Номер 13 (1258), 10.04.2015

Мои первые детские воспоминания связаны с Бертой Моисеевной Брандт.

Мы жили в маленьком подвальчике с одним окошком на углу улиц Ярославского и Свердлова (ныне это Троицкая и Канатная). Мои родители самовольно заняли его с бескорыстной помощью знакомых, и с двух месяцев я стал жителем этого, как теперь говорят, нежилого помещения. В первую неделю жития в этом доме к нам пришла Берта Моисеевна. Пришла сама, без приглашения; услышала плач ребёнка и увидела молодых родителей. Принесла свёртки с продуктами, пирог, яблоки, закрутки, банку с молоком, деньги...

Жила она в доме рядом в коммунальной квартире с одним окном, выходящим во двор. У неё был муж, он тяжело болел - последствия страшной войны. Они не покинули Одессу во время оккупации. Берта Моисеевна работала медсестрой, и они просто не успели эвакуироваться: она ещё спасала раненых, когда в городе уже были румыны. Постоянной работы не было, помогала-лечила знакомых, тем, кто её знал. Платили тем, что было; у кого ничего не было - тем она сама приносила своё и отдавала.

Под домом, в котором они жили, были катакомбы. Михаил Григорьевич прятался в них с 1941-го по 1943 годы. Вход в катакомбы находился в подвале дома. Берта урывками носила мужу еду, воду. Михаил Григорьевич болел ревматизмом, в постоянной темноте стал слепнуть.

Внешне она была красивой, стройной, очень опрятной женщиной. Знала французский язык, немного немецкий, а также идиш и иврит. Сходство фамилии Брандт с французской дало ей возможность выдавать себя за француженку, чем она и воспользовалась, однако в 1943-м завистники (из своих же соседей) донесли на неё, а также на мужа в румынскую комендатуру, и супругов отправили в гетто. Муж выглядел очень плохо, это и спасло его от отправки в Германию, его оставили просто умирать. Но у Михаила была любящая и умная жена...

Завистники Берты могли бы завидовать её неистощимой силе воли, колоссальной энергии и высокой порядочности. В гетто, где была высокая скученность людей, не хватало еды, питьевой воды (давали не более одного стакана воды в сутки), была ужасная антисанитария, вши ели людей, количество их было несметным, они ползали даже по земле, и бороться с ними было, казалось, невозможно. Казалось...

Но Берта была всегда чистой, в свежей одежде, причёсанная, вымытая. Многие, не знавшие, как ей это удаётся в таких нечеловеческих условиях, недоумевали и злились на неё, выдумывая небылицы и устраивая травлю. В гетто, где пробыла семья Брандт с 1943-го по 1944 годы, Берта всегда находила выходы и заставляла то же самое делать своё окружение и мужа: каждый день в любое время года ночью она выходила на улицу, полностью раздевалась, трусила бельё, выбивала, вычищала, травами сушёными или свежими протирала одежду, стирала, отжимала и надевала на себя опять мокрым. Занималась гимнастикой, физзарядкой. Если был дождь, умывалась дождем, если снег - обтиралась снегом. Если не было ничего - собирала в бутылку мочу и обтиралась тряпочками. Каждый день! Так она спасла своего мужа и своё окружение. Вот только двоюродная сестра её, не захотевшая это делать, умерла.

До конца своих лет моя "бабушка Бетя" готовила вкусные варенья, пекла пироги, фаршировала знаменитую одесскую рыбу и всегда сама всё привозила к нам домой, чтобы быть в движении, хотя жили уже далеко друг от друга.

Прожила Б. М. Брандт ровно 100 лет. Перед самой своей кончиной она раздала все свои сувениры на память, а мне, шутя, с одесским акцентом сказала: "Ты шо, Юра, выглядишь как старый идиёт - сбрей усы, и тебя полюбят девочки. Ты женишься". Я послушался ее, сбрил усы и через два месяца женился...

Юрий МОГИЛЮК.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья