Номер 51 (847), 28.12.2006

"...В вашей газете была напечатана заметка о том, что киевские реставраторы займутся ремонтом нашего Дюка. И что после реставрационных работ он простоит еще 10-15 лет. Это мне не понятно. Стоял больше сотни лет, а теперь после ремонта и до двадцати не дотянет? Что же это за ремонт такой? Может, это вовсе и не ремонт, а снова поиски клада, якобы зарытого под Дюком? Об этом кладе много легенд ходило. Чуть было бедного основателя Одессы с пьедестала не свергли, так хотели найти клад. Может, и сейчас под видом ремонта его ищут? Ну, это я шучу. Ведь реставрировать собираются не только Дюка. Еще хотят навести глянец на группу "Лаокоон с сыновьями". По ТВ об этом говорили. Сказали, что горисполком выделил на это большие деньги. На эти два памятника и на львов, что в горсаду. Львов уже обновили. Диктор сказал, что их отполировали, и они блестят теперь, как новенькие.

В вашей рубрике "Вопрос-ответ" бывают прикольные ответы, а я хочу вам задать прикольный вопрос: "Не появится ли после реставрации у фотографов возможность без риска быть обвиненными в непристойности фотографировать Дюка с правого люка?"

Это снова шутка!

Не думаю, что вы ответите на это мое письмо. Ваш постоянный подписчик Р.".

Нам показалось, что под Новый год именно на это письмо стоит ответить.

Начну со львов, потому что меня испугала фраза нашего читателя о том, что "львы блестят, как новенькие". Неужели, львы заблестели, как надраенный самовар или начищенный медный пятак, которому и цена – пятак, неужели они лишились благородной зеленой патины, которую можно сравнить с благородными сединами человека? Вот ужас-то!

Но новым хозяевам горсада и не то может заблагорассудиться. Почему-то в Петербурге никому не приходит в голову почистить Медного всадника. Бронзовые статуи даже специально поливают водой, чтобы они быстрей позеленели. Надеюсь, что либо наш читатель, либо диктор ТВ пошутили.

Впрочем, в Одессе один раз пытались вычистить бронзовый памятник. Это был розыгрыш, его участниками были со стороны шутников двое молодых мужчин, одетых в морскую форму и фуражки с "крабом". Жертвами розыгрыша стали знаменитый начальник Черноморского пароходства Алексей Данченко, две простодушные тетки и его Высочество герцог Арман Эмманюэль дю Плесси Ришелье, запанибратски-любовно именуемый одесситами просто ДЮК, что в переводе с французского собственно и означает – герцог.

Если отвлечься от истории с розыгрышем, к которому мы непременно вернемся, то стоит рассказать об отношении одесситов к своему Дюку. В дни моей молодости памятник Дюку был местом, возле которого любили собираться одесские школьники и студенты. Здесь назначался чуть ли не ежегодный традиционный бой между учащимися Грековки (художественного училища им. Грекова) и курсантами мореходки. Бывали года, когда будущие моряки вопреки всем правилам пускали в ход против будущих айвазовских пояса, оснащенные бляхами. Тогда текла кровь, и в бой вмешивалась милиция.

Школьники собирались с мирными целями, окрашенными в юмористические тона. Их традиционный сбор приходился на 30 мая, то есть в канун выпускного экзамена по литературе. Шли не только выпускники-десятиклассники, но и ребята 8-х и 9-х классов. Шли за темами сочинений, которые, как известно, гороно (городской отдел народного образования) рассылал по школам в день экзамена в закрытом конверте. Но считалось, что кому-то удалось заранее проникнуть в тайну, и эту тайну можно узнать, придя вечером к Дюку.

Практически никто в это не верил, но подрастающее поколение будущих звезд КВН изощрялось в выдумках и остроумии. Всех тем, которые популяризировались возле Дюка, я не вспомню, но приведу несколько образцов, часть которых нуждается в комментариях. Например: "Жариков как лишний человек нашего времени". Тема "Лишние люди" была популярна, а председатель гороно Жариков – наоборот. В те годы часто приходилось в сочинениях проводить "перекрестные" (сравнительные) характеристики (скажем, Татьяны и Ольги Лариных). Отсюда тема: "Перекрестная характеристика Карагеза (коня Казбича – персонажа из "Героя нашего времени" Лермонтова) и коня из "Медного всадника". Популярны были темы, построенные на временных смещениях: "Белинский о Маяковском" или "Залп Авроры разбудил Герцена и Огарева", и еще вспомнилось "Лабораторный анализ того, что смешалось в доме Облонских", или из той же "Анны Карениной": "Перемены в настроениях передовой российском интеллигенции за то время, пока поезд влачил жалкое существование Анны".

Ох, и веселые же были эти вечера у Дюка, ежесекундно вздрагивающего от взрывов молодого смеха. Последний такой сбор проходил в мае 1969 года. А потом кому-то показалось, что от взрывов смеха недалеко до подрыва советской власти, и походы за темами были упразднены железной рукой.

Популярность Дюка была столь велика, а панибратское отношение к нему столь сильно, что молодежь того времени, еще не приученная походя произносить некоторые трехбуквенные слова, в споре могла отправить оппонента к Дюку. Могу поручиться, что ничего плохого при этом в виду не имелось. С таким же успехом могли отправить в баню Исаковича (была такая в Одессе).

Панибратство сказывалось также в том, что многоуважаемый герцог, вернее, его памятник, использовался для прикола, жертвой которого должны были стать фотолюбители-не одесситы (впрочем, этот прикол существует и сегодня, и именно на него намекал наш читатель, спрятавшийся за литерой Р.). Ничего не подозревающему туристу предлагают сфотографировать Дюка, стоя справа от него ("с правого люка"). В этом случае на фото свиток, который Дюк держит в руке превращается в... свиток превращается... превращается... Ну, как бы это помягче объяснить. Словом, создается впечатление, что не только скульптор Мартос отлил Дюка, но и самому герцогу пришло время отлить.

Ну да ладно, вернемся к нашим баранам, то есть к обещанному рассказу о розыгрыше.

Итак, однажды к двум далеко не молодым уборщицам бульвара подошли два представительных молодых человека в морской форме и сказали, что начальник Черноморского пароходства Алексей Евгеньевич Данченко обращается к ним с личной просьбой – как следует вымыть статую Дюка, а то, мол, перед иностранными моряками неудобно. Обещано было солидное вознаграждение – то ли 600 старыми, то ли 60 новыми рублями (в зависимости от того, происходило ли это до или после 61-го года).

Как эти бабки не убились, карабкаясь на статую, одному Богу известно. Но Дюка вымыли. А вымыв, побежали в кассу пароходства за деньгами. Естественно, ни в одной ведомости эта выплата не значилась. Рассерженные женщины отправились к самому Данченко. Когда диспут с секретаршей Данченко достиг своего апофеоза, сам Алексей Евгеньевич вышел на шум из кабинета. Узнав в чем дело, он очень удивился, но не подал вида, а стал расспрашивать, как выглядели "его посланцы". Но ничего конкретного, кроме того, что это были моряки "с крабами", не узнал.

То ли Алексей Евгеньевич пожалел незадачливых теток, то ли потому, что понимал, что если дать скандалу разрастись, то он сам попадет в смешное положение, он выплатил из своего кармана злополучные 600 (или 60) рублей.

Передавая женщинам деньги, Данченко слезно умолял их без его личной просьбы больше ни одного сооружения в городе Одессе не мыть...

Вот такая была забавная история. Но это был, как я сказала, розыгрыш. А вот история с третьей из упомянутых в письме Р. скульптур была не розыгрышем, но по своей трагикомичности превзошла все, что только можно. Итак, Лаокоон – проницательный троянский жрец бога Аполлона. Он был задушен вместе с сыновьями двумя гигантскими змеями, посланными богиней Афиной в наказание за то, что пытался предостеречь сограждан от подарка греков – деревянного коня, названного впоследствии ТРОЯНСКИМ.

Мраморную группу "Лаокоон" нашли при раскопках в Греции, а может быть, в Италии, так как хранится она в Ватикане. Наш "Лаокоон" это уменьшенная копия статуи из раскопок. Ее первым пристанищем в Одессе была дача Маразли. После революции группа время от времени (шесть раз) меняла свой адрес. Последние два адреса – это сквер Веры Холодной (сквер на Преображенской) и, что более органично, площадь перед археологическим музеем.

В конце 60-х годов, когда Лаокоон со своими сыновьями спокойно стоял в скверике на Преображенской (точно на том месте, где сегодня стоят "Гаврик и Петя"), то ли в партийные, то ли в советские органы пришло письмо от одной школьной учительницы, которая возмущалась, что, когда она ведет своих воспитанников мимо скульптуры, дети видят все мужские достоинства жертв коварной Афины, потому что скульптор не позаботился прикрыть их хотя бы фиговыми листочками. Ей, учительнице, просто страшно за будущее этих детей, за их моральные качества. "Какие же из них вырастут строители коммунизма?!" – патетически восклицала с помощью N-го числа восклицательных знаков учительница.

Обеспокоенные будущим строителей коммунизма, их моральным обликом, власти поспешили издать указ, и Лаокоон с сыновьями (которые, возможно, просто не успели принять приличный вид, когда на них напали змеи) получили по большому гипсовому фиговому листу с запасом прикрывающему то, что должно прикрывать фиговым листкам. Одесса возмущалась и потешалась. Но дальше стало еще потешнее. В Одессу по каким-то искусствоведческим делам приехала большой знаток античности Ирина Владимировна Линник. От содеянного она пришла в ужас (что значит отсутствие спасительного одесского чувства юмора!). Узнав, что даже в столице СССР – Москве от детей не прячут за фиговыми листами естественные подробности человеческого строения (если этого изначально не сделал сам скульптор), власти повелели фиговые листочки убрать. Но легче приказать, чем сделать. Гипс очень хорошо срастается с мрамором, так что при удалении гипсовых фиговых листов... Да, да, вы поняли правильно. С этого момента прорицателю и его отпрыскам грозила не просто смерть от удушения змеиными кольцами, им грозил позор – умереть полными кастратами. Срочно спасать положение поручили скульптору Вячеславу Голованову (автору многих барельефов, в том числе четырех барельефов на фасаде Одесской киностудии). Музейные работники и неорганизованные скульпторы и художники веселились, наблюдая за тем, как Слава с закрытой корзиночкой бегал примерять пострадавшим, сами понимаете, что. Присутствующая при одной из примерок секретарь обкома партии Лидия Всеволодовна Гладкая изрекла (возможно не без тайного юмора): "В конце концов пусть окончательное решение, на каком варианте остановиться, примет... Она назвала имя тогдашнего главного искусствоведа музея Западных и Восточных искусств – немолодой, даже более того, старой девы. В общем, было от чего придти в веселое настроение.

Когда восстановление мужского и человеческого достоинств ЛАОКОНА и К^о было завершено, веселилась уже вся Одесса. Восстановленные части тела на фоне старого мрамора сияли ослепительной белизной. Не заметить их невозможно было даже темной ночью.

Интересно, в чем нынче будет заключаться реставрация многострадального Лаокоона? Смеяться, право, не грешно, но лучше б не было смешно!

Вот на такой юмористической ноте я закончу свой затянувшийся ответ господину Р. Сам виноват, спровоцировал.

Елена КОЛТУНОВА.

Версия для печати

Предыдущая статья

Следующая статья