшая взрывчатка, я увидел невинную жертву кинематографистов - мертвую белочку.

Сейчас я работаю в Музее кино, в уютном особняке, где во дворике растут старые итальянские пинии. На этих соснах часто вижу белок, и каждый раз сжимается сердце...

В предлагаемом вниманию читателей материале использованы фрагменты из книг В. В. Костроменко.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья